Дорога оставалась такой же пустой, как вчера, а погода все такой же теплой, как и в середине лета. Осень совершенно не чувствовалась. Я знал, что она приходит на равнины Руде поздно и достаточно незаметно. Ветра, живущие на севере, редко гуляют над этой частью степей — Катугские горы уверенно держат их высокими ледяными зубьями. Знающие люди рассказывали, что зима здесь мягкая, а первые морозы и снегопад начинаются лишь в начале весны, когда из-за Устричного моря приходят безумные ураганы.
Мы наслаждались летом в начале осени и отдыхали после долгих блужданий по степи. Телега оказалась настоящим даром Мелота.
Миновал полдень. Лаэн проснулась. Шен попросил остановить и скрылся в высокой придорожной траве. Жрец, не оборачиваясь, произнес:
— Интересные вы все-таки люди.
— Почему?
— Не болтливые.
— Да и о тебе, приятель, этого нельзя сказать.
Он громогласно рассмеялся и изрек:
— Я направляюсь в Лоска. Могу довести до нее. Дальше уж, извиняйте, — сами.
— Нас это вполне устраивает, — сказал я.
— Вот и славно.
— Далеко же ты едешь, — проговорила Лаэн, расчесывая волосы.
— И не поехал бы, да нужда заставила. Альса больше нет. Знаете? Город предан огню и мечу. Хочу добраться до Корунна через западный перевал. Лоска к нему ближе всего. А зачем еду, это уж, простите, мое дело.
— Мы давно не слышали никаких новостей, — сказал выбравшийся на дорогу Шен. — Что-нибудь известно про Альсгару?
— Цела Альсгара. Держится, как говорят. Готов проспорить свою душу, что до весны ее не возьмут. Городок кой-кому оказался не по зубам.
Целитель тут же повеселел, затем смутился и осторожно поинтересовался:
— А это точно?
— Ну… за что купил, за то и продаю, — несколько обиженно ответил Лерек. — Набаторские солдаты говорили именно так.
— Где ты их встретил? — небрежно спросил я.
— Много южнее. Больше недели назад. В одной деревушке. Их там было, как саранчи на поле моего папаши, да пребудет он в Счастливых садах.
— И что? Они тебе ничего не сделали? — Шен забрался в телегу.
Наш возница посмотрел на Целителя с удивлением:
— А зачем я им нужен? Или считаешь, что они хватают всех подряд? Это не так. В большинстве своем вояки обращают внимание только на тех, кто оказывает им сопротивление. Крестьян так и вообще не касаются. Набаторскому королю вряд ли нужна пустая страна. Налогов с нее тогда не соберешь.
— Не трогают? — Шен прищурился. — А тракты отчего такие пустые?
— А ты, умник, долго ли путешествуешь, коли не знаешь ничего? — не выдержал жрец. — Сейчас по дорогам только такие дураки, как я, да простит меня Мелот, разъезжают. Умные люди в лихие времена по домам сидят и судьбу не искушают. Слишком много темной магии по стране расползлось. Теперь не знаешь, где наткнешься на зло.
— Магия? — сразу же навострила ушки Лаэн. — О чем ты?
Лерек сплюнул под колеса телеги:
— Да было тут… Недели с полторы назад. Я как раз с Альсовской дороги на этот тракт выбрался, и под вечер дернуло меня к одной деревеньке подкатить. Я, дурак, по глупости своей не подумал, отчего свет у них ни в одном окошке не горит… Сунулся, да вовремя почуял запах мертвечины. Сообразил. Ха! И мерин мой — не промах. Как рванули мы оттуда, насилу ушли. С тех пор стараюсь в поселки не лезть. Объезжаю за лигу. Да и, признаться честно, не так много деревень в центре равнин Руде. Большей частью все пустые земли.
— Так что? Мертвецы там были, что ли? — уточнил Шен.
— А кто, по-твоему, еще мог быть? Святые сподвижники Мелота? Говорю же. Воняло там, как на оскверненном кладбище, спаси нас всех Мелот. Ну я и дунул. А они изо всех щелей повыскакивали, точно тараканы какие, — и за мной. Да далеко не побежали, словно на стену невидимую наткнулись. Держало их что-то.
Знакомая ситуация. Как в Даббской Плеши. Да и Гис о таких проклятых местах рассказывал.
— А что еще слышно? Как идет война? — не успокаивался Целитель.
— Я откуда знаю? — проворчал Лерек. — Слухами земля полнится, но сколь они истинны — еще вопрос. Говорят, все земли восточнее этих — в руках набаторцев. Лишь Гаш-шаку да Лестница Висельника держатся.
— А запад?
— Когда я был южнее, говорили, наш. А когда на юге равнин оказалось полным-полно набаторцев, получилось, что наш, да не совсем. Новости доходят не быстро, и большей частью они не первой свежести. Гильдия гонцов, конечно, старается, но сейчас война… в дороге всякое случается. Все что я знаю — земля от Радужной долины и до Клыка Грома под властью императора. Так что я туда. Да и вы, как погляжу, тоже…
Нара через два небо обложило, и пошел сильный дождь. Солома на телеге сразу промокла. Нам тоже пришлось не сладко. Вода прекратила литься лишь незадолго до темноты, и в тучах появилось чистое небесное оконце. В него заглянуло кроваво-красное, цветом очень похожее на альсгарскую вишню, солнце. Оно утекало за горизонт и последними лучами окропило степь кровью. На несколько минок весь мир окунулся в красные оттенки.
