– Идемте, – Арно ухватил строптивицу за локоток и понизил голос, – мне мешает красный бант. Очень хочется за него дернуть, а это неприлично и неподобающе.
Ответом был смешок, причем симпатичный. Айрис уже успела подвинуться; диванчика хватало ровно на двух подружек с широкими юбками, пришлось подтащить кресло. Это заняло не больше минуты, но Иоланте, чтобы прикончить свое прохладительное, хватило. Подпускать слугу Арно не стал и понес бокал к столу сам, что его и спасло от налетевшей на двух ослушниц графини Тристрам, к которой прилепилась ее Мария, но и это было не все. В буфетную под ручку впорхнули Корнелия с Леони, замыкала же шествие небрежно обмахивавшаяся веером Иоганна. Нужно было что-то делать, причем быстро, и Арно решился. Отвесив подоспевшим девам подсмотренный у Валме поклон, капитан Сэ присоединился к Иоганне.
– Сегодняшний концерт, – заметил он, – горячит кровь не хуже скачки галопом. Сударыня, желаете прохладительного?
Сударыня желала, и Арно подал знак изнывавшему от рвенья буфетчику. Первый шаг к спасенью туфель Иоланты от сиропа был сделан.
Глава 8Альт-Вельдер. Кнебенау
1 год К. Вт. 22-й день Зимних Волн
Новости были, мягко говоря, странными, и Жермон решил посоветоваться с Ирэной. Именно посоветоваться, но между решением, даже самым твердым, и его осуществлением зачастую лежит пропасть. Когда маршал открыл дверь, сидевшая в кресле с книгой жена как раз переворачивала страницу, и зрелище было столь прекрасно, что Ариго встал столбом, не отрывая взгляда от склоненной над пухлым томом каштановой головки. Он бы стоял долго, но Ирэна отложила книгу и обернулась.
– Вы не хотите войти? – улыбнулась она.
– Хочу, – не стал скрывать маршал, – очень, но вы читали.
– Я читаю всю жизнь. Что-то случилось?
– Да, но не с нами. Пришли новости, и такие странные, что я бы не поверил, не будь они от Алвы… Подождите!
Ирэна что-то ответила, но Жермон уже несся к себе вряд ли прежде наблюдавшей подобный аллюр анфиладой. Бросая на ходу явно встревоженным, при всей их вышколенности, слугам, что все в порядке и он просто забыл одну вещь, Ариго домчался до своего нового кабинета и извлек из бюро запертую им же самим полчаса назад шкатулку. Меньше всего хотелось по возвращении обнаружить у Ирэны вдову Вейзель, однако обошлось. Жена… дивное все же слово! – была одна. Стояла у камина и поправляла букет хризантем. Новый, вчера в высокой вазе стояли лиловые цветы, сегодня их сменили белые.
– Я ждала, как вы и хотели, – губы вроде бы и не улыбались, но в глазах было столько света! – Вас не было целое мгновенье… Поверьте, это хуже вечности.
– Хуже?
– Да, к вечности привыкаешь, и ужас становится чем-то вроде зимы, в которой живешь, а мгновенье… Это – пуля, она может убить.
– Кого?
– Надеюсь, никого из тех, кто… не сотворил ничего заслуживающего смерти. Создатель, какую чушь я говорю, а вы стоите и слушаете.
– Я не слушаю, – с ходу брякнул Ариго, – я смотрю. На вас!
– На тебя… Мы же решили перейти на ты.
– Мы каждую ночь это решаем, – напомнил Ариго. – Ирэна, Алва пригнал курьера, причем ко мне лично, это от него… тебе.
– Вы… Ты уже видел? – Ирэна спокойно приняла шкатулку. – Это морисская эмаль? Она в самом деле прекрасна.
– Я не заметил. – И вот так всегда! Как только Ирэна его такого приняла? – Алва хочет, чтобы ты это получила, когда… ну, словом, ты понимаешь… нет, он ничего не приказывал, просто написал, что опоздал с подарком к нашей свадьбе.
– Я могу подождать.
– А я нет! Сперва хотел, даже в бюро запер, а потом мы заговорили и тут… на меня как снег с задетой елки рухнул, так захотелось отдать тебе немедленно. Леворукий, я же всех слуг перепугал!
