— Без сознания, но пока жива.
Хадльберг презрительно бросил:
— И стоит тратить силы на эту падаль? Прирезать, чтобы не мучилась.
Ислуин холодно бросил в ответ:
— Враг моего врага мой союзник, особенно когда нет других. А эта корддами падишаху явно не друг. И ещё. Я не привык разбрасываться обещаниями. А ей я гарантировал жизнь словом Красного стража. Энгюс, мне понадобится ваша помощь.
Инквизитор кивнул.
— Помните нашу встречу в гостинице летом? Мне понадобятся ваши умения отыскивать скрытую истину. Там, на границе мира живых, у меня не будет времени добираться до её души через внешнюю шелуху. Вы сможете попросить Единого помочь отыскать её настоящий облик?
Энгюс снова кивнул.
— Хорошо. Сколько вам нужно времени?
— Несколько минут, вознести молитву.
— Тогда начинайте.
Энгюс встал над телом, скинул шапку, прижал ладони друг к другу возле сердца и поднял голову к небу, что-то беззвучно шепча. Затем резко развёл руки и громко произнёс:
— Да будет так!
Тело корддами на мгновение вспыхнуло медовым светом, и в тот же миг Ислуин шагнул в костёр.
Для спутников магистр превратился в пламя, неподвижно замершую фигуру, сотканную из огня. Для Ислуина мир переменился. Теперь он стоял на равнине. За спиной — сочная зелёная трава в цветах, голубое небо и яркий свет полудня. Вторая половина бесконечной плоскости, отделённая от мира живых узким красным ручейком — свинцового цвета пустыня, освещённая лишь мертвенным светом серого неба. И на самом краю травяного покрывала — девушка-корддами.
Здесь она выглядела как девочка лет тринадцати, которой ещё только предстоит стать женщиной. Две небольшие пшеничного цвета косички, простой ситцевый сарафан. А на шее — золотой ошейник, от которого на серую половину тянулась толстая чёрная цепь. Девочка отчаянно сопротивлялась, упиралась ногами, хваталась за цепь, но та хоть и медленно, всё равно подтаскивала её к границе с миром мёртвых.
В два шага Ислуин оказался рядом, ухватился за цепь и, не обращая внимания на обжёгший руки холод, рванул назад. Цепь ослабла, провисла. И в тот же миг красный ручей поднялся огненной стеной, а траву прорезал каменный столб. Ислуин несколько раз обернул цепь вокруг столба. Девочка без сил упала рядом, судорожно заглатывая воздух.
— Смотрю, здесь ты не торопишься умирать, — улыбнулся магистр.
Девочка ничего не ответила, вместо этого заплакала.
— Не хочу. И возвращаться не хочу. Но у меня никогда не было выбора.
Магистр подождал, пока она выплачется и успокоится, затем сказал:
— Выбор есть всегда. Просто не всегда мы его видим — или не всегда хотим видеть. Так как? Пойдёшь со мной? Или всё же отправишься на ту сторону?
Девочка села, взгляд у неё стал совсем недетский.
— Вы знаете, кто такие корддами, и как нас учат? Это клеймо на всю жизнь.
Магистр кивнул.
— Я и не спорю. Вот только корддами больше нет. А есть только ты и шанс начать жизнь сначала. Но даром ничего не даётся.
— Будете требовать службы? И какой?
Ислуин на слова девочки улыбнулся, потом внезапно прижал её к себе и погладил по голове.
— Бедный ребёнок, которому не дали встать взрослым. Заплатить ты должна самой себе. Отказаться от своей прошлой судьбы — это значит отказаться от имени. А в твоём случае ещё и от всех изменений, которому вас подвергали в школе.
Девочка повернулась, вывернулась из объятий, но осталась лежать головой на коленях, всматриваясь в идеально голубое небо.
— Немало… и не так уж и много. Хорошо. И что я должна сделать?
— Ничего. Ты уже сделала всё, что надо. Ты согласилась.
Магистр встал, помог девочке тоже подняться. Вдвоём они подошли к границе. И тут же, словно осенние листья с дерева, с девушки начали опадать полупрозрачные руны. Невидимый ветер тут же их подхватывал и нёс в пламя, где они мгновенно сгорали. Когда всё закончилось, пламя стихло, ручей снова стал ручьём. Правда, ошейник и цепь не исчезли до конца, но истончились и стали прозрачными, будто выточенными из стекла.
— Вернёмся в Турнейг и доберёмся до нормальной лаборатории, я эту гадость окончательно счищу. А пока перекину привязку на Эйдис. Не на смерть, а, скажем, на взаимное состояние.
— Я знаю, — ответила девочка. — Так иногда делают некоторые клиенты, чтобы их усерднее стерегли, и каждая рана отзывалась на допустившей ошибку телохранительнице.
Ислуин на подобное варварство лишь хмыкнул, обнял девочку и вместе с бывшей корддами шагнул обратно в материальный мир.
Здесь всё заняло не больше трёх-четырёх секунд, поэтому пробуждение бывшей пленницы стало неожиданностью. Стоило ей сесть, Хадльберг и Эйдис непроизвольно сделали шаг назад, брат встал чуть впереди, прикрывая сестру, и положил руку на рукоять меча. Но тут из пламени вышел Ислуин и встал возле девушки.
— Отец Энгюс. Нет больше ни корддами, ни прошлых грехов. Перед нами человек, только пришедший в этот мир. Поэтому прошу, властью, вручённой вам Единым — дайте ей имя.