Ветер дохнул мне в лицо уже ставшей привычной полынной горечью, и мы оказались на перекрестке, рядом с растрескавшимся Лысым камнем. Тракт пересекался с узкой, потемневшей от невпитанной влаги дорогой, идущей с востока на запад. Ярдах в шестистах по правую руку от нас, в быстро сгущающихся сумерках теплым светом мерцали многочисленные огоньки. Слуга Мелота, не обратив на них внимания, повернул налево.
— Останови, — попросил я жреца.
Он неохотно натянул вожжи и буркнул:
— Не советую.
Я промолчал, давая этим понять, что чужие советы мне абсолютно не нужны, но Лерек не успокоился:
— Мы на дороге к морю. Поверьте, путешествовать вдоль берега гораздо безопаснее, чем по тракту. Возможно, нам повезет, и мы встретим корабль до Лоска или даже до Клыка Грома.
— Спасибо, но побережье — не наша цель. Нам не по пути.
Это действительно было так. Я не хотел отклоняться от основного тракта к Радужной долине. А Лерек, по сути дела, предлагал нам сделать здоровенный крюк ради сомнительного удовольствия увидеть море.
— Ну как хотите, — после недолгого молчания вздохнул он. — Рад был знакомству. Вы оказались не самыми плохими попутчиками. К тому же, не стану скрывать, путешествовать с вами мне было бы гораздо безопаснее, чем одному. Держите ухо востро.
— Куда ты на ночь глядя? Вон деревня.
Жрец покосился на манящее мерцание огоньков и с сомнением покачал головой:
— Нет. Я теперь к таким поселкам долго подъезжать не стану. Во всяком случае, на равнинах. Нам с Яблоком тех мертвяков до конца жизни хватит. Да хранит вас Мелот. Прощайте!
Мы посмотрели, как удаляющаяся телега постепенно растворяется в темноте, а затем, не сговариваясь, пошли в сторону безымянной деревушки.
Глава 21
Поселение, вопреки нашим ожиданиям, оказалось неожиданно большим. Миновав два дома на окраине, мы увидели трактир. Не скажу, чтобы он меня впечатлил, но с учетом того, что о подобном заведении в подобной глуши я до сегодняшнего дня никогда не слышал, эта халупа оказалась настоящим подарком. Сильнее я бы удивился лишь встрече с ниритой.
Трактирный зальчик оказался небольшим (всего на три длинных, окруженных плохо обструганными скамейками стола) и совершенно пустым.
Ни посетителей, ни хозяев.
Меня это обстоятельство насторожило, но тревога оказалась ложной. Трактирщик просто не ждал гостей. Он вынырнул из кухни, держа в руках пузатый глиняный горшок, и едва не споткнулся, увидев троих незнакомцев.
— Мать честная! — прошептал бедолага, похоже не веря в свое счастье.
Спустя нар сытые, напившиеся шафа и донельзя довольные судьбой, мы, развалившись, сидели за столом, а трактирщик с домочадцами носились, точно ужаленные, грея воду и подготавливая комнаты.
Мальчишка, таскавший припасы из погреба, за медяк рассказал нам все, что меня интересовало.
Раньше сюда часто заезжали путники, направляясь по тракту в многочисленные городки и деревушки у Катугских гор, к Гаш-шаку и Лоска. Но после того как Альсгару взяли в кольцо, наступило полное затишье.
— А что, малец, другие деревни рядом есть? — Шен отхлебнул шафа.
— В двух днях езды. Только она не такая большая, как наша.
— А лошадей у вас достать можно?
— Не-е-е, — подумав, ответил он. — Мало. Никто не продаст. Это вам надо в замок, за лошадьми.
— Замок? — нахмурился я, не понимая, даже прекратил жевать. — Какой такой замок?
Ни о чем подобном в этой части равнин Руде я отродясь не слышал. Чего здесь охранять? Сайгураков?
— Нашенские так называют усадьбу благородного, что в трех лигах отсюда. Это если всю деревню миновать и дальше идти. Туда, откуда солнце встает. Там, дядечка, коняшек видимо-невидимо. Красивые. Господин их для армии выращивает.
Это стоило взять на заметку, но и только. Уж проще уговорить упрямых крестьян, заплатив за плохоньких кобылок тройную цену (или, на худой конец, украв коней), чем договориться с благородным. Ему вряд ли понравятся наши рожи, и если он действительно разводит лошадей по приказу императора, то никогда не станет продавать их первым встречным.
— Воровать лошадей у дворян — проблем не оберешься. Так просто нас не отпустят. — Лаэн без труда прочла мои мысли.
— Совершенно верно. Почему у тебя такие хитрые глаза?
Она победно улыбнулась:
— Ты забыл о Шене.
Целитель тут же прекратил жевать и подозрительно прищурился:
— Ты это к чему?
— Ты Ходящий. Благородные обязаны помогать магам. А у тебя я видела письмо с печатью Матери. Тебе поверят.
— Ну… давайте завтра попробуем. Но сейчас я залезу в горячую бадью, а потом — спать.
Я был уверен, что спать он ляжет не сразу. Иначе для чего смазливая чернявая дочка трактирщика посылала нашему приятелю столь пылкие взгляды?
Шен ушел, и я задумчиво произнес:
— А не спустит ли на нас любитель лошадей собак? Ходящему еще надо доказать, что он тот, за кого себя выдает. Мало ли откуда у него письмо. Мальчишка справится?