– Я где-то слышал, – припомнил Савиньяк, – граф Хохвенде любил намекнуть на связь своей матушки с кесарем Ольгердом. Полагаю, репутация доброй женщины восстановлена?
– Еще как, – его величество уставился на оставшиеся гусиные ноги, на первый взгляд одинаковые, но лишь на первый. – Какую?
– Любую, которая отливает темно-красным.
– Нашел художника! – его величество дважды повернул блюдо. – Ага, вижу… Мог бы сразу сказать, что бурое – мочалка!
– Хороший экстерриор углядел бы в этом оскорбление герба Гаунау.
– Ты хотел сказать – хороший гайифский экстерриор? Хотя у них сейчас нет и плохого… Пер, тебе чего?
– Ваше величество, – Лауэншельд казался слегка растерянным, – к вам настоятельно просится юная особа. Она должна быть памятна вам по встрече на перевале.
– Горностайка-то? – королевская физиономия расплылась в улыбке. – Давай ее сюда! Только сказать мне нечего, ваш мерзавчик до Гаунау не добрался, даже жаль…
– Наконец-то я чего-то не понимаю, – Рокэ взялся за бутылку, и Ли пододвинул свой бокал. – Удивительно человеческое чувство…
– Сейчас поймешь. Девчушка хочет отомстить за королеву, а сама не может, ну и попросила меня. Я согласился, таких мерзавышей только давить, только не вышло. Ладно, сам обещал, сам и отвечу.
Девица Арамона была верна себе. Первым делом она сделала книксен, который сделала бы и Создателю, попадись он ей. Покончив с церемониями, Сэль отыскала глазами Рокэ и принялась за объяснения.
– Монсеньор, – затараторила она, – я знаю, что к коронованным особам можно войти, только если они зовут, но я должна вернуть его величеству одну вещь, иначе может выйти очень неудобно, ведь он обещал мне помочь, а это невозможно, потому что убийцу ее величества застрелили. Те, кто зря ловит Окделла, теперь могут заняться чем-нибудь более важным. Сейчас в Гаунау из Дриксен должно пробираться много шпионов, их ловить гораздо труднее, чем беженцев, а ведь шпионы, если они из Эйнрехта, могут быть еще и бесноватыми. В Гаунау их будить пока не умеют, и это очень опасно, поэтому я должна…
– Постой-ка, – рявкнул, хоть и дружелюбно, Хайнрих, – за тобой не угонишься! Говоришь, пристрелили?
– Да, ваше величество, – девушка повернулась и теперь смотрела на гаунау. – Я знаю совершенно точно. Большое вам спасибо за то, что вы хотели помочь, это очень важно, чтобы убийцы и предатели не процветали. Конечно, за грехи должны наказывать после смерти, но, если это не получается, пока мы живем, может не получиться и дальше. Ваше величество, я принесла ваше кольцо, я с ним обращалась очень аккуратно.
Платье у Селины было закрытым, однако вытащить залог ей удалось сразу же. Кольцо Лионель помнил, украшенное крупным закатником[6], оно было огромным, неудивительно, что девушка носила его на цепочке вместо эсперы. Выглядело это просто очаровательно, Лионель, во всяком случае, залюбовался. Хайнрих шумно вдохнул и отодвинул тарелку.
– Убери, – проворчал он после легкой заминки. – Договор не выполнен, залог твой.
– Но, ваше величество, – запротестовала Селина, – вы ведь и не могли ничего сделать: когда я вас просила поймать убийцу, он был уже мертв.
– Это меняет дело, – Рокэ с наисерьезнейшим видом освежил бокалы. – Плату за невыполнимое, как правило, берут закатные твари. Правда, они как-то умудряются это выполнять, но у нас явно не тот случай. Селина, вы голодны?
– Нет, Монсеньор. Пожалуйста, уговорите его величество забрать кольцо, иначе мне будет очень неловко.
– Вот ведь… – в другом случае Хайнрих наверняка бы грохнул о стол кулаком. – Не возьму! Нечего было, не найдя берлоги, продавать шкуру, а ты садись, не мне же вставать. Говорят, ты нечисть ловить наловчилась?
– Да, ваше величество, но ловлю не я, а «фульгаты», я бесноватых только злю. Пожалуйста, возьмите кольцо.
– Нет!
– Ваше величеств…
– Рэа Кальперадо, – Рокэ успел встать и обойти стол, – позвольте кольцо.
– Да, Монсеньор.
Камень на протянутой ладошке горел сразу зеленым и темно-красным, видимо, от растерянности. Казус в самом деле получался забавным, но выход был, и Ли его нашел за мгновение до того, как регент Талига положил кольцо перед королем Гаунау.
– Ваше величество, – так Алва не мурлыкал с Октавианской ночи, – эту вещь я не считаю нужным хранить в Талиге. Согласно нашей договоренности, свидетелем коей был граф Савиньяк, я передаю ее вам вместе с двумя заинтересовавшими вас камнями.
– Додумался-таки… Умник! – кулаком по столу Хайнрих все-таки ударил, но не сильно, даже брызги не полетели.
Глава 4Васспард. Акона
1 год К. Вт. Ночь с 4-го на 5-й день Зимних Волн
Дамы предусмотрительно попрятались, так что Валентина с Арно сопровождали лишь «фульгаты» и управляющий, бесстрастный как истинный «спрут». В примыкающем к церкви небольшом зале Валентин его отпустил, и тот убрался, словно втянувшись в полутьму коридора, но шаги слышались еще долго.
– Как в Лаик, – пробормотал вымотанный молчанием виконт. – Только слуг тамошних не хватает.
– Для чего не хватает? – уточнил Придд, после изгнания Лукаса сменивший мундир на фамильное платье.
– Для страха. Мне теперь чем тише и незаметней, тем страшнее.
– Пожалуй. Арно, я очень не хочу тебя впутывать, но Клаусу здесь не место, а один я могу…
– Заткнись, пожалуйста, – как мог проникновенно попросил виконт. – Кроунер, давай корзину! Всё собрали?
– Всё, господин капитан. Как есть обеспечивающее явление, только, может, мы тоже… поприсутствуем во избежание всяких и-цы-дентов?
– Будете присутствовать здесь и у других дверей. Поесть только раздобудьте.
– Некондициённо оно, господин бригадир! То есть чре-вато ослож-нениями.
– В карауле не дело жевать, – с явным сожалением перевел Раньер.
– Вы не в карауле, – Валентин обвел взглядом взъерошенных «закатных тварей», – все, что от вас требуется, это не впустить графа Васспарда, если он захочет войти. Арно, идем.
«Фульгаты» провожали начальство хмурыми взглядами – бригадирова затея им откровенно не нравилась. Арно в восторге тоже не был, только дружба – отнюдь не сплошные попойки, атаки и прочие милые вещи. Виконт подмигнул Кроунеру и шагнул в распахнутую Валентином тяжеленную, изумительной работы дверь. Та закрылась неслышно и при этом весомо, вздрогнули огоньки многочисленных свечей, по лицу ароматным полотенцем провел возникший и тут же померший сквозняк.
– Напиваться станем там же, где прошлый раз? – деловито уточнил виконт, стараясь не коситься в сторону постамента с траурными носилками. – Не знаю, как тебе, а мне там понравилось.
– Да, наверху во всех отношениях лучше, но напиваться сейчас нам нельзя. Это будет сразу и трусостью, и глупостью.
– Отлично, – мотнул головой Арно, – да здравствует храбрость, особенно моя! Рокэ как-то сказал, что дружба дохнет от незаданных вопросов и прочей тактичности.
– Очень похоже на правду. Тебя, наверное, все еще занимает происшествие на пруду?
– Угу… – Да не занимает его ничего, наоборот, забыть бы все это, и в Торку! – Там на меня что-то вроде помрачения нашло. Ты в самом деле мной командовал?
– Где и когда? – К покойнику Придд подходить не стал. Глянул издали, кивнул каким-то своим мыслям и двинулся к памятной по прошлому бдению лестнице. Арно с некоторым облегчением пошел рядом. Бояться он не боялся, но неприятно было, а куда денешься? Родственникам умерших положено бдеть, уклонись Валентин еще и от этого, кудахтанье поднялось бы до небес, хотя оно и так поднимется. Особенно если Лукас потащится в Старую Придду… Грозился ведь не оглядываться и не успокаиваться, пока не отыщет место, где ему, такому оскорбленному, начнут сочувствовать.
– А… – Странное дело, только без утопленника в церкви было страшнее. – Понимаешь, по льду я словно не сам шел, а шарахался, куда велено. Потом ты как-то сразу замолчал, и наваждение прошло. Оказалось, я уже возле самой полыньи с Лукасом. Вытаскивал и назад его волок я уже сам.
– Спасибо, что рассказал, – поблагодарил лучший друг и замолк. То ли обдумывал, то ли не хотел обсуждать на ходу. Чуть поскрипывали ступеньки, по дубовой резьбе скользили пятна света, и ужасно не хватало Ли с его ухмылочкой, хотя Ульрих-Бертольд тоже бы сгодился.
Арно представил сварливого воителя, сперва просто так, а затем выпроваживающего из Васспарда Альт-Гирке. Всех. Настроение несколько улучшилось, и корзинку на уже знакомую ножную скамеечку виконт водрузил во вполне терпимом расположении духа. Придд все еще мыслил, и Арно подошел к балюстраде. Внизу все было как в прошлый раз, разумеется, не считая водруженного прямо на родовой герб траурного сооружения. Соответствующего случаю гроба в Васспарде ожидаемо не оказалось. Мастер просил на работу сутки, и Питера прямо на носилках водрузили на наскоро сколоченный и обтянутый лиловым бархатом постамент, из-под которого лезли извивающиеся мозаичные щупальца. С органного балкончика это напоминало эдакую перекошенную ромашку.
– Ты что-то заметил?
– Да нет… – виконт бросил на «ромашку» еще один взгляд и вернулся к успевшему зажечь свечи у пюпитра другу. – Мать сказала бы, что все очень мило.
– Графиня Савиньяк вызывает заслуженное восхищение. Арно, ты уверен, что тебе подсказывал именно я?
– Именно ты, не отвертишься! Когда Лукас провалился, ты велел стоять на месте, да я вроде никуда особо и не рвался, пока его жена не закричала. Тут меня будто кнутом вытянуло. Знаешь, эта Маргарита его любит, дурака старого. И за что?!
– Не представляю, причем не я один. Мировая философия полна мыслями о загадочности любви. Итак, ты пожалел графиню Альт-Гирке. Дальше?
– Дальше я рванул к полынье, ничего не соображая, то есть соображая… В смысле пытаясь решить, что и как делать. Думал, сперва пойду по следам, потом ползком, но тут в ушах зашумело, словно где-то поблизости водопад объявился, и ты принялся распоряжаться. Так ты не думаешь, что я это зря? Ну, вытащил Лукаса… Когда старый пень понес про тебя всякие мерзости, я его чуть обратно не швырнул, хорошо, мать вмешалась.