Завтрак был незамысловат, но пугающе обилен. Мэллит не понимала, зачем было нагружать могучий стол множеством снабженных крышками мисок, содержимое которых насытило бы многих воинов. Это было странно, и гоганни не стала скрывать удивления.
– Здесь так принято, – объяснила подруга, снимая крышку с ближайшего кушанья и вновь водружая ее на место. – Что-то тушеное. Похоже на репу, только мелкую.
– Я посмотрю, – решила гоганни. – В Аконе я мало думала о репе, но приготовить достойно нельзя лишь камень и гниль. Ты начала объяснять, почему на большом, лишенном стульев столе столько пищи, а на малом лишь два прибора.
– Потому что нас только двое. Ты вчера сразу легла, а я узнала, как нам придется себя вести. Мы выберем, что хотим, и съедим, а потом слуги выкатят стол – видишь, он на колесиках? – и то, что останется, съедят придворные дамы. Их всегда много, так что может еще и не хватить. При дворе ее величества дамы, когда на них никто не смотрел, кушали как голуби. То есть сколько им давали, столько они и съедали, не оставалось ничего, а на севере еще и аппетит больше, потому что холодно.
– А то, что не съест нареченный Хайнрихом, отдадут придворным мужчинам? – догадалась Мэллит, разглядывая залитые густым светлым соусом овощи. – Но хватит ли им одного стола? Воины едят много, и здесь их должно быть больше, чем женщин.
– Немного не так, – развеяла сомнения подруга. – Его величеству в самом деле вкатывают стол, но он завтракает с теми, кто нужен для дела, чтобы не терять времени. Остальных тоже кормят, но в другом месте.
– А где будет есть твой брат? У нас лишь два прибора, значит, он завтракает с большим королем?
– Герард поест, когда встанет. Я попросила его не будить, но ему самому об этом не сказала. Теперь он будет спать, пока не надоест, а мы за это время успеем все спокойно посмотреть. Ты глядишь в кастрюлю, будто там кто-то сидит.
Сэль шутила, и гоганни улыбнулась в ответ.
– Это миска, и в ней нет никого, кроме овощей. Главные в самом деле похожи на репу, и я не уверена, что им смогли придать достойный вкус.
– Ничего страшного. Ее величество советовала, когда все непонятно, есть крутые яйца, но я не думаю, что нас сразу захотят отравить. Можно взять пироги, положить на них сыра и мяса и заесть соленьями. Посмотри на эту подливу, мне нравится запах.
– Будет уместно, если ты сядешь у маленького стола и расскажешь, что узнала, а я соберу нам тарелки. Это не должно быть трудным, ведь все, что нам подали, считается вкусным и должно быть свежим.
– Давай, – согласилась подруга, садясь на большой черный стул с резной спинкой. – Жить здесь будет не очень трудно. Ее величеству было гораздо хуже, потому что у королевы Талига, если она не спит и не молится, все время кто-то стоит над душой. В Гаунау дамы и служанки приходят, только когда их зовут, и еще здесь можно самим одеваться, потому что повседневные платья не шнуруют, а подпоясывают под грудью. Нам с тобой это должно пойти, но заставлять нас одеваться по-гаунасски не будут, только если мы сами захотим. Во дворце можно делать все, что хочется, нельзя только без свиты выбираться в город и мешать его величеству, когда он занят государственными делами. До свадьбы мы будем жить вместе, потому что ты – моя подруга, и тебе придется провожать меня к жениху вместе с Герардом и ручательницей, то есть с ее высочеством Матильдой. Вообще-то мы могли бы жить все вместе, но я сказала, что мне удобнее только с тобой. Герард немного обиделся, но он бы мешал нам говорить и портил настроение, потому что думает, что мне будет плохо.
– Ничтожная тоже хотела бы для тебя иной судьбы, – Мэллит поставила на малый стол тарелки с тем, что казалось приятным. – А ведь я знаю про папеньку и Монсеньора монсеньоров.
– У меня все будет хорошо, – Сэль выбрала смазанное соусом из кислых ягод мясо и положила поверх теплого пирога. – Сегодня лучше одеться, как мы привыкли, и взять алатские шали. Ее высочество Кримхильде покажет нам дворец, а на лестницах всегда дует. Говорить с нами будут на талиг, но учить гаунау мне придется. Он похож на бергерский и дриксен, но их я тоже не знаю, только несколько слов. Я рассказала его величеству про мэтра, который напал на графиню Савиньяк, поэтому меня станет учить проверенный военный. Ты, если захочешь, можешь учиться вместе со мной.
– Мэллит захочет, но что думает нареченная Крим… гильда о выборе отца своего?
– Я пока не поняла, – Селина задумчиво лизнула ягодную подливу, – но она не злится. А тебе ее высочество понравилась?
– Любой из мужчин народа моего с гордостью бы взял прекрасную в жены, но подарил бы ей краску для бровей и много золота на готовую принять его грудь. Только что за сердце бьется в этой груди?
– Кримхильде любит его величество, а он считает ее самой умной из своих дочерей, поэтому и выдал за дриксенского принца, а тот оказался сразу и каплуном, и тараканом.
– Я слышала, что нареченного Фридрихом убили бесноватые, – припомнила Мэллит, – и его жена стала свободной.
– Ну да. Иногда овдоветь очень хорошо, но лучше бы этого Фридриха прикончили как-нибудь иначе. Так вполне могло получиться, не удери он с войны, хотя монсеньор Лионель говорит, что в Эйнрехте плохо было бы в любом случае. Ты все-таки взяла эту репу?
– Да, мне нравится познавать новое. Она может быть вкусной, но в соус зря положили прижаренную муку. Кримгильда умна, и ее сын должен был получить Гаунау, а теперь этого не будет. Кубьерта говорит, матери часто убивают, добывая для детей своих власть и богатства.
– Так я же сказала, Фридрих оказался каплуном и детей у Кримхильде нет, а меня она не ненавидит. – Сэль свела брови, так она делала, готовясь объяснять непонятное. – Ее высочеству интересно, и она чего-то ждет, хоть и опасается. Маршал, когда привыкал к нам с мамой, думал так же. Надо найти, куда выпускать их с Гудрун гулять. На кухнях котов держат, чтобы не было крыс и мышей, но в королевские комнаты им заходить нельзя, а нам придется жить именно там.
– Ты успела узнать многое, пока ничтожная спала.
– Что ты! Это я по дороге, мне полковник Лауэншельд рассказывал. Он очень любит его величество и хочет, чтобы у него все было хорошо, а я ему сразу понравилась, но не так, как ты господину Давенпорту.
– Ты шутишь, и я этому рада. Тебе нравится соус из красных ягод?
– Сама не знаю. – Подруга вздохнула. – Извини, пожалуйста, но у меня сейчас не выходит думать сразу о двух вещах. Понимаешь, нам будут показывать дворец, а на самом деле это на нас будут все смотреть. Это нужно, но немного страшно. Ты поняла, из чего этот соус?
– Я не готова принести клятву кровью, но там должны быть две лесные ягоды и не менее шести трав. Почему ты спрашиваешь, если думаешь о другом?
– С Кримхильде, ее высочество зовут Кримхильде, а не Кримгильда, будут дамы. Если разговор не заладится, я начну спрашивать о травах и о снах, это всегда интересно. Знаешь, в детстве я часто думала, что уеду далеко и навсегда, и вот теперь уехала… Хотя ты же уехала и раньше, и дальше.
– Я помню дом отца своего, – гоганни отодвинула странное кушанье. – И я забыла. Ничтожная росла, не зная голода и не видя звезд. Кубьерта говорила, что они есть, и я стала искать. Нам не пора шнуровать платья и причесывать волосы?
Ее высокопреосвященства осталась вполне довольна: высокое мрачноватое зеркало показало нечто хоть и царственное, но приличное, не копну и не мармалюцу. Гостевание в Липпе начиналось неплохо, но задерживаться у бывшего жениха дольше, чем нужно, Матильда не собиралась. Благоверного не хватало все отчетливей, причем иначе, чем прошлых любовников и даже Адриана, который, дурак эдакий, так ничего и не сказал. Не хотел про любовь, мог бы про Излом и прочие пакости, она бы поняла, а может, и помогла бы. И безгрешно, и не проворонили бы друг друга, хотя от плотских грехов Адриан не шарахался, о его похождениях только глухой не слыхал.
– Эй, – стук в дверь был каким угодно, только не куртуазным, – войти?
– Прошу, – Матильда наскоро проверила упрятанный в складки платья пистолет и поправила диадему на позабывших о париках кудрях. – Ваше величество бывшей невесте браслет не застегнет?
– Если не сломаю, – честно предупредил Хайнрих, наклоняясь над протянутой рукой. – Не пожалеете?
– О побрякушке? – малость покривила душой алатка. – Я о молодости не жалею… Иначе б, вас увидев, удавилась.
– Ну я, вас не зная, тогда не очень-то и расстроился.
– А если б знали?
– Эсператистов к Змею бы отправил, – буркнул его величество, возясь над крохотным замочком. – Не сломался. Хорошая работа.
– Да, неплохая. – Женщина повернула руку, любуясь игрой света. – У вас дело или так, проверить пришли?
– Чего мне вас проверять? У меня для проверки теперь невеста есть.
– Ну и дурак ваше величество, – сразу и взбрыкнула, и подыграла шутке Матильда. – Таких, как ваша невеста, проверять нечего, опостылеете, сама скажет.
– А то я не вижу. – Надо же, медведи, оказываются, тоже мурлыкают! – Но сдружить-то ее с Кримхильде надо, а тут еще и этикет этот… свихнуться впору. После свадьбы горностайка взберется выше всех, но пока не Кримхильде к ней должна идти, а она – к Кримхильде.
– Какие сложности! – алатка не удержалась и вытащила флягу. – Будете?
– Зачем?
– Откуда я знаю! Может, для ума, а может, и для храбрости. Мы же решили вчера, что Селина с Мэллицей придут ко мне, а к высокопреосвященстве высочайших кровей гаунасской принцессе заходить не зазорно.
– Я передумал. – Хайнрих, не поморщившись, хлебнул тюрегвизе и вернул флягу хозяйке. Пришлось тоже глотнуть, хотя и не хотелось. – Пойдем к девчонкам вместе. Как вам Кримхильде?
– Мало посидели, чтоб понятно стало. На вас похожа.
– А вот она вас вроде поняла, – обрадовал Хайнрих и, повернувшись, распахнул дверь. В олларианской рясе и сзади можно было б за благоверного принять. В сумерках. – Кримхильде! Войди.