– Я не выбирал, – признался Арно, старательно обустраивая тарелку. – Граф Лукас провалился, его жена закричала, я помчался к полынье и понял, что случилось, когда… все уже закончилось. Сударыня, вам лучше расспросить мою матушку, она там тоже была, или, того лучше, поговорите начистоту с Валентином.
– Это будет тяжело нам обоим. Конечно, иди речь о доверенной тебе тайне, я бы отнеслась к твоему нежеланию отвечать с пониманием и даже одобрением, но то, что видят солдаты и слуги, узнают все, кто догадается их расспросить. Другое дело, что воображение простолюдина чаще всего предполагает худшее.
– Вот как? – переспросил виконт Сэ, но герцогиня не имела счастья знать фельдмаршала Бруно и лишь грустно улыбнулась в ответ.
В неприступности дядюшкиной крепости для шпионов Марсель почти не сомневался, однако Котика на всякий случай у двери уложил. Гениальный волкодав понял, что это не изгнание и не отлучение от стола, но исполнение долга, и, для порядка вздохнув, застыл в достойной герба позе.
– Почти наверняка это излишнее, – объяснил виконт уже одетому для аудиенции Валентину, – однако порядок есть порядок. Дядюшка Маркус, как он вам вчера и сообщил, в геренции, так что от него даже избавляться не потребовалось, но не обидит ли наше с вами уединение графа Васспарда?
– Утро у брата теперь начинается с лошадей и занятий с Кроунером.
– Очень взаимовыгодно, – одобрил виконт, – прошу к столу.
– Благодарю, – и не подумал чиниться Придд. – Графиня Савиньяк советует проявить столь несвойственную мне откровенность.
– В таком случае придется ответить тем же, – заверил Валме и напомнил: – первым шадди берет гость. Не исключено, что однажды это принесло пользу, хотя смерть Франциска Второго как таковая ничего не решала. Да, я намекаю и с любопытством жду результата своих намеков.
– Я начинаю привыкать к хорошему шадди, – чашечку Валентин взял, не глядя. – О золоте Манлия и о том, что граф Савиньяк поручил мне его найти, вы знаете. Что ж, оно найдено, остается извлечь клад, не привлекая внимания. Удобнее всего совместить вскрытие тайника с обновлением храма, под которым он находится. Недавние события, при всей их омерзительности, эту задачу существенно облегчают: переделки, желая перевернуть неприятную страницу, затевают многие. По совету графини Савиньяк я объявил о приглашении архитектора из Валмона, причем архитектор мне нужен в самом деле.
– Архитектор у папеньки имеется, – Валме с удовольствием отхлебнул из доставшейся ему чашечки, – ручной и разумный, вот только надо ли доставать золото прямо сейчас? Я, конечно, не Манрик, однако финансовое положение Талига мне не кажется настолько скверным, чтобы губить легенду, к тому же золото Манлия очень кстати стало золотом Приддов. Клад, укрытый вашими предками, вне всякого сомнения, принадлежит вам, тем более что наследники Манлия успели отложиться от империи, которая в свою очередь успела распасться. Единственный, кто мог бы оспорить ваше право, – это капитан Арамона, но он, хоть и нашел ценности, сделал это незаконно, причем дважды, поэтому он тоже не считается.
– Вы проводите много времени в обществе мэтра Инголса? – второй раз кряду вывернулся Спрут. – Надеюсь, он не слишком занят. Я бы хотел переговорить с ним до отъезда.
– Когда вы, кстати, едете?
– Зависит от ряда обстоятельств, но, если не произойдет ничего непредвиденного, не позднее чем через неделю.
– Арно до мистерии не отпустят, а она назначена на последний день месяца.
– Простите, вы имеете в виду именно мистерию?
– Герцогине не нравится это слово, хотя задуманное действо, по сути, и есть усеченная мистерия. Устроители не нанимают танцоров и не заказывают музыку, но стриженая овца остается овцой. Впрочем, со стороны действо при всей своей старомодности должно выглядеть забавно.
– Вы намекаете на алисианские «Времена года»? Я о них слышал.
– А теперь увидите. Между нами говоря, Старая Придда на глазах погружается в пучину былого. Это несколько раздражает, впрочем, некоторые находят в минувшем ту же странную приятность, что и в несбывшемся. Особенно если несбывшееся задним числом возведено в загубленное некими злодеями. Герцог Эпинэ был четырежды прав, покинув возрождающийся двор.
– Прошу меня простить, но двор, на ваш взгляд, именно возрождается? – Придд пил шадди на кэналлийский манер. Адуан бы сказал, что не закусывая, но адуаны пьют не шадди.
– Сложный вопрос, – Марсель покосился на Котика, тот вздохнул, он хотел к столу. – И философский. Допустим, вам надо возродить разбитую вазу. Вы можете попытаться ее склеить, а можете заказать копию или же заменить похожей.
– Провинившийся слуга наверняка сделает именно это, – спокойно подхватил Придд, – причем с немалым шансом на успех. Чтобы обнаружить подмену, хозяину мало быть знатоком, нужно держать в памяти множество мелочей, а это непросто. Особенно если часто и подолгу отлучаться.
