Клаус Придд был одно лицо с братом, но почему-то больше походил на виконта Сэ. Сходство усугубляли две обмотанные полотном длинные штуковины, которые приволокла разрумянившаяся на морозе парочка.
– Судя по всему, – предположил Валентин, – ты показал Клаусу бергеров.
– Ну да, – весело подтвердил Арно. – И ему понравилось. Не волнуйся, в «Хромого полковника» мы не заходили.
– Спасибо. Полагаю, вы сразу отправились в казармы.
– Вот еще! То есть ты что, забыл, что бергеры больше любят гостей, которых сами приглашают? Я поймал адъютантов Райнштайнера и затащил в «Разгульного чижа», они были тронуты, но в «Чиже» переизбыток специй и посредственное пиво.
– Досадно.
– Бергеры сочли так же и предложили отправиться к ним. Ну мы и отправились, заодно и для тренировок кое-что раздобыли.
– Это оно и есть? – живо заинтересовался Руппи, припоминая ночной разговор про пляски со склочным, но непобедимым стариканом.
– Не вполне, но сойдет. – Савиньяк, не откладывая, принялся разматывать ткань. Не то чтоб аккуратно, Бруно б не понравилось. – Две пары, на всех хватит; можно хоть сейчас заняться. Вы как?
– Идея мне кажется интересной, – Придд принялся неторопливо разворачивать второй сверток. – Время есть, мы не голодны, но и не слишком сыты, а пить и говорить приятней вечером. Нельзя не учитывать и того, что вы с Клаусом откровенно расположены к действиям.
– Я тоже расположен, – признался Руппи, разглядывая выпутанное из полотна оружие. Больше всего оно напоминало флотский абордажный топор, но было подлинней и поприхотливей: древко в человеческий рост, на верхнем конце – топорик и мощный крюк, нижний обит железом. Похожие реликвии, изрядно потемневшие от времени, украшали кесарскую приемную, но эти были насажены на веселые бирюзовые рукояти, да и сами сияли. Как и физиономии их притащивших. – Как оно называется? Для алебарды коротковато и копейного острия не хватает.
– По мнению бергеров, это скальный топор, – Арно лихо стукнул сверкающей красотой об пол. – Он тебе и посох, и ледоруб, и оружие. Сногсшибательная штука.
– Причем во всех смыслах, – уточнил Валентин. – Удачно, что оно нашлось, алебарда в большей степени предназначена для строя. Руперт, вы с нами?
– C вами, но сперва только посмотрю. Признаться, до прошлой ночи не думал, что обучение талигойских аристократов настолько отличается от нашего.
– А оно и не отличается, – обрадовал Савиньяк. – Просто Валентин у нас штурмует «феликое изкуззтво пыть фоителем», а Ульрих-Бертольд ему в этом помогает. И то сказать, куда легенде от Заразы деваться!
– А ты?
– Мне деваться еще больше некуда, хотя следует признать, кое-что в бергерских выкрутасах есть. Прошлым летом в Придде, когда ойленфуртцев выручали, они были бы не лишними.
– Справедливости ради, – Придд подхватил три оставшихся топора, – когда тебя с коня снимали, наука Ульриха Бертольда вряд ли бы помогла, а потом ты и без нее неплохо справился. Клаус, если вы хотите не только смотреть, переоденьтесь.
Клаус так хотел, что немедленно исчез, а вот захочет ли Михаэль, если просидит с мамой еще года три?
– Арно, – отогнал Руперт мысль о доме, который издали все отчетливей напоминал нечто тюремное, – а с чем ты неплохо справился?
– С твоими «гусями», разумеется, хотя мог бы и лучше, – Арно сморщился и старательно потер бок, – один на один, да со шпагой – это приятно, зато в общей свалке… Мушкетный приклад – вещь твердая. Наша легенда настаивает, что лучше не давать по себе попадать, да и клинок надо беречь.
– Глубокая мысль, – согласился Руппи под топот уже мчавшегося вниз Клауса. – Я согласен. Как в таком случае говорит ваш капрал?
– Тере-о-тически, – прыснул Арно. – Господа, пожалуйте вниз.
Про дорогу в садик Руппи узнал прежде, чем попал в Акону. Этим коридорчиком Арно с Герардом бежали на выручку запершейся в погребе Сэль, убийцы вовсю высаживали дверь, а Руперт фок Фельсенбург ничего не чувствовал и вообще не понимал, что встреченная им на тракте девушка – самое удивительное создание в мире. Лучше бы было, дойди это до него сразу, или пусть все идет, как идет?
– Вот тут, – Арно мимоходом указал на нишу, – я хорошо приложил одну скотину. Впору б гордиться, да уж больно история мерзкая.
– Селина рассказывала, – признался Руппи. – Женская месть – это страшно.
– Страшно, когда месть глупая. – Об одолевающих приятеля чувствах Арно не догадывался. – И когда мстят не тем.
– Глупость вообще страшна, – Валентин так и тащил три топора, – а месть, даже самая изощренная, глупа и бессмысленна. В отличие от возмездия.
– Мерзавцы должны отвечать! – Бермессер с мелким Троттеном уже ответили, но Хохвенде продолжает шляться по паркетам и улыбаться. Как и Марге, оба!
– Несомненно, – подтвердил Придд. – Мерзавцы должны отвечать за совершенные ими подлости. Чтобы другие мерзавцы боялись совершать преступления, а порядочные люди не сомневались в справедливости, только это именно возмездие, а не месть.
