– Сдается мне, для одной ночи с тебя хватит, – возразил Стив. – Мало, что ли, неприятностей?
– Меня оскорбили, – объяснил Корниш. – Эти люди сначала хотели меня припугнуть, потом пытались повесить, а еще им неймется расстроить мою торговую сделку.
– Ладно, – согласился Стив. – Одолжу тебе лошадь, чтобы ты туда съездил, и револьвер заодно. Пообещай, что пустишь его в дело, что не промедлишь, если снова угодишь в заварушку.
Корниш неуверенно поднялся на ноги.
– Наверное, ты прав, Стив. Пора, пора браться за оружие. – Он двинулся к ручью. – Сейчас, только водички попью.
Когда он вернулся, бармен вручил ему поводья.
– Вот револьвер. Засунь за пояс и держи под рукой.
– Думаю, я должен тебя поблагодарить, – сказал Корниш.
– Да брось. Мне было приятно поразвлечься. Я прикинул, что лучше поеду за тобой по тропе на всякий случай. Эти пакостники с большого ранчо способны на что угодно, мне ли не знать… Я им вот ни на столечко не верю.
Корниш взобрался в седло и направил лошадь на тропу. В горле по-прежнему ощущалась надоедливая боль, а поворачивать голову было сущей мукой. Рассудок продолжал воображать страшное, и во рту было сухо, будто Чарли наглотался придорожной пыли.
Однако вместе с тем в груди нарастала злость, холодная и неумолимая ненависть – к злодеям с «Тамблинга», к Титусу, к привычному порядку вещей, по которому человек владеет всей той землей, которую он в состоянии захватить и удержать.
Едва проволока огородит долину Коттонвуд, бандиты с «Тамблинга» лишатся доступа к этому пастбищу и к водопою, куда они гоняют свое стадо уже больше двадцати лет – по привычке, а не по праву, по закону шестизарядных кольтов, а не по закону как таковому.
Жители долины им поначалу не мешали: если возникал спор, незваные гости сразу хватались за револьвер. Но проволока все изменит. Проволока – это преграда, разделительная линия, знак законного владения, нечто, отделяющее землю одного человека от земли другого.
Тропа вырвалась наконец из поросших деревьями холмов в широкую долину Коттонвуд, которая тянулась в обе стороны, на север и на юг. Корниш выбрал южное направление.
Приблизительно через милю он увидел скученные строения, принадлежавшие Берту Хейсу. Там было тихо и темно.
Из-за амбара выскочила собака, залилась лаем, принялась бегать вокруг лошади.
Дверь дома распахнулась, и появился мужчина с ружьем – босой, в одном исподнем.
– Это я, Берт! – крикнул Корниш громко, чтобы перекрыть собачий лай.
Ружье, нацеленное точно ему в голову, ни на дюйм не сместилось.
– А, это ты! – Хейс сплюнул. – Приехал, значит, навести переполох у нас в долине.
– Приехал проверить, как у вас дела, – поправил Корниш. – Мне сказали, что встреча не состоится.
– Да уймись ты! – прикрикнул Хейс на собаку. – Кому говорю? А ну тихо, не то прикладом огрею!
Собака притихла и побрела прочь, виновато поджав хвост. Потом уселась в отдалении и стала наблюдать за людьми.
Хейс снова сплюнул в пыль.
– Да, встречу отменили.
– «Тамблинг», верно?
– Тебе-то какая разница? – прорычал старик. – Не твое дело, что у нас поменялось. Отменили – и все дела. Не нужна нам твоя проволока, а большего тебе знать не положено.
Корниш подался вперед в седле:
– Они тебя обманули, Берт. Припугнули, вот ты и сдался, верно? Все вы сдались, вон как тот пес с поджатым хвостом.
Старик поудобнее взял ружье.
– Корниш, мне случалось убивать и за меньшее, – предостерег он.
– Надо было начинать с банды «Тамблинга», – бросил Чарли.
– Твоя забота – проволоки побольше продать! – рявкнул Хейс. – Что будет потом, тебе плевать. Тебе все равно, сколько людей застрелят из-за твоей проволоки. Скажешь, не так?
– Ко мне днем подослали троих, чтобы выгнать меня из города, – запальчиво ответил Корниш, – но я их проучил. Только что меня попытались повесить, но и это у них не вышло. Ты вовсе не единственный, кто может пострадать от нашей сделки.
– Ты пришлый, а нам здесь жить, – не менее горячо возразил Хейс. – Это нам защищать проволоку, когда ее протянут. Мы все обсудили и решили, что лучше жить спокойно без твоей проволоки.
– Спокойно?! Опомнись, Берт! – не сдержался Корниш. – Старик, ты что, не понимаешь, что не видать вам покоя в долине Коттонвуд? У вас есть трава и вода, которые нужны шайке с «Тамблинга», а потому, с проволокой или без нее, вас ждет драка, уж поверь, и лучше драться, имея проволоку.
– Катись отсюда! – взревел Хейс. – Проваливай, пока я в тебя пулю не всадил!
Стройная фигура вынырнула из двери, протянула руку, одним быстрым движением перехватила ружье.
Корниш приподнял шляпу:
– Добрый вечер, мисс Хейс.
Лицо девушки в свете звезд казалось белым пятном, но по тому, как она стояла, и по наклону головы было понятно, что она злится.