– И тем более, если прежний хозяин умирает и в права наследования вступает дальний родич, который нашу вазу видел разве что мельком и издали, а то и вовсе узнал о ее существовании из описи. Детским воспоминаниям, кстати, доверять тоже не стоит. Когда я был маленьким, мы довольно часто гостили в Гайярэ и там подавали борнские десерты. Папенька полагал их отвратительными, но я упорно хранил о них светлые воспоминания, которые развеялись лишь здесь. Я узнал знакомый с детства вкус и был вынужден полностью согласиться с отцовским мнением. Конечно, я не подал вида и доел то, что столь опрометчиво себе положил. Сам доел, поскольку Готти на музыкальные вечера не допускается, и я с этим ограничением согласен. Даже лучшая из собак не в состоянии заменить худшую из морискилл, причем старательность лишь усугубляет ситуацию.
– В Старой Придде ввели в обычай музыкальные вечера?
– Сперва в обычай ввели барона Капуль-Гизайля, и это наиболее удачное из здешних нововведений. Дамы стали заметно меньше скучать и заметно лучше одеваться, к тому же это препятствует возрождению того Талига, который в ранней юности потеряла герцогиня.
– Моя мать не любила вспоминать свою юность, но графиня Савиньяк упоминала лакомства, которыми угощали фрейлин.
– Да, – с готовностью согласился Марсель, – она не простила эти десерты до сих пор. Временно забыла, но не простила…
– Рраув, – почти прошептал успевший сесть Котик и улыбнулся.
– Явился кто-то, достойный доверия, – охотно перевел Марсель и вытащил пряник. – Подойди и возьми.
Перемещение к столу вышло красивым и стремительным. Готти вроде и не торопился, но, когда дверь открылась, он уже расправился с угощением и был готов повторить.
– Сейчас, – пообещал Марсель, оборачиваясь к явно запыхавшемуся Арно. – Ты вполне успеешь выпить шадди и угостить Готти.
– Нет, – капитан Савиньяк фамильно мотнул головой, – я успею проглотить что-нибудь большое. Никогда еще не завтракал так долго… и мало.
– Ты стеснялся есть в обществе Франчески? – слегка удивился Валме. – Но ужинать у тебя вчера при ней вышло неплохо.
– Я завтракал у герцогини, – Арно с досадой оглядел орешки и собачьи пряники, – ничего плохого она не хотела, но ее пирожки в горло как-то не лезут. Валентин, по этикету мы не можем тащить книги сами, то есть можем, только у дверей их нужно будет передать служителю.
– Хорошо, но поесть и привязать к шпаге ленту Октавии тебе все равно нужно.
– Несомненно, – потянулся к шнуру Валме, – а вот книги я бы советовал не передавать, а взять с собой Кроунера. Дядюшка Маркус на днях обмолвился, что декан соответствующего факультета нашей славной академии отписал про вашего жука. Науке он таки неизвестен, и ученый муж настоятельно рекомендует назвать его «Усач Карла шипогрудый, золотоблестящий, грознокусающий, обретенный в год великих побед Талига».
– Образина псевдонаучная подхалимствующая, – фыркнул Арно. – Любопытно, больше он ничего не хочет?
– Хочет. Вспомоществования себе и факультету. Ты удовлетворишься холодными закусками?
– Угу. Валентин, усач должен быть превеликим как Бабочка, а эта образина не должна быть деканом.
Под столом, возвещая о появлении слуги, гавкнул Готти.
От Валме наспех наглотавшийся буженины с грибами Арно выскочил полуголодным, а в первой приемной его величества оказалось, что он даже не объелся – обожрался. Отступать, однако, не приходилось, и Савиньяк, подмигнув откровенно робеющему Кроунеру, одернул мундир и вслед за Приддом проследовал из первой большой приемной в малую. Там, кроме гвардейцев, торчал утренний Хофф и с ним кто-то румяный и надутый, оказавшийся, несмотря на отсутствие перевязи, личным королевским адъютантом.
– Я готов принять предназначенные его величеству книги, – напыщенно сообщил он, но Валентин справлялся и не с такими.
– Благодарю вас, но книги его величеству несет капрал Кроунер, отличившийся во многих сражениях, – от тона Придда впору было ощутить себя даже не жуком – козявкой, и адъютантишка ощутил. Попытки обобрать Кроунера он, во всяком случае, не предпринял.
Дежурный офицер щелкнул каблуками и картинно отшагнул назад, после чего ноймарские гвардейцы раздвинули свои алебарды. Опомнившийся наконец адъютант распахнул двери и красивым баритоном сообщил, что к королю явились герцог Придд и виконт Сэ. Валентин двинулся вперед, не дожидаясь ответа, видимо, так было положено, а хоть бы и нет? Арно кивнул Кроунеру и шагнул за господином бригадиром.
В королевской гостиной было тепло, светло и просторно, от чего восседавший в кресле с высоченной спинкой король казался кукленком. Второе кресло, пошире и пониже, занимала успевшая переодеться в черное с белым герцогиня. У задней двери торчал очередной гвардеец, за письменным столом расположилось аж двое секретарей, и всё. Ни киселя тебе, ни принцессы, ни поганца-ментора с нянькой.
– Герцог Придд, – затараторил король, – вы просили нас об аудиенции, приблизьтесь. Мы вас слушаем.