– Называй как хочешь, – позволил шедший впереди Арно, – но лучше не давать мерзавцам пакостить, а скотина с вовремя вышибленными мозгами уже никого не забодает… Удачно, что тогда засов меняли, иначе пришлось бы в окно лезть. Прошу.
Зимний садик был тих и благостен. За ночь на снегу слегка прибавилось кошачьих следочков, но сейчас ни хвостатых охотников, ни их крылатой добычи поблизости не наблюдалось.
– За сарайчиком, – на всякий случай заметил Руппи, – есть подходящая площадка, я там даже снег утоптал. Для двоих достаточно, но троим уже будет трудно, даже если один – Клаус.
– А мы только одной парой будем, – утешил Арно, – меняясь. Клаус сперва тоже просто посмотрит.
– Брат только начал овладевать основами, – объяснил Валентин, «украшая» свое оружие толстым кожаным чехлом, – и позволить себе даже учебные поединки еще не может.
– Значит, мы с графом Васспардом побудем зрителями, – Фельсенбург не удержался, подмигнул младшему «спруту». Тот нерешительно улыбнулся; любопытно, требовал ли он от брата нарисовать ему лошадку? Хотя откуда? У Приддов нет любящей мамочки, никакой нет…
– Господин Фельсенбург, – почти прошептал Клаус, – вам не кажется, что нам будет мешать солнце?
– Кажется. – Руппи с трудом удержался от того, чтобы на манер Алвы растрепать мальчишке аккуратно расчесанные волосы. – Молодец, что заметил, я что-то размечтался.
Или успокоился, или расслабился – неважно! Главное, вокруг свои и скоро все прояснится; для начала – с бергерскими недоалебардами, вот бы такой Хохвенде приголубить!
Солнце после передислокации светит в спину, снега горят, но глазам не больно, любуйся – не хочу, а двое на площадке уже сбросили куртки на разлапистый куст и замерли друг против друга в центре площадки.
– Господин секундант, – смеется Арно, – не желаете подать сигнал?
Секундант? Это он о чем?
– Виконт Сэ, – с улыбкой напоминает Придд, – намекает на прерванную дуэль в Старой Придде. Кстати, оружие, как вы можете видеть, у нас почти боевое.
– Ну, так бы сразу и сказали. Что ж, господа, к бою.
Первым, естественно, атакует Савиньяк. Косой удар в левое плечо Валентин пропускает перед собой, откинувшись назад, чтобы тут же на обратном движении обозначить тычок в живот. Вслед которому летит хлесткий удар обратным концом древка в колено выставленной вперед ноги, только Арно фазаном взвивается в воздух, пропуская этот хлест под собой.
Суть происходящего проясняется быстро, и она предельно проста – «не давать по себе попасть». Двигаться и уклоняться, пытаясь предугадать движения противника. Пытаясь? Да они в самом деле угадывают, похоже, что машут такими дурами не в первый раз. И все равно осторожничают, чехлы чехлами, но случиться может всякое…
Ложный замах, опережающий толчок древком в грудь, снова косой удар в ноги, но теперь уже обычный, топором. В ответ – удар по плечу и все время – шаги в стороны и назад по кругу, уклоны, приседания, прыжки, Арно вон даже кувырок изобразил в попытке зайти оппоненту за спину. Не зашел.
Несколько минут шумных выдохов, скрипа снега под ногами и редкого стука дерева о дерево. Несколько минут азартного веселья, и всё. Перерыв.
– Эх, видел бы это безобразие Ульрих-Бертольд! – Савиньяк, стряхивая снег, закатил глаза и внезапно ткнул пальцем в грудь другу. – Но мы не бутем огорчать зтарого фоителя. Так, Фалентин?
– А он точно огорчится? – позволил себе усомниться Руперт. – До флота я немного помахал алебардой, так, для общего развития. Мне до вас, как Понси до Веннена.
– Арно, – Придд утер лоб, разумеется, платком, – мне кажется, он на что-то намекает.
– На то, – охотно объяснил Фельсенбург, – что я отчетливо вижу результаты стараний некой легенды. И они мне нравятся.
– Не хочешь попробовать?
– Пока нет, я еще посмотрю.
– Тогда попробует Клаус. Идем.
Наследник Приддов не идет за Арно, он бежит. Валентин остается, смотрит, как младший пробует простейшие движения. Получается у маленького «спрута» пока не очень, но было бы желание.
– Клаус видел наши васспардские тренировки и заинтересовался, – объясняет не сводящий взгляда с пары на площадке Валентин. – Ему сейчас это полезно.
– На мой взгляд, шпага полезней, но раз вы считаете, что Клаусу это нужно, – а Спрут точно так считает, иначе бы заставил брата заниматься чем-то другим, – не о чем и говорить.
– Шпага у него была и будет, а это наш общий секрет. Простите, я хотел бы к ним присоединиться.
– Разумеется.
Снова двое друзей орудуют этими… скальными топорами, но теперь поазартней, все чаще сходясь в обмене ударами. Ага, как увлеклись по-настоящему, так про уклонения и отходы через раз забывают, зато смотреть веселее. Клаус у куста с куртками чуть рот не открыл, но ведь и правда здорово! Арно вокруг Придда прямо-таки осой вьется, вроде и близко, а не ужалишь: Спрут ушел в защиту почти как Райнштайнер в Старой Придде. «