Священник кивнул, стал перед девушкой на колени, посмотрел в глаза и спросил:
— Согласна ли ты принять от меня имя, а вместе с ним права и заповеди дочери Единого?
— Согласна, — от накатившей слабости девушка отвечала негромко, но всё равно твёрдо.
Священник положил руку ей на лоб и громко произнёс:
— Нарекаю тебя именем Айлин. И пусть твоя жизнь будет чистой и светлой.
Следом торжественно заговорил магистр:
— Властью, данной мне императором Харелтом. Признаю тебя подданной императора. Теперь твой обидчик — это обидчик Империи, теперь твоя беда — это и беда императора.
После чего озабочено произнёс:
— Так, формальности закончены. Айлин, сиди и не вставай, — быстро скинул с себя парку и укрыл начавшую дрожать девушку поверх её собственной. — Эйдис. Ужин готов? Тогда быстро, кружку горячего отвара и тарелку супа для Айлин. И приготовь вторую, перестройка организма волной просто так не даётся. Аппетит у неё будет какое-то время зверский.
Съев три порции и влив в себя кружку горячего отвара, Айлин перестала дрожать, порозовела. Даже захотела встать, но магистр присел рядом, положил руку на лоб, просканировал состояние организма и запретил:
— Рано ещё. Это только кажется, что сил достаточно. К тому же, — он вдруг резким движением вскочил и посмотрел на Эйдис, которая как раз набирала в котелок снег для новой порции супа, и стоявшего рядом с ней Хадльберга, — пора прояснить ещё один вопрос.
Магистр щёлкнул пальцами, над поляной тут же загорелся шарик яркого синего света. А брата с сестрой закружили два снежных смерча, растаскивая в стороны. Секунду спустя оба стояли каждый внутри своей круглой высокой стены из ледяных кирпичей.
— Думаю, пришла пора объясниться и вам двоим.
Хадльберг тут же выхватил меч и рубанул преграду. Потом выхватил из-под парки какой-то амулет, сломал его и принялся сверлить взглядом стену. Ислуин на это недовольно поморщился:
— Юноша, не портите хорошее оружие. И не переводите свои запасы, они вам ещё понадобятся. Стенка из самого обычного льда, магии в ней нет ни капли. Ковырять её вы будете до завтра. Поэтому давайте просто поговорим.
Парень на это лишь нецензурно выругался, подпрыгнул, чтобы ухватиться за верхний край. Когда с первого раза не получилось, что-то жестами стал показывать сестре, затем снова подпрыгнул и помянул бранным словцом лживых оборотней. Магистр на это лишь нарастил ограду ещё на полметра в высоту. Затем картинно почесал в затылке.
— Но в принципе, вы правы, юноша. Для начала и впрямь стоит посмотреть друг на друга без масок.
Ислуин провёл по лицу рукой. Путешествие на границу миров не только изменило Айлин, но и эльфу вернуло исконный облик. Пришлось накидывать иллюзию, а сейчас снимать. Ради театрального эффекта магистр не стал делать это мгновенно. Под его рукой черты лица якобы текли, плавились и застывали в новой форме. Когда он закончил, брат с сестрой хором ахнули:
— Высокорождённый…
Ислуин пожал плечами:
— Только без этих глупостей. Эльф, рождённый самым обычным способом, от папы с мамой.
Затем вытащил кинжал и кольнул палец. Появившаяся капелька крови сорвалась в воздух, взлетела, раздулась до пары метров и бабахнула, засыпав Эйдис конфетти. И стоило только цветной лапше осесть на снег, как девушка тоже переменилась. Лицо, фигура остались прежними. Вот только волосы теперь стали разноцветными: прядь чёрная, прядь рыжая, прядь пшеничная, прядь льняная. Эйдис ухватилась рукой за серёжку-артефакт, затравленным взглядом посмотрела Ислуина и вставшего рядом инквизитора. Глаза у неё стали цвета насыщенного аметиста.
Энгюс удивлённо присвистнул, Ислуин же довольным тоном прокомментировал:
— И при этом девушка — стопроцентный человек без каких-либо модификаций и отклонений, это я вам говорю как специалист. Да не расстраивайтесь вы так, — рассмеялся магистр, глядя на Эйдис. — Просто ваш артефакт делал один из моих предков. И уж от потомков изготовившего серёжку мастера он ничего скрывать не будет. Приступим?
Повинуясь ещё одному взмаху руки, между братом и сестрой пролегла полоса ледяной взвеси. Вот только если Хадльберг не видел и не слышал со второй половины ничего, то Эйдис по задумке магистра слышала каждое слово. Ислуин кивнул инквизитору — как профессионалу по части дознания, ему начинать первым.
— Итак, жду от вас, юноша, честный ответ на простой вопрос. Кто такая Эйдис, что падишах готов развязать войну с гномами, лишь бы её убить?
— Да пошли вы… — буркнул Хадльберг.
Ислуин на это нехорошо улыбнулся, вокруг него вдруг возникло красноватое свечение. Он подхватил немного снега, и тот с шипением начал у него в ладони таять и испаряться.
— Юноша. Вы не поняли. Я обещал вас доставить живыми. Про здоровье никто ничего не говорил. К тому же, как кто-то уже убедился, я способен потом вернуть из-за грани смерти.
Парень сглотнул, а магистр тем временем продолжил: