– Спасибо, – непонятно за что поблагодарил Валентин, и у Арно чудом не защипало в носу. Выручила мать, заметившая, что обсуждать склонность пока незнакомой ей Мелхен к убийству бессмысленно и лучше бы вернуться в Васспард.
– Не за что, – Арно таки хлебнул шадди, наверняка изумительного, гадость какая! – Я подумал, что Питер решил нас в Васспарде задержать. Он не хочет уезжать, вот и устроил… Раздобыл ключ от комнаты, дождался ночи, вылез в окно, наследил, пробежал по дорожке до черного хода и вернулся вдоль стены под свое окно. Залез наверх по винограду, его он, похоже, выдерживает, испортил Клаусу замок, устроил ловушку, благо охотничьих арбалетов у старого пня Лукаса хватает, заперся, засунул куда-то ключ и заорал. Вот как у него со звонком вышло, не представляю…
– Самым простым объяснением будет, что шнур просто зацепился за какой-нибудь завиток, а Клаус спросонья слишком сильно дернул и оборвал шнур, но не позвонил. Но даже будь все в порядке, убийства бы это не предотвратило. Если жертвой, дети мои, должен был стать кто-то из вас, он бы стал ей прежде, чем слуги успели бы надеть башмаки. Почему ты перестал подозревать служанку?
– Да потому, что мы нашли пень!
– С жуком? – Валентин раздвинул губы в улыбке. – Не думал, что они водятся в Васспарде.
– Раньер с Кроунером тоже не думают. Там с арбалетом тренировались… Все истыкано, и следы уже настоящие. И только одни.
– Аб-со-лют-но, – грустно подтвердил Кроунер. – То есть деваться некуда, оно и есть.
– Оно и есть, – откликнулся Раньер, разглядывая горемычный пень. – Здесь и пристреливался, гаденыш.
– Ничего себе домой бригадир вернулся… Скажете, или нас тут вроде как и не было?
– Скажу, – виконт зачем-то подобрал щепку, после чего вновь уставился на многочисленные окрестные лужи. Питер не осторожничал, как не осторожничал укравший Эдиту пасечник, но тогда было весело, хоть Варнике и расстроились. Несильно: свинья-то нашлась, так что досада на ворюгу-соседа стала чем-то вроде горчицы к окороку. В Васспарде будет не в пример хуже.
– Так как, капитан, делаем еще что или ждем, что бригадир решит?
– Делаем. Где-то же он свое хозяйство должен прятать, и вряд ли в доме.
– Да уж… С арбалетом туда-сюда шастать, вовсе умом повредиться.
– Сыщем, следов до дуры. Как думаете, с чего это он?
– Не знаю! – И знать не тянет. Некоторые вещи, как сказал бы сам Валентин, совершенно излишни.
Арно еще раз обошел вокруг пня, чувствуя себя шипогрудым усачом, которого среди зимы разбудил убийца. Хотелось кусаться, причем больно, а ведь есть любители сообщать гадости. Тот же Северин, да и кузен Рафле недалеко ушел…
– Господин капитан, может, мы сами тут, а вы… ну, подготовите…
– Подготовишь к такому! Вот же ж аб-струк-ция…
Придд держался, так держался, что Арлетта чуть его не обняла, спасли воспоминания о сочувствующей Георгии, доведшей Робера своим «пониманием» до бегства с подлогом.
– Арно, – окликнула графиня с ненавистью глядящего в чашку сына, – вечером тебе придется напоить друга и напиться самому. Надеюсь, ты это умеешь.
– Ну, как сказать… – слегка замялось детище. – Вообще-то с «быкодерами» мы пару раз… Не то чтоб совсем…
– Я с радостью напьюсь, но не в Васспарде и не сегодня, – прятаться в шутки Придд не желал. – Сударыня, я могу попросить вас об одолжении? Я не могу приказывать вашим людям.
– Можете, но, если вам так удобней, прикажу я.
– Благодарю. Я бы хотел угостить братьев хорошим шоколадом. Арно, сударыня, если вам неприятно, я не настаиваю на вашем присутствии.
– Нам неприятно, – женщина, как могла небрежно, потянулась к звонку, – но мы останемся. Да, дитя мое?
– Еще бы!
– Пожалуй, я потихоньку начну тобой гордиться. Особенно если ты расскажешь, как вы отыскали место, где упражнялся граф Гирке.
– По следу… – мысли сына, похоже, блуждали вдали от расстрелянного пня. – Нет бы сразу догадаться, а я и вспомнил-то, только когда уток увидел. Мы ведь с Питером накануне в парке встретились, он был какой-то… сразу и взъерошенный, и сосредоточенный. Я подумал, из-за отъезда, принялся болтать всякую чушь, а Питер пожаловался, что промочил ноги у Лебединого моста, когда птиц кормил. Я его спровадил переобуться и за какими-то кошками потащился к этому самому мосту, потом Валентин туда же вышел. Мы болтали, а я уткам сушеный хлеб бросал… Тогда я не подумал, а задним числом дошло: птичья корзинка была полнехонька. Никто эту ораву до меня не угощал, так что Питер соврал. И ведь я не спрашивал ни о чем, он сам про уток начал, значит, не хотел, чтобы я догадался, откуда он в самом деле явился. Вот я и решил, прежде чем спрашивать про служанку, на всякий случай по его вчерашнему следу пройтись. Там что-то вроде развалин, такие часто в парках устраивают.
