А что? Части корпуса разбросаны по городам двух провинций, драгуны, участвовавшие в охоте на Анастаса, – и те стоят наособицу. Уйдут – никто не заметит, а командующий – вот он! Сидит в ставке, готовится к весеннему маршу, под рукой разве что эскадрон охраны и гарнизонный батальон. Конечно, попроси легат о содействии, маршал бы помог, но ведь не попросил! Уехал, никому не сказавшись, и сгинул. Пока забеспокоились, пока разослали разведчиков, пока тем удалось что-то вытрясти из местных…
В одиночку такое, само собой, не провернуть, но кому помочь – есть, причем по обе стороны Рцука. И все бы хорошо, так ведь нового прислать успеют.
– Третий раз я это бацутство не вынесу! – буркнул себе под нос Карло, не заметив как раз втащившего полуденный перекус Микиса, а тот как на грех расслышал. Раздались причитания об отсутствии должной посуды и ну вот прямо-таки завтра кончающемся кардамоне.
– Не ной, все у тебя отлично, – прикрикнул на служителя высшего разряда командующий. – Капитан Левентис здесь? Если здесь, еще чашку.
Агас отыскался в адъютантской, но от шадди и десертов отказался – бывший гвардеец как раз позавтракал.
– Было бы предложено… – Капрас толкнул офицеру для особых поручений груду жалоб. – Боюсь, весны нам дождаться не получится… Разве что ультиматум предъявить? Филандр хоть и бесноватый, но с Анастасом связаться не рискнул.
– Рискнул бы, не появись возможность сделать дело чужими руками. Мерзавец решил, что может вам приказывать.
– И я оставил его в этом заблуждении… – Карло ткнул ложкой в какое-то желе. Пахло оно притягательно, да и на вкус оказалось подходящим. – Я… посоветуюсь с епископом, а ты давай к губернатору… к губернаторам. Пусть обратятся ко мне по всей форме.
– И заодно обязуются освободить Прибожественного от излишних трудов по снабжению корпуса и обеспечению поставок в Паону, – дополнил Левентис. – С мирикийцем я переговорю хоть сегодня, но в Кипару бумаги лучше с курьером не посылать, мало ли какая крыса в канцелярии поставила на легата.
– Значит, сам поедешь. За неделю уложишься? – Только сделают ли врачи за это время что нужно и успеют ли Гирени с деткой оправиться? – Нет, недели может и не хватить… Десять дней. Заодно губернатора с возвращением из плена поздравишь. Погоди, это же он мне тебя подсунул?
– Да.
– Тогда с него бумага о твоем переводе в мое полное распоряжение, а то Фурис по ней страдает.
– Бумага будет.
– Но начнешь со здешнего превосходительного, заодно по лавкам пробегись.
– Господин маршал, – слегка замялся Левентис, – младенцам загодя ничего не покупают, дурная примета.
– Бацута, я и забыл! Тогда подбери что-нибудь самой Гирени… Кружев там, сластей, а в Кипаре хурму поищи. Поздновато, конечно, но, может, найдется. Я сказал что-то смешное?
– Нет, мой маршал, – гвардеец, надо отдать ему должное, подавил смешок быстро. – И да. Благодарные обыватели успели прозвать филандрову сволочь хурмецами. Сами понимаете, форма.
– Хурмецы, значит? – не расплескать вторую чашку Капрасу все же удалось. – Такие?.. Молниеразящие?..
– Да, мой маршал. На редкость молниеразящие.
Прибожественный сервиллионик, вне всякого сомнения, счел бы это оскорблением, а в Паоне соответствующую жалобу восприняли бы всерьез, но ржущему маршалу было начхать и на легата, и на столичных цац. Он слишком долго не смеялся, чтобы отказать себе в этом удовольствии.
Утренний шадди творил Рокэ, по своему обыкновению что-то напевавший. Ли рассеянно следил за раз и навсегда выверенными движениями, принуждая соображать разленившиеся после воссоединения с Алвой мозги. Требовалось пересчитать возможных эориев, а хотелось до одури напиться, после чего до одури же выспаться и провести пару ночей с Мэллит, а пару дней – с перессорившимися Грато и Пронырой. Бессмысленность сих мечтаний была очевидна, поскольку догонялки с Шаром Судеб по большому счету лишь начинались.
– Очнись, – велел Рокэ, успевший разлить морисское зелье в бергерские кружки, – восемь.
– Без пяти, – взяв свой шадди, Савиньяк привычно перебрался к окну. – Сам бы я расспросить южан про Окделла не догадался. Закономерный конец для убийцы Катарины.
– Да, – рассеянно согласился Алва. – Затея была ущербной изначально.
– Чья затея? – Напиток был безупречен, просто некоторые воспоминания портят всё. – Наша с тобой или Карваля?
– Обе, – Росио, как был с кружкой в руках, распахнул двери. – Дювье нашли? Давайте.
Южанин наверняка ждал не столько расспросов, сколько поручений, он привык к ним, как обычным, так и особым. И к смерти тоже привык.
– Капитан, – с ходу осведомился Ворон, – о судьбе Окделла Селина узнала от вас?
– Так к слову пришлось, – встревожиться вояка и не подумал, да и с чего бы? – Простите, Монсеньор! Да, я это девице Арамона сказал.
– Вам следовало обрадовать еще кого-нибудь. По крайней мере, когда стало известно о гибели капитана Карваля.
– Простите, Монсеньор, не подумал.
– О чем именно не подумали?
– Что этот кому-то нужен, кроме, ну… маршала Эпинэ, а его…
– Жаль? – подсказал Алва. – Согласен, с Эпинэ смертей в самом деле хватит, но мы с Проэмперадором должны знать всё. Где вы этого господина раздобыли?
– Так в доме же Штанцлера! Этот туда заявился, а там наши сидели. Ну, на всякий случай.
– Штанцлера убить Окделлу позволил Карваль?
– Именно что позволил, только этот поплыл… Ее величество с фрейлиной зарезал, а эту… – капитан явно подыскивал слово поприличней и наконец нашел, – …вошь чумную пришлось капитану… генералу Карвалю дострелить, а этого… Мы же про ее величество не знали ничего! Велено было доставить в окрестности Краклы и ждать, ну мы и ждали, а эта ца… Окделл еще нос задирал. Потом капитан приехал, мы скопом и двинулись. Этот… Окделл всю дорогу выкобенивался, решил, что его выставят из Талига, и всего делов. Да и сам я так думал, признаться.
– Куда именно вы двинулись?
– В Надоры, точнее не скажу. Ехали и ехали за капитаном, потом лошадей оставили и дальше пешком шли. Когда до нужного места добрались, стемнело уже.
– Что за место?
– Развалина какая-то. Капитан… генерал Карваль сказал, она на старой границе владений Окделлов торчит.
– Опишите.
– Ну, стена там такая, осыпавшаяся, где повыше – роста в два будет, камни вокруг раскиданы… Кругом буераки, ни жилья тебе, ни дорог, и вдруг что-то вроде горба, то ли был там, то ли насыпали, когда строили.
– Большого дерева возле стены не приметили? И чего-то вроде лестницы из выпавших камней с северной стороны?
– Да, было там такое. Если нужно, найду.
– Не нужно. Что за фантазия была убивать в столь необычной обстановке?
– А вот тут не скажу, – Дювье по-лошадиному моргнул. – Капитан с чего-то решил, что трясти от этого перестанет. Вроде как Надор провалился из-за того, что Окделл с Тараканом натворили, и что если гаденыша кончить на его земле, та может уняться. Только там долго еще корёжило.
– Не ваша вина. Когда все произошло?
– Прошлым летом. В ночь на первый день Волн.
Вот оно что! Ночь на первый день Летних Волн… Пьянка с гаунау по случаю конца похода и неожиданного для всех мира. Собирались умирать и вернулись, тут загуляешь, только в радость пару раз словно выплеснули какую-то муть.
– Капитан, – сощурился Ли, – назовите точное время.
– Простите, Монсеньор, не могу, – Дювье сосредоточенно свел брови, – но до рассвета еще далеко было.
– Хорошо, давайте дальше.
Бывший сержант не увиливал. Поэтического таланта ему не хватало, однако вообразить южан, узнавших, что порученный им юнец убил Катарину Ариго, Ли мог и сам. Вот поставить себя на место Карваля, пожалуй, затруднился бы: любимец Эпинэ оказывался куда как непрост, и за его попыткой унять стихию наверняка что-то стояло.
Проэмперадор Севера и Северо-Запада поймал взгляд Алвы, чуть заметно оскалился и пригубил остывающей горечи. Сегодня спрашивал не он, да и спрашивать было особо нечего. Окделл предсказуемо не пожелал проверять, остановит ли его самоубийство землетрясения, и пошел на прорыв. Безуспешно, что рушило важные теоретические построения, правда, покойники порой оживают не только у Дидериха.
– Вы полностью уверены? – Рокэ свой шадди уже допил и теперь поигрывал регентской цепью, как некогда сапфирами. – Я имею в виду смерть.
– Да, Монсеньор.
– Стрелял Карваль?
– Нет, ему не с руки было, мне пришлось. Наповал, даже жалко.
– Труп куда дели?
– В трещину со всеми манатками.
– М-да… Похоже, мне придется действовать по закону. Точно не Карваль?
– Точно, Монсеньор. – Увиливать южанин не умел и учиться не собирался. – По закону так по закону, хотя обидно из-за такой… из-за убийцы ее величества…
– Да, – посочувствовал регент, – ордена, как правило, дают за более приятные вещи, но Франциск недвусмысленно прописал, что тот, кто покарал убийц регента, будучи простого звания, получает дворянство и «Охоту», но это не всё. Отправить в Закат поднявшего руку на королеву – святая обязанность каждого талигойца, и исполнивший сей долг подлежит награждению «Талигойской розой» и поместьем, дворянин же в придачу обретает следующий титул. Так что никуда вы, господин барон, не денетесь.
– Я… – вот теперь Дювье покраснел. – Да не надо мне ниче…
– Не будь я регентом, я бы вас понял и пошел навстречу, – утешать нежные военные души Ворон всегда умел. – Увы, теперь мне придется исполнять закон несколько чаще, чем прежде. Конечно, совсем уж в вопиющем случае я его нарушу, но мы с вами не настолько близки. Кто из провожавших Окделла в последний путь сейчас жив?
– Осенью было семеро.
– И где же они?
– Тератье со мной, остальные на юге.
– В офицеры кто-нибудь годится?
– Ну, если только не во дворце…
– Все будут служить под вашим началом. Карваль не говорил, кто ему присоветовал столь любопытный способ унять горы?
– Он к этому… мужу баронессы захаживал. Может, тот что рассказал? Или его высокопреосвященство?.. Нет, не скажу. Врать не хочу.