– Перед вашим приездом, – сообщил Старик Пратер, – мы провели кое-какие предварительные исследования: привязали к шесту фотоаппарат и подвинули поближе, чтобы снять всю поверхность, кроме того бока, что на земле. Первый фотоаппарат пропал – если подобраться слишком близко, то можно сдвинуться во времени, что ли, но второй остался здесь, и на снимках мы нашли кое-что любопытное. У самой земли, за березой, есть нечто вроде регулятора.
Старик Пратер вынул из-под мышки папку, и мы сгрудились вокруг, чтобы поглядеть на фотографии. Две из них действительно показывали что-то похожее на ручку управления – круглую заплату на металле цилиндра. На ней не было никакой маркировки, только три небольших выступа по краю – должно быть, раньше они были связаны с каким-то механизмом управления.
– И все? – спросил Леонард.
– Есть еще пара зазубренных пятачков на концах цилиндра. – Старик Пратер откопал соответствующие снимки. – И все.
– Должно быть, они остались на тех местах, – пояснил я, – где двигатель времени крепился на корабле, – если это действительно двигатель времени и он в самом деле стоял на космическом корабле. Зазубрины появились, когда сломались крепления.
– Я гляжу, ты в этом почти уверен, – не без издевки сказал Леонард.
– Только так, – отрезал я, – можно дать исчерпывающее объяснение случившемуся.
– Сдается мне, – заметил Леонард, – нужен еще кто-то, кроме нас троих. Чарли здесь единственный, кто имеет представление о том, что такое время и…
– Мои познания на сей счет, – перебил я, – лишь теоретические. Я понятия не имею, как запустить подобную конструкцию, а работать с ней на ощупь нельзя. Если это двигатель времени, то сейчас он работает на холостом ходу, но мы по-прежнему не знаем, на что способна сила времени. Быть может, она не очень велика, но не исключено, что сила варьируется. Если мы начнем тыкаться и вдруг включим его на всю катушку…
– Могу представить, – мрачно кивнул Старик Пратер. – Но если это случится, то лучше уж не выносить сор из избы. Не по душе мне делиться этим открытием с кем-нибудь еще, тем более с правительством. А кроме правительства, обратиться не к кому.
– Работать было бы проще, – вмешалась Мэри, – если вытащить машину из рощи на открытое место, где к ней легче подступиться и можно ее вертеть.
– Мы думали об этом, – ответил Старик Пратер, – но побоялись подходить слишком близко. Конечно, мы могли бы ее извлечь, но…
– По-моему, – сказал Леонард, – лучше ее пока не трогать. Малейшее сотрясение может запустить механизм, и тогда… Беда наша в том, что приходится тыкаться вслепую, не имея даже понятия, что попало к нам в руки. Вот если бы выключить ее – но хотел бы я знать, как это сделать. Может, диском, если допустить, что это выключатель? И потом – как к ней подобраться, чтобы повернуть его?
– Вы сказали, что Колченогий достал книгу, – повернулась Мэри к Старику Пратеру. – Как он это сделал? Он что, просто подошел и взял?
– Он умудрился зацепить ее мотыгой.
– А может, – предложил Леонард, – в мастерских сумеют сладить какую-нибудь штуку для работы с этим диском? Приладят длинную ручку, чтобы дотянуться до него и зацепиться за эти пупырышки. Если у нас будет подходящий захват, то дело в шляпе.
– Великолепно, – согласился я, – вот только в какую сторону крутить?
Но я начал думать об этом слишком рано. Захват-то в мастерских сделали – по фотографиям. В первый раз он оказался чуточку маловат, во второй пришелся точка в точку, да только без толку: он все равно проскальзывал мимо бугорков на диске, словно они были смазаны маслом. В общем, ухватиться за них никак не удавалось. В мастерских неустанно совершенствовали захват, работу не прерывали даже на ночь, но и нам, и слесарям уже стало ясно: этот номер не пройдет.
В тот же вечер за обедом мы попытались обсудить это, но разговор как-то не клеился. Слишком много оставалось открытых вопросов, недостаточно заглушить двигатель, надо еще понять, как он работает. Но как исследовать механизм, топливом для которого служит само время? Конечно, если повезет, то можно демонтировать его, тщательно фотографируя и зарисовывая каждый этап. Не исключено, его удастся даже собрать заново, но как и почему он работает – останется тайной. Можно даже разобрать его до косточки, понять назначение и взаимосвязь всех элементов, но так и не уловить принцип действия двигателей времени.
Мы все сходились на том, что разборка будет сопряжена с опасностью. Где-то в глубине этого металлического цилиндра скрывается неизвестный фактор, столкновение с которым представляет значительную опасность. Для управления этим фактором в машину встроены датчики и регуляторы, и стоит вывести систему из равновесия, как окажешься один на один со временем – с тем фактором, который мы называем временем. Но абсолютно никто на свете не знает, что же такое время.
– Нам нужно что-нибудь этакое, – сказал Леонард, – способное изолировать время, защитить нас от него.
– Во-во, – согласился я, – вот именно. Штуковина, которая подавляла бы фактор времени, чтоб нас не зашвырнуло в каменноугольный период или в то жуткое будущее, которое наступит после тепловой смерти вселенной.