– Не страшно. Я бы тоже не смогла дождаться, если бы речь шла о подарке для тебя. Ты откроешь?
– У шкатулки нет замка, мориски не прячут драгоценности.
– Я хочу, чтобы открыл ты.
Жермон тоже этого хотел. Первый раз он чудом не выронил подарок, но сейчас уже знал, что увидит. В отличие от Ирэны.
– Это… Это ведь ройя?
– Да.
День выдался сереньким, и в комнате было темновато, но в шкатулке полыхнуло, будто в летний полдень.
– Древние говорили, что их нет… Что они невозможны, потом в Талигойе появились кэналлийцы, – Ирэна отвела взгляд от словно бы живой звезды. – Мать писала, что Алва подарил алую ройю Катарине, но ведь это не она?
– Рокэ догадался, что вы спросите.
– «Ты», Жермон.
– Я… Сейчас. – Письмо Ворона неведомым образом переползло из бокового кармана в нижний, спасибо хоть вовсе не сбежало! – Вот… «Супруге маршала Талига и графине Ариго надлежит хотя бы иногда надевать цвета Молний, цвета осени и заката, но ройя и есть Закат, она превратит эту необходимость в пустую формальность. Камень еще не касался кожи женщины, он свободен и готов звать, ждать и помнить…»
– Дальше, – серебряные глаза смотрели прямо в душу, – что он пишет дальше?
– Про ройю – ничего. Наденешь?
– Как? – теперь она рассмеялась. – Камень оправлен, но к нему нужна цепочка или хотя бы бархатка.
– Да?
– Не волнуйся, – Ирэна уже шла к туалетному столику, – у меня есть все, что нужно. Когда Рокэ Алва ждет ответа?
– Ждет, но не столько от нас, сколько от госпожи Арамона, а вообще-то Алва сам будет у нас на Октавианские праздники.
– Сам? Как странно!
– Вовсе нет! – Ну хоть это-то он объяснить в состоянии. – К этому времени перевалы станут проходимы, а бывших горников так просто оставлять нельзя, кроме того… Вам помочь?
– Снова на «вы»… Помочь, но чуть позже. Что «кроме того»?
– Рокэ обещал Рудольфу этим летом отбить северную Марагону. Он пишет, что я ему понадоблюсь здесь, ведь мы – в Марагоне, пусть и в южной. Ирэна, эта война не должна стать страшной, дриксы сейчас не в том состоянии.
– Я не боюсь, Жермон. – В руке Ирэны мерцало что-то светлое. – Вы победите и вернетесь, страшно будет потом… Это серебро, но я не хочу золота. Ты сможешь застегнуть?
– Попробую.
Крючочки были крохотными, а мягкие, выбившиеся из прически завитки мешали сосредоточиться, но маршал победил сперва себя, а затем и замочек, хотя нет, себя он не победил, потому что застегивание кончилось объятием, причем долгим. Ирэна не возражала. Было тихо, только отсчитывали мгновенья часы с водорослями, царапала окно обледеневшая ветка и нужно было наконец переходить к делам.
– Ты хотел что-то рассказать, – это был почти шепот. – В самом начале. Пришли новости, и они показались тебе странными…
– Да, дело в том, что…
– Не надо, не рассказывайте… потом…
Хайнрих в самом деле был жирным, раза в полтора шире покойного Готфрида, но уродом не казался, и убить его не тянуло. Руппи даже чувствовал какую-то неловкость: примчался, ворвался к чужому королю, потребовал разговора с его невестой, да еще и объявил зачем. В балладах за подобное бросают в море или в пропасть, но хозяин Гаунау не мог себе позволить прикончить наследника Фельсенбургов на глазах талигойского союзника и на его территории. Не мог и, кажется, не особенно-то и хотел.
– Ну ты и наглец, – здоровенная ручища поскребла истинно варитскую бороду. – Как мне и докладывали. Хорошо, иди и говори. Если девица передумает, станем решать, что дальше, только она не передумает.
– Благодарю.
– Эй, там! – Хайнрих повернулся всем туловищем, видимо, так ему было проще. – Проводите-ка вот его…
– Ваше величество, – присутствовавший при самой бредовой из всех фельсенