Позади все еще слышались крики охранников у заграждения.
Охранники нарушили законы, поставив заграждение на дороге общего пользования. Кого-то за подобную выходку ждут серьезные неприятности.
Блейн говорил Люсинде, что охранники вряд ли рассчитывают на его возвращение в Центр. Но он ошибался, – похоже, они учли такой вариант. И устроили ему засаду.
Люсинда остановилась перед торцевым отверстием трехфутовой трубы, выступавшей из берега ручья над самой водой. Из нее стекала тонкая струйка.
– Ползти сможете?
– Я все смогу, – заверил он.
– Путь неблизкий.
Он взглянул на массивное здание Центра, которое, как казалось отсюда, вырастало прямо из болота.
– До самого конца?
– До самого конца.
Она откинула грязной ладонью волосы со лба, оставив на лице темную полосу. Блейн улыбнулся, – измазанная и уставшая, она нисколько не походила на ту хладнокровную женщину, которая утром сидела напротив него за столом.
– Если вздумаете смеяться, – сказала она, – клянусь, дам по морде.
Упершись локтями в край трубы, извиваясь всем телом, она залезла внутрь, а затем на четвереньках поползла вперед.
Блейн последовал за ней.
– А вы хорошо знаете дорогу.
Труба усилила его шепот, отдавшийся зловещим эхом.
– Приходится, когда сражаешься со столь опасным врагом.
Какое-то время они ползли молча. Казалось, прошла вечность, прежде чем Люсинда сказала:
– Пришли. Осторожнее.
Протянув Блейну руку, она повела его в темноте за собой. Сбоку, где треснула или отвалилась плитка, из трубы сочился слабый свет.
– Тут узкое место, – сказала Люсинда.
Она протиснулась в щель и скрылась из виду.
Блейн осторожно полез следом. Край разбитой плитки вонзился в спину и разорвал рубашку, но ему удалось выбраться на другую сторону и спрыгнуть.
Они стояли в тускло освещенном коридоре. Пахло гнилью и затхлостью, с камней капала влага. Поднявшись по лестнице, они немного прошли по другому коридору, затем поднялись выше.
Внезапно мокрые камни и сырость сменились знакомыми мраморными стенами и мозаичными картинами над сверкающими бронзой дверями лифта.
Стоявшие в холле роботы все как один вперились в обоих, а затем направились в их сторону.
Люсинда прижалась к стене. Блейн схватил ее за запястье.
– Быстрее, – проговорил он. – Уходим…
– Блейн, – произнес, приближаясь, один из роботов. – Подождите, Блейн.
Он развернулся к ним. Все роботы остановились.
– Мы вас ждали, – продолжал робот. – Мы были уверены, что вы доберетесь.
Блейн дернул Люсинду за руку.
– Погодите, – прошептала она. – Нужно выяснить, что происходит.
– Ремер говорил, что вы вернетесь, – сказал робот. – Что вы обязательно попытаетесь.
– Ремер? При чем тут вообще Ремер?
– Мы на вашей стороне, – заявил робот. – Мы вышвырнули отсюда всех охранников. Прошу вас, сэр.
Двери ближайшего лифта медленно раздвинулись.
– Послушаемся его, – сказала Люсинда. – Похоже, все в порядке.
Они шагнули в лифт. Робот вошел следом.
Кабина взмыла и остановилась. Когда двери открылись, Блейн и Люсинда увидели две шеренги роботов, выстроившихся от лифта до дверей с табличкой «Архив».
В дверях стоял рослый темноволосый мужчина, с которым Блейн уже встречался, хоть и нечасто. Именно ему принадлежали слова в записке: «Если хотите встретиться, я к Вашим услугам».
– Наслышан о вас, Блейн, – проговорил Ремер. – Я ждал, что вы попытаетесь пробраться сюда. И рассчитывал на вас.
Блейн устало взглянул на него:
– Рад, что вы так считаете, Ремер. Еще бы пять минут, и…
– Кто-то должен был это сделать, – сказал Ремер. – Не забивайте себе голову. Чему быть, того не миновать.
Пройдя на негнущихся ногах между рядами роботов, Блейн вошел в дверь.
На столе стоял телефон. Опустившись в кресло, Блейн медленно протянул руку.
Нет! Наверняка есть какой-то другой, лучший способ победить их всех: Гарриет с ее статьей, преследующих его охранников, заговор с уходящими на семьсот лет в прошлое корнями. Теперь, когда на стороне Блейна Ремер и роботы, у него появился шанс. Он вспомнил, как раньше думал лишь о том, чтобы пробраться в Центр, проникнуть в свой кабинет и продержаться как можно дольше, чтобы ему не помешали осуществить задуманное.
Он думал, что умрет здесь, за каким-нибудь столом или креслом, изрешеченный пулями охранников, когда дверь наконец разлетится в щепки под их напором.
Да, есть другой способ. На самом деле он единственный – горький плод семисотлетнего тихого сидения в углу со сложенными руками и отравленным разумом. Сняв трубку, Блейн взглянул через стол на Ремера.
– Как вам удалось? – спросил он. – Подчинить себе роботов? И зачем, Джон?
– Гизи нет в живых, – сказал Ремер. – И Фарриса тоже. На их должности никого не назначили. Иерархия, друг мой. Бизнес-агент, охрана, архив. Теперь вы начальник. С момента смерти Фарриса вы – глава Сновидений.
– О господи! – ахнул Блейн.
– Роботы не преданы какому-то конкретному человеку или отделу, – продолжал Ремер. – Они запрограммированы на преданность Сновидениям. А вы, друг мой, и есть Сновидения. Не знаю, надолго ли, но сейчас вы и Сновидения – одно и то же.
Несколько мгновений они не сводили глаз друг с друга.
– Все полномочия в ваших руках, – закончил Ремер. – Можете звонить, куда вам надо.
«Вот почему охранники предполагали, что я вернусь, – подумал Блейн. – Вот почему они поставили заграждение на дороге, а может, и на всех – чтобы я не смог сюда попасть, прежде чем будет названо имя кого-то другого.
Мог бы и сообразить, – сказал он себе. – Я же знал порядок. Еще сегодня днем у меня была мысль, что я стал третьим в иерархии Центра…»
– Назовите номер, – звучал голос оператора. – Назовите номер. Какой номер вам нужен?
Блейн назвал номер и стал ждать.
Сегодня утром Люсинда с усмешкой назвала его преданным человеком. Возможно, не в точности такими словами, но имелось в виду именно это. Она насмехалась над его преданностью, желая увидеть его реакцию. И теперь ему предстояло узнать цену этой преданности.
– Агентство новостей, – раздался голос в трубке. – Центральное агентство новостей.
– У меня есть для вас информация.
– Кто говорит?
– Норман Блейн. Блейн, из Сновидений.
– Блейн? – последовала пауза. – Вы сказали, ваша фамилия Блейн?
– Он самый.
– У нас есть новость от одного из наших репортеров, – сообщили из Центрального агентства. – Мы сейчас ее проверяем. Собственно, мы специально ее придержали, чтобы проверить…
– Включите запись. Не хотелось бы, чтобы мои слова исказили.
– Вас записывают, сэр.
– Тогда я начинаю…
«Начинаю. Вот, собственно, и все».
– Говорите, Блейн.
– Слушайте, – сказал Блейн. – В течение семисот лет гильдия Сновидений проводила ряд экспериментов с целью изучения параллельных культур…
– Именно об этом говорится в той информации, которой мы располагаем, сэр. Вы уверены, что все это правда?
– Вы не верите?
– Верим, но…
– Это правда. Мы экспериментировали семьсот лет в условиях строгой секретности, поскольку в силу некоторых причин считали неразумным что-либо разглашать…
– В сообщении нашего репортера…
– Забудьте об этом сообщении! – заорал Блейн. – Я понятия не имею, о чем там речь. Я звоню вам, чтобы предать факты гласности. Вы что, не понимаете? В ближайшие несколько дней мы намерены предоставить все наши данные комиссии, которую попросили созвать. В нее войдут представители разных профсоюзов, чтобы оценить данные и решить, как лучше всего ими воспользоваться.
– Блейн… Погодите минуту, Блейн! – Ремер протянул руку к трубке. – Позвольте мне закончить. Вы совсем вымотались. Отдохните пока. Я справлюсь. – Он улыбнулся и взял трубку. – Им потребуется подтверждение ваших полномочий и все прочее. – Он снова улыбнулся. – Именно это хотел сделать Гизи, Блейн. Вот почему Фаррис заставил его уволить меня, а потом убил его самого… – Ремер поднес трубку к уху. – Алло, сэр. Блейну потребовалось выйти, я расскажу за него остальное…
Остальное? Что остальное? Неужели они не поняли? Блейн и так уже все изложил.
Сновидения лишились последнего шанса обрести величие. Этот шанс был единственным, и Норман Блейн отобрал его у них. Он одержал верх над Гарриет, Фаррисом и преследовавшими его охранниками, но победа казалась ему горькой и бесплодной.
Он сумел спасти честь Сновидений – но ничего больше.
Повинуясь внезапному импульсу, он поднял голову – будто кто-то вдруг позвал его с другого конца комнаты.
В дверях стояла Люсинда. Она улыбалась, глаза сияли на измазанном грязью лице.
– Неужели вы не слышите радостных криков? – спросила она. – Не слышите, как ликует весь мир? Вы даже представить себе не можете, Норман Блейн, как давно все люди мира не радовались вместе!
Колючая проволока притягивает пули
1Расклад – один к трем
Угрюмые лица тех троих, что медленно приближались к Чарли Корнишу, сулили ему неприятности. Прижавшись спиной к стойке, Чарли понимал: настал тот миг, которого он так старательно избегал, который всячески норовил отдалить. Его ожидала участь Андерсона в Йеллоустоне, печальный конец Мелвина у подножия Бигхорна: участь кануть в вечное безмолвие, подобно вышеупомянутым, подступала к нему в грубых башмаках, приняв облик троих суровых, решительно настроенных мужчин. Вот и все, приехали, как говорится.
Ну надо же так подгадать – только он собрался провернуть сделку, от которой у старика Джейкобса выпучились бы глаза на туго обтянутом кожей черепе!
Корниш скосил взгляд и приметил бутылку, стоявшую неподалеку на стойке. Если потребуется, он схватит ее одним быстрым движением. Правда, остается все-таки слабая надежда, что до этого не дойдет.
Троица встала перед ним – молчаливые и грозные черные силуэты, проступающие в полумраке салуна. За спиной у Чарли хрипло дышал бармен Стив.