Ее слова жалили, точно карающий удар плетки:
– Постыдились бы! Оба постыдились бы! Взрослые люди, а орут друг на друга среди ночи, будто бродячие коты!
– Простите, мисс, – извинился Корниш.
– Чего мне стыдиться-то?! – не унимался Хейс. – Это он приперся среди ночи и стал поучать, как вести дела! Он не заставит меня покупать у него изгородь! Ему начхать на то, что будет с нами, если поставим этот забор…
– Отец! – строго прикрикнула Молли Хейс. – Отец, угомонись!
Старик замолчал. Собака продолжала наблюдать, настороженно шевеля ушами.
– Вам лучше уехать, – сказала Молли Корнишу. – Мой отец говорит не только за себя, все остальные с ним согласны. Единственный способ сохранить мир в долине Коттонвуд – это обойтись без вашей проволоки.
– Выходит, главный у вас Джим Титус, – язвительно произнес Корниш.
Девушка дернула подбородком:
– Не ваше дело, мистер Корниш, как мы принимали это решение.
Дальнейшие уговоры не имели смысла, в этом Чарли не сомневался. Он снова приподнял шляпу.
– Доброй ночи. – С этими словами он развернул лошадь и двинулся в обратную сторону.
3Стреляй, чтобы выжить!
Костер возле фургона странствующего проповедника служил путеводной звездой в ночи. Корниш наконец-то ощутил, что чудовищно проголодался, что устал до изнеможения и что у него ноют все мышцы.
Добравшись до костра, он натянул поводья и сполз наземь. У огня сидели двое мужчин. Один поднялся и направился к Чарли. Это был бармен Стив.
– Как все прошло?
Корниш покачал головой:
– Ничего хорошего. Шайка с «Тамблинга» запугала местных до выворота кишок. Теперь они к проволоке и не прикоснутся.
Ноздрей достиг аромат свежесваренного кофе, и Чарли разглядел видавший виды, почерневший от сажи кофейник на углях. Джо Уикс не тратил времени даром – нарезал ветчину на сковородку.
– Мы тебя дожидались, – пояснил Стив. – Прикинули, что ты должен возвращаться этой же дорогой.
– А я гадал, куда ты подашься, – сказал Чарли.
– Я приметил костер, еще когда проезжал мимо. Отдал тебе лошадь и решил вернуться. Местечко ничем не хуже прочих.
Корниш устало подсел к огню.
– Ведерко мое не нашли? – спросил Джо Уикс.
– Не попадалось, – развел руками Корниш и уставился на пламя, чувствуя, как прохладный ночной ветерок обдувает спину.
«Облажался, – думал он. – Облажался, едва приступив к делу. Шайка с „Тамблинга“ просто выжидала, чтобы узнать, заинтересуются ли местные моим товаром, а потом начала действовать. Не вмешивалась, пока было непонятно, сумеем ли мы договориться. На самом деле мне не на что было рассчитывать. Не стоило и пытаться».
– В этих краях единственный способ продать колючую проволоку – это подольститься к банде с «Тамблинга», – пробормотал он вслух.
– Ну, сегодня ты отлично постарался, – ухмыльнулся Стив, присевший напротив.
– Угу, – язвительно подтвердил Корниш. – Вырубил троих подряд, устроил свару, и никто не удивился сильнее меня самого. Но главное не это, совсем не это…
Джо Уикс вдруг заговорил торжественно:
– И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым – победа, не мудрым – хлеб, и не у разумных – богатство, и не искусным – благорасположение, но время и случай для всех их[10].
– Это из Библии, – объяснил Стив. – Он так и сыплет, по стихам и книгам. Никогда такого ученого не встречал.
Ветчина шкворчала на сковородке, а одна из лошадей, неразличимых во мраке, била копытом. Ветер шевелил холщовый верх фургона, и звук был такой, будто птица расправляет крылья.
Корниш кивнул, наслаждаясь теплом, запахом жареной ветчины и шелестом ночного ветра в траве.
– Вам с корочкой или помягче? – спросил Джо Уикс.
Корниш не ответил. Мужчины уставились на него. Голова Чарли свесилась на грудь, руки безвольно легли на колени.
– Заснул, – подытожил Стив.
– Надо бы его уложить, не то может упасть головой в костер, – забеспокоился Уикс.
Стив встал, потянулся и зевнул:
– Слушай, проповедник, у тебя не припасено, часом, какой-нибудь выпивки, хоть самой завалящей? Я удирал в такой спешке, что ничего не прихватил.
Уикс помедлил.
– Да, у меня припрятана бутылочка, – признался он наконец. – Отличное средство от змеиных укусов.
– Меня только что укусила змея, – сообщил Стив.
Бороду Уикса разделила надвое усмешка.
– Кто бы сомневался! Меня и самого недавно кусали.
Топот копыт по тропе заставил Корниша выметнуться из-под одеяла. Он сел у остывающего костра и всмотрелся в сумрак. Всадник мчался, пригибаясь к шее лошади, то и дело всаживая ей пятки в бока и рывками повода направляя в нужную сторону.
Корниш протер глаза, отказываясь им верить. Всадником оказалась женщина. Ее волосы развевались по ветру, подол платья трепетал позади.
– Молли! – воскликнул Чарли. – Молли, что стряслось?
Он отбросил одеяло и кое-как выпрямился. Лошадь замерла, повинуясь посылу всадницы.
С другой стороны костра пробудились Стив и Джо Уикс, тоже поспешившие сесть.