Особое место занимают монашеские ордена. В отличие от обычных общин монахов, влияние которых не распространяется за пределы своего монастыря, ордена насчитывают несколько монастырей и сотни монахов. Имеют строгую организацию и специализацию. Во главе всегда стоит генерал ордена. Обращение к нему всегда «мессир». Генерал управляет вместе с Капитулом ордена — советом самых уважаемых монахов-членов ордена. Из состава Капитула избирается новый генерал, который затем утверждается патриархом. В книге упоминаются:
Орден Сберегающих — инквизиция, ведает внутренним надзором, борьбой с еретиками, борьбой с демонопоклонниками, а также делами особой юрисдикции (пример такого дела — использование ошейников воли).
Орден святой Элсбет, ведает образованием. Славится одними из лучших в Империи школ. Кроме того орден имеет сеть учебных заведений, куда принимаются одарённые дети из неимущих семей — с условием, что по окончании обучения они отрабатывают несколько лет на государственной службе или в светских организациях Церкви. В некоторых областях знания, например для людей обладающих особыми, но не магическими способностями, начальное обучение в одной из школ ордена обязательно.
Особняком во всех религиях стоят так называемые ночные демоны или тёмные создания. Считается, что это осколки первоначального хаоса, которые подобно щепкам от рубки дерева во время акта творения приняли форму. Но как щепка не может заменить целого дерева, так и демоны извращённо понимают результат Творения и с помощью своей основы — капли изначального Хаоса и украденных искр от огня Творца пытаются переделать мир на свой извращённый лад. Кроме того из Матарама проник культ Тёмной матери Кали. Её приверженцы называют Кали истиной хозяйкой мира, матерью Ночи и приносят ей человеческие жертвы. Все остальные религии называют Кали матерью демонов, культ запрещён во всех странах. Особенно яростное преследование ведётся в Матараме, где приверженцы Кали несколько раз пытались прийти к власти.
Согласно научно-магическим трактатам, в основе Вселенной лежат шесть первостихий. Это Огонь, Вода, Воздух, Земля, Жизнь, Смерть. Каждой из первостихий соответствует своё материальное воплощение.
Огонь. Древняя столица Подгорной республики город Тингветлир. Носит имя Архив памяти. Каменный куб с чашей, в которую налито пламя.
Вода. Зачарованный лес на границе владений ханжаров и Империи. Носит имя Радуга-в-Огнях. Озеро посреди соснового леса.
Земля. Киарнат, столица страны эльфов. Носит имя Корень Ясных владык. Спрятанное в пещере каменное дерево — гигантский ясень, в окружении живых каменных деревьев, трав и кустарников.
Воздух. Местонахождение и форма неизвестны.
Жизнь. Океан где-то возле экватора. Носит имя Остров пророка или Остров Драконов. Спрятанный в тумане зачарованный остров.
Смерть. Местонахождение и форма неизвестны. Предположительно где-то в глубине земель оков. Именно это воплощение судя по всему и стало порталом, через который орки пробрались из своего мира.
Внешний вид орков следующий. Ниже среднего для человека роста, обычно не превышают метра шестидесяти. Широкие и коренастые, руки длиннее чем у человека — примерно до колен. Отличаются повышенной волосатостью, кроме того лицо от подбородка до носа зарастает чёрной шерстью — потому их и прозвали «чёрная напасть» или «чёрная чума».
Главным и основополагающим трудом об орках и истории войн с ними является книга «Южные пришельцы» эльфийского философа и учёного Хауэлла. Согласно его исследованиям, если остальные народы являются порождением Богов своего мира, то орки — пришельцы из какого-то иного мира. Именно с открытием портала в иную Вселенную где-то на юге континента связывают сильнейший магический всплеск и колебания эфира за два столетия до начала вторжения. Одним из главных свидетельств того, что орки пришли извне, Хауэлл считает особенность их мышления. Если у всех остальных известных разумных каждая особь разумна самостоятельно, то у орков разум коллективно-индивидуальный. Это означает, что хотя каждый орк является разумным сам по себе, и может неограниченно долго существовать вне коллектива, вместе масса орков образует нечто вроде коллективного разума муравейника, хотя каждый при этом сохраняет существенную часть индивидуальности. В результате подразделения орков всегда сражаются очень слажено, при этом каждая особь обладает инстинктом самосохранения, но в интересах выполнения приказа может идти на выполнение задач крайне высокой степени риска. При этом чем более высок статус отдельного орка, тем меньше он подвержен обезличивающему влиянию общего разума, тем более похож на представителя другой расы, такие орки могут интриговать против себе подобных и даже устраивать гражданские войны. Однако сходство с поведением и амбициями людей во многом поверхностно, полностью из своего «социума» даже ханы-правители никогда не выпадают. В результате орки признают обладающих разумом только себе подобных, люди, эльфы и гномы для них что-то вроде животных пополам с неразумной стихией. А попытки вести переговоры орки воспринимают аналогично установке плотины на реке, чтобы потом направить реку в удобное для себя русло. Тем не менее, индивидуальность и инстинкт самосохранения позволяет вести допросы отдельных особей.
С появившимися орками Хауэлл также связывает пропажу всех экспедиций, которые пытались обойти континент вокруг. Первые сообщения об орках появились за десять лет до вторжения. К этому времени и эльфы и ханжары постепенно расширяли свои владения на юг и юго-восток, подчиняя и ассимилируя очень редкие племена дикарей. На слухи о чужаках не обратили внимания. Первый удар пришёлся людям-ханжарам, причём эльфы, пользуясь войной, присоединили к себе спорные участки Великой степи. Вторая война началась через двадцать лет и закончилась поражением эльфов и грандиозными сражениями с людьми на территории бывшей Степи. Особенностью сражений последнего этапа стала позиционная война, когда обе стороны получили достойную цель для удара заклятиями высших классов — массу вражеских солдат и резервов, и время на подготовку заклятий.
Вторая война закончилась поражением орков и сохранением небольшой части Великого леса под контролем эльфов. Тогда же эльфы раскололись надвое. Часть эльфов согласилась принять помощь людей гномов, но вторая половина отказалась сотрудничать с «младшими расами». Третья война с орками перерезала пути снабжения и заставила гномов отказаться от южной части гор совсем, связь с эльфами пропала. Тогда же мессир Нэрис вместе с подвижниками отправилась в свой поход к Радуге-в-Огнях, чтобы возвести Барьер и отгородить часть земель эльфов от вторжения. Это удалось ценой жизни главы Академии, но кроме спасения принесло неожиданный эффект: из-за пространственных и временных искажений эльфы оказались полностью заперты внутри Барьера.
Четвёртая война произошла на поколение раньше рождения Лейтис, и закончилась сокрушительным поражением орков от Империи.
Пятая война началась одновременно с коронацией императора Харелта.
Две дороги (рассказ-приквел)
Хевин шёл через лес не торопясь. Он проделал долгий путь сюда, на самую восточную окраину обитаемых земель. И эльфы, и гномы без лишней лести называли Хевина первым из мудрецов Великого Леса. Но иногда даже мудрому нужен совет мудрейшего. Хевин не стеснялся признавать человека выше себя разумом и пониманием. Поэтому и проделал столь долгий путь, пришёл к старому шаману. Попросил баксу Октая коснуться Радуги-в-Огнях, ведь отражение мира позволяет увидеть не только настоящее, но и прошлое, и будущее.
Радуга-в-Огнях не любит торопливости. Начнёшь суетиться — просто спрячется среди сосен заповедной долины. Или притворится обычным озером. И долгий путь окажется зря. Поэтому Хевин постарался растворить беспокойство и сомнения в золотистых стволах, запахах сосновой коры, хвои и смолы, в жарком солнце бабьего лета и шуршании лесных мышей. Вроде бы шаг назад ещё непроглядно стояли деревья — и вот уж широкий просвет и блестящая густо-синяя гладь.
Хевин неторопливо спустился к воде, положил ладонь на бездонное зеркало. Вокруг его руки сразу же засияла радуга, вся в звёздочках блёсток. Не мешкая, Хевин шагнул вперёд. Подошвы сапог коснулись чего-то жёсткого, словно не вода под ногами — стекло. Но стекло густое, не застывшее до конца. С каждым шагом подошвы чуть проседали, оставляя за собой следы, над которыми принималась играть радуга в блёстках. На середине озера Хевин остановился, ладонью зачерпнул воды, помял в руке, словно комок глины. Потом двумя руками вылепил из густой прозрачный массы брусок, пару секунд подождал, пока тот станет молочно-белым. И начал короткими резкими движениями рисовать в воздухе перед собой.
С каждым движением набросок приобретал глубину, становились заметны тени и полутени. Хевин рисовал неторопливо, но всё равно очень скоро перед ним появилось мерцающее изображение ворот с остроконечной аркой, увитыми плющом каменными столбами и незатейливыми решётками створок, за которыми клубился туман. Едва лёг последний мазок, штрихи вспыхнули, переливаясь оттенками радуги, от красного до фиолетового. Врата обрели реальность, створки распахнулись. Хевин шагнул внутрь.
Эльфы — дети Жизни, поэтому на границу с миром мёртвых ему доводилось попадать нечасто. Когда туман разошёлся, Хевин принялся с интересом оглядываться по сторонам. Он стоял между двух стен полупрозрачного алого пламени от горизонта до горизонта. Но огня не обжигающего, а согревающего приятным теплом. Слева — свинцового цвета равнина, где всех оттенков серого купол неба укрывал и освещал белёсым полумраком бесконечную плоскость. Справа вспыхнуло полуднем до боли пронзительное голубое небо, сочными цветами разукрасило усыпанную клевером и ковылём изумрудную траву.
На границе время иллюзорно. Оно может застыть тягучим янтарём или стремглав полететь стрелой. И наверняка старый шаман начал ритуал восхождения лишь почуяв, что Хевин уже здесь. Но огненные стены возвышались не больше минуты, затем враз опали. На стороне живых рядом с багряным ручейком показался сидящий на кошме старик. Тусклы выцветшие глаза баксы Октая. Но старческая вода не погасила ясность взора. Волосы, усы и бородка давно побелели, но по-прежнему густы. Бурые пятна, будто осенние листья, налипли на сухие морщины кожи, но, как и в молодости, с силой и без промаха бьёт лук и сечёт рука старого шамана. Только давно уже он не ходит в походы, его саблей стали разум и воля. Потому Хевин преклонил колено, как младший. И лишь когда сухая рука приглашающе коснулась плеча, сел на кошме рядом. Как равный.