– Ну, не думаю, чтобы эти силы были настолько уж велики, – возразил Старик Пратер.
– Сейчас это действительно так, – ответил Леонард, – но Чарли полагает, что двигатель работает на холостом ходу, быть может, еле дышит. Если это и в самом деле то, что мы думаем, ему свойственна значительная мощность, ведь он перемещал космический корабль на расстояние многих световых лет.
– Подавлять фактор времени может только нечто нематериальное, – сказал я, – нечто, не принадлежащее к материальной вселенной. Нечто, не имеющее массы, зависящей от времени. Нужен объект, не подчиняющийся времени.
– Может, свет? – предположила Мэри. – Лазеры…
Леонард покачал головой.
– Либо время влияет на свет, либо у света свое собственное время. Он перемещается только с одной скоростью. И потом он материален, хоть на первый взгляд и кажется бесплотным: в сильном магнитном поле пучок света отклоняется. Нам нужно нечто, пребывающее вне времени, и потому независимое от него.
– Ну, тогда сознание, – не унималась Мэри, – мысль. Телепатический сигнал, направленный на двигатель и устанавливающий с ним некий контакт.
– Идея подходящая, – согласился Старик Пратер, – но в этом отношении мы отстали на тысячи лет. Нам неведомо ни что такое мысль, ни как функционирует сознание. Да и телепатов у нас нет.
– Ну, знаете, – возмутилась Мэри, – я сделала что могла: выдала пару скверных идей. Теперь ваш черед.
– А если применить магию? – предложил я. – Отправимся в Африку или на Карибское море и отыщем хорошего знахаря.
Я сказал это в шутку, но юмор до них не дошел, и все трое уставились на меня круглыми глазами, будто три филина.
– Резонанс особого рода, – промолвил Леонард.
– Я понимаю, о чем ты говоришь, – подхватила Мэри, – но это не пойдет. Ты говоришь о шаманской музыке, а в музыке я знаток. Время является частью музыки, музыка строится на нем.
Леонард нахмурился.
– Я ляпнул не подумав. Я говорю об атомах. В атомарных структурах, вероятно, нет времени. Некоторые исследователи выдвинули такую теорию. Если б мы могли подровнять атомы, выстроить их в некоем случайном… – Он помотал головой. – Нет, не пойдет. Сам Господь Бог не справился бы с этим, а если б и справился, то вряд ли это поможет.
– А сильное магнитное поле? – подал голос Старик Пратер. – Что, если окружить двигатель сильным магнитным полем?
– Отлично, – сказал я. – Вот это может помочь. Поле может изогнуть и удержать время. Да вот только создать такое поле нам не под силу…
– А если б это и было нам по силам, – напомнила Мэри, – то мы все равно не смогли бы в нем работать. Ведь мы говорим о том, как управлять временем для исследования двигателя.
– Тогда осталась только смерть, – подытожил я. – Уж она-то никакому времени не подвластна.
– Что есть смерть? – отрубил Леонард.
– Вот уж не знаю, – ухмыльнулся я.
– Ума палата, – злобно скривился он. – Ты всегда таким был.
– Ну-ну, – перепугался Старик Пратер, – не хлебнуть ли нам еще немного винца? В бутылке осталось…
– Мы все равно топчемся на месте, – заметила Мэри, – так что какая разница? Смерть подходит ничуть не хуже, чем все остальное.
Я торжественно отвесил ей шутовской поклон, в ответ она скорчила рожу. Старик Пратер скакал вокруг стола, словно кузнечик, озабоченно наполняя бокалы.
– Надеюсь, – провозгласил он, – ребята в мастерских придумают что-нибудь, и мы сумеем повернуть этот циферблат.
– А если и нет, – сказала Мэри, – сделаем это вручную. Вам никогда не приходило в голову, что человеческая рука намного более совершенный инструмент, чем любой другой?
– Беда в том, – добавил Леонард, – что, как бы ни был хорош ваш инструмент, работать с ним все равно неудобно: мало того, что стоишь бог знает где, так еще и под совершенно невероятным углом.
– Вручную это делать нельзя! – запротестовал Старик Пратер. – Там действуют эффекты времени.
– На мелкие предметы, – невозмутимо парировала Мэри, – на книги, теннисные мячи и ботинки. Там нет ни одной живой твари. И ни разу не было ничего размером с человека.
– Тем не менее я как-то не горю желанием это проверять, – сказал Леонард.
5
И все-таки мы попробовали – у нас просто не было другого выхода.
Выходившие из мастерских инструменты не приносили толку, а бросить машину времени в березовой роще мы просто не могли. Она по-прежнему работала: за время наших наблюдений появились и вновь исчезли разбитые наручные часы, потрепанный блокнот и старая фетровая шляпа. А еще на прудике, никогда не знавшем ни единого суденышка, ненадолго появилась лодка.
– Я всю прошлую ночь провел над этим трудом по математике, – сообщил Леонард, – в надежде отыскать что-нибудь полезное для нас, но так ничего и не нашел. Разумеется, там есть кое-какие новые любопытные идеи, но к времени они не имеют ровным счетом никакого отношения.