– Вы правы. Шкипер, я рискую вам надоесть, но у меня к вам еще одна просьба. Сколько, по-вашему, может стоить эта вещь? Это сапфир.
– Ювелиров спрашивать надо, но по всему – недешево. За фрахт вроде того, что нам Бермессер изгадил, я бы эту цацку точно взял.
– Толковых ювелиров здесь нет. Вам придется выяснить, что сталось со свояченицей мастера Берниса, вы могли о нем слышать, это…
– Да знаю я, – буркнул, не вдаваясь в подробности, Добряк. – Найду, если она тут еще, конечно.
– Когда выясните, – Руперт сунул брошь обратно в футляр, когда и куда он дел исписанные листочки, шкипер не заметил, – приходите, я дам вам письмо к Алве и охрану.
Хозяин с дымящимися кружками появился как нельзя вовремя. Со специями и медом тоже было в порядке. Или нет – вкуса Юхан Клюгкатер как-то не почувствовал.
Глава 6Старая Придда
1 год К. Вт. 18-й день Зимних Волн
Кагетские топазы обошлись Чарльзу дешевле, чем ожидалось. Чудом выбравшийся из Олларии молоденький ювелир не только имел подходящие камни, но и с лету понял замысел заказчика. Не прошло и десяти дней, как граф Давенпорт стал обладателем прелестных золотистых бабочек, готовых найти приют на нежных девичьих ушках и груди. Разумней всего было держать футляр с драгоценностями на квартире, но Чарльз то и дело брал его на дежурство, благо переселение Большого Руди в бывшую геренцию обернулось водворением старших адъютантов в отдельные комнаты, пусть и выходящие в общую приемную. Давенпорта это новшество радовало несказанно: нет, против сослуживцев он ничего не имел – герцог держал при себе боевых офицеров, за плечами которых остались самое малое ноймарские перевалы – но болтовня подчас раздражала, мешая сосредоточиться. Не любил Чарльз и дружеских подначек, вернее, невзлюбил их во Франциск-Вельде, когда Бертольд, трепло эдакое, принялся выискивать способы покорить Мелхен, хотя до Селины и ее жизнерадостного братца языкастому драгуну было что левретке до быкодера! Детки Арамоны оказались незаменимы при ловле нечисти, но мотать при этом людям жилы они умели не хуже папаши. «Вы жуете свои обиды»… «Вы Мелхен совсем не подходите»… Да кто они такие, чтобы решать, кому он подходит, а кому – нет?!
Топазы Чарльз вытащил, чтобы унять непрошеную злость, и унял. Нежное мерцание камней напоминало об оставленной в Аконе девушке, обещая тихое, ласковое счастье. Пусть бриллианты ярче, в них нет загадки, только режущий глаза блеск, как в маркизе Ноймар и в той же Селине. Чарльз медленно повернул украшенный графской короной футляр, припоминая, как ювелир расставлял свечи. Когда дойдет до браслетов, мастера искать не придется, но сперва Мелхен должна приехать и сказать наконец «да!».
Маркграфиня… молодая герцогиня Ноймаринен уже несколько дней как должна вручить баронессе Вейзель приглашение ко двору, но убедит ли она девушку тронуться в путь без одобрения застрявшей в Альт-Вельдере вдовы? У оскорбленной предательством мужа женщины хватает собственных бед, от чужой любви ей может стать больно, вот герцогиня Георгия без Мелхен в Старую Придду бы не вернулась. Ее светлость счастлива в браке сама и желает счастья всем, кто ей нравится. Герцог такой же, но у него слишком мало времени, по сути, старик так и остался регентом. Алва освободил Ноймаринена от войны; это много, страшно много, особенно когда впереди маячит поражение, но сейчас Талигу ничего не грозит. Извне. Сейчас надо оживать, для начала вырвав столичную занозу и передавив залевские банды. Для Ворона с Савиньяком – пара пустяков, но чтобы они могли воевать, нужен Рудольф с его больной спиной и не самым здоровым сердцем. Рудольф, работающий с утра и до полуночи…
Вообще-то адъютанты поднимались раньше герцога, но стыдно за пусть и краткое, но безделье стало все равно. Давенпорт торопливо сунул топазы в стол и вытащил надорские рапорты, которые к вечеру требовалось свести в один. Дела на северо-востоке шли сносно: каданцы сидели тихо, горы больше не тряслись, а беженцы начинали потихоньку возвращаться. Отдавать провинция еще не могла, но и для себя не просила ничего – с Манриком Проэмперадор не промахнулся, рыжий мерзавец усердно отрабатывал и собственную полусвободу, и фрейлинские патенты внучек. В дело шли строительный камень, лен, стекло, даже тягловые лошади – бывший тессорий не забыл, кажется, ничего. Давенпорт расчертил новый лист и принялся заносить туда цифры, работа особых усилий не требовала, но сосредоточиться пришлось. Последние столбцы капитан заполнял уже при свечах, но он успевал, причем с запасом. Оставалось проглядеть маловажные, но требующие личной подписи Ноймаринена документы, и можно спокойно ждать вызова, до которого никак не меньше часа, а то и двух.
Вечерние доклады как таковые Рудольф не любил, их заменяло нечто вроде совместного позднего ужина в рабочем кабинете. Порой трапеза затягивалась, переходя в почти домашний разговор, но чаще заканчивалась вместе с последним просмотренным документом. Сегодня кожаный бювар с полустертым волком распирали коронные приглашения[8], которые Ноймаринен, памятуя о скопившейся при прошлом дворе сволочи и совсем уже недавней драке за геренцию, просматривал лично. Лишней эта предосторожность отнюдь не была: с недовольных сменой начальства сталось бы изготовить и подсунуть в готовые документы бумагу, из-за которой бы потом вышла какая-нибудь дрянь. Черно-белые патенты[9] для девиц Колиньяр и Маран, впрочем, выловил сам Фарнэби. Заодно с тем, кто их выписал.
Польстившийся на взятку чиновник вылетел из геренции пушечным ядром, но того, кто затеял подкуп, найти не удалось. Троюродный брат Колиньяра, от чьего имени выступал некий пожилой господин с тяжелым кошельком, этого явно не делал, иначе с чего б ему было подавать прошение на высочайшее имя о признании себя главой фамилии? Чарльз с брезгливостью перечитал доставленное из Тронко послание, застегнул «волчий» бювар и решил хоть немного размяться в фехтовальном зале. Естественно, в дверь тут же постучали, но дожидаться ответа не пожелали. Скрипнуло, покачнулись язычки свечей, и на пороге нарисовался несомненный глава собственной фамилии и, в придачу, бригадир. Похудевший и подтянутый, будто из поиска, причем тяжелого.
– Добрый день, Чарльз, – поздоровался он, – могу я узнать, не были ли за время моего отсутствия изменены правила пребывания в королевской резиденции?
– Нет, – начал было отвечать Давенпорт и вдруг понял, что Спрут, сам того не заметив, ткнул носом в немалый промах всю дежурную канцелярию. – То есть… Ни о каких изменениях я не осведомлен. Хуже того, я и правил-то особых не знаю. Как было раньше, когда герцог Ноймаринен был регентом, так и есть.
– То есть, – педантично уточнил Придд, – в цитадели Старой Придды, кроме августейшей фамилии, без особого разрешения могут находиться те, кто занят на службе при дворе его величества, их семейства и приглашенные ими же? В таком случае уведомляю, что вместе со мной прибыл мой младший брат Клаус граф Васспард. В Олларии подобные вещи записывали.
– Ну и я запишу. – О собственном возвращении Придд не уведомлял, Чарльз это помнил точно, поскольку герцогиня пару дней назад спрашивала, нет ли вестей из Васспарда. Их не было. – Графиня Савиньяк тоже здесь?
– Да, и она, и виконт Сэ. Мы с виконтом испрашиваем высочайшей аудиенции, дабы доложить его величеству об исполнении данного нам поручения. Вас не затруднит использовать именно эту формулировку?
– Нет, конечно, – хмыкнул Давенпорт, вертя головой в поисках Книги Аудиенций, – но… Но разве Карл уже дает поручения?
– Его величество при свидетелях выразил желание получить хранящиеся в Васспарде книги о животных, – объяснил Валентин, и Чарльз вспомнил про знаменитого жука.
– Лучше сразу уточнить суть поручения и отдельно сообщить об этом герцогине, – предложил он, извлекая из бюро переплетенный в золоченую кожу том, в котором было заполнено всего одиннадцать страниц. – Книгу Аудиенций у нас просят только под представление очередной фрейлины, а это вряд ли случится раньше чем через неделю. И то, если успеет прибыть… молодая баронесса Вейзель.
– Вы правы, – заминку Валентин, спасибо ему, предпочел не заметить, – большое спасибо за помощь. Мы с другом не намерены задерживаться в Старой Придде дольше, чем необходимо, но главное, его величество ждет книги.
– В дела супруги, а Карлом и Октавией занимается она, герцог обычно не вмешивается, но я ему доложу сегодня же, – невольно улыбнулся Чарльз, скрипя пером. Короля капитан Давенпорт видел лишь несколько раз, мальчишка казался на редкость милым. – А вот задержаться вам придется. Герцогиня устраивает для фрейлин небольшой праздник и вряд ли вас отпустит, кавалеры у нас наперечет.
– Могу я узнать подробности?
– Их знают только те, кто помогает герцогине, мы… то есть адъютанты герцога для этого слишком заняты. Как съездили?
– Мне следовало бы сделать это раньше, однако война не оставляет времени для личных дел. Наше возвращение попадет в ближайший доклад?
– Да, тем более что герцогиня несколько раз спрашивала о графине Савиньяк.
– Думаю, будет правильным сообщить их светлостям, что трагически погиб мой младший брат Питер. Это произвело исключительно тяжелое впечатление на Клауса, и я не счел возможным оставить его в Васспарде.
– Понятно… – Надо что-то говорить, но что?! – Простите.
– Вы меня ничем не задели. К сожалению, нас отучили от живого сочувствия, заменив его бессмысленными холодными фразами, отойти от которых почитается недопустимым, особенно на трезвую голову.
– Хотите вина? – Можно было бы самому догадаться! – Или можжевеловой?
– Я бы предпочел, чтобы вы перенесли свое предложение на другой день. Сейчас мне лучше вернуться к брату.
– Разумеется, я всегда буду рад видеть и вас… и виконта Сэ. Вы уже решили, где остановитесь? Дело в том, что к графине Савиньяк приехала ее будущая невестка госпожа Скварца.