– Я знаю этот пень, – подобным тоном говорят о покойных родичах. – На этом месте рос торский дуб, в него попала молния за неделю до мятежа Борна. На мать это произвело очень неприятное впечатление.
Когда боишься или что-то подозреваешь, в любой ерунде предзнаменование увидишь. В юности Ангелика Гогенлоэ суеверной не казалась, но они с Вальтером слишком долго набирались решимости спрыгнуть с понесшей лошади.
Графиня Савиньяк спокойно обернулась к вошедшему буфетчику.
– Сварите шоколад на пятерых. – Все еще может оказаться более или менее невинно. Дурачка заморочили, и он из лучших, в самом деле лучших, побуждений устроил ловушку. – Герцог, вы хотите что-то добавить?
– Пошлите передать моим братьям, что я жду их через… Сколько вам потребуется времени для приготовления шоколада?
– Не менее получаса, монсеньор.
– Я жду их здесь через сорок минут.
– Да, монсеньор.
Что может быть естественней, чем угостить мальчишек сладким и попробовать понять… Заподозрить в младших «спрутах» злодеев сложно хоть по логике Дидериха, хоть по собственной, но деваться-то некуда! Пусть найденные следы и принадлежат Питеру, затеять убийство братья могли вместе.
Здравый смысл подсовывал на место главного Клауса, который вдобавок являлся наследником, малопонятное внутреннее чутье этому противилось, а жальче всех было Валентина. Три брата, две сестры… Убийца Габриэла, выходец Юстиниан и двое мальчишек, из которых самое малое один обещает стать тварью не хуже графини Борн. И эту тварь придется годами где-то держать, но с Ирэны и Жермона подобного «счастья» хватит.
– Мама, – тихонько окликнул Арно, – я не дорассказал. Мы еще и тайник нашли, в тех же руинах, в башенке. В Лаик похожий в старой гауптвахте был, мне про него Эмиль перед отъездом в «загон» рассказал, там столько всякой ерунды было! Из важного – болты для арбалета, запасная тетива, масло, ветошь, стилет и две сотни таллов, но сапоги и ключ туда утащить он никак не успевал, они где-то в доме.
– Совершенно верно, – тут же откликнулся Придд. – Я бы начал поиски с комнаты Питера. Арно, попробуй найти сапоги, пока мы тут будем пить шоколад и говорить о… будущем. Я не могу принять решение, пока не пойму, что двигало моим братом и чего он хотел на самом деле.
– Хорошо, мы с Кроунером поищем и, допустим, найдем, а дальше? Я торжественно вхожу и ставлю сапоги на стол?
– Фи, – скривиться поубедительней, представить Аглаю и скривиться! – это дурной тон, дитя мое, хотя впечатление, вне всякого сомнения, произведет.
– Тогда, – немедленно решил сын, – я оставлю при сапогах Кроунера, войду и потребую свой шоколад. Если, само собой, найду хоть что-то.
Они нашли. Вышло еще проще, чем с тайником в промороженных руинах. Завернутые в измятую лиловую шаль сапоги обнаружились за подушками стоящего у печи кресла, а ключ незатейливо прятался в щели между матрасом и изголовьем кровати. Компанию ключу составляли мешочек с леденцами, запас свечей, огниво и книги про осаду Ноймара и Беатрису Борраска. В Сэ была такая же, но Арно ее не осилил. Очень может быть потому, что мать о древних безобразиях читать не запрещала, несмотря на изобилующие подробностями картинки. Виконт сунул душераздирающую историю на прежнее место и глянул на часы, быстро же они управились!
– Двадцать минут на всё про всё, – чернильница на столе для занятий стояла косо, и Савиньяк зачем-то ее поправил, – противно…
– Надо б хуже, – согласился Раньер, – да некуда. Барсука с Луи снимаем или пусть караулят пока?
– Пусть караулят, – Валентину решать, что и когда сунуть умнику в нос, тут никто не помощник, тут только сам. – Кроунер, бери добычу и со мной.
– Так точно, – капрал со вздохом оторвал взгляд от лежащего на столе тома. Не про Беатрису, про звезды. – «Видимое небесное» – это как?
– Это по астрономии, что можно рассмотреть на небе.
– В окуляр или так?
– Теперь уже в окуляр, – все-таки хорошо, что тут Кроунер и что он думает о звездах, – а в древности, что видели, то и писали.
– Это что же выходит? Со звездами, как с зайцами, увидел и записал?
– Сперва – да, только сейчас новых звезд так просто не найдешь. Вот если вы с Вальдесом далеко уплывете, наверняка увидите; в разных краях и звезды разные видны, так что ты не только елки считай.
– Да, господин капитан. Я на хороший окуляр так и так коплю, нужная вещь… А может, господин бригадир паршивца хитрого, арбалетного с нами отправит? С учителем, чтоб всё честь по чести, а то Васспард этот для «спрутов» с от-кло-не-ниями выходит. Брата бригадирова пристрелили, так никого и не поймали, сестрица свихнулась, младшенький – сами видите… Да и дед гундит, дескать, он главный быть должен. А какой он к зайцу белооблинялому главный, на девятом-то десятке и с мозгами набекрень?
– Ты же с утра про здешние дела не знал ничего.
– Утром нас-то-я-тельная не-обходи-мость отсутствовала. Мы с Раньером, вас ожидаючи, всё припомнили. Невеселье здесь стоячее, ровно болото.
– Угу, с жабами, – согласился Арно, открывая дверь в очередную материнскую приемную, – сапоги сунь куда-нибудь, чтоб в глаза не лезли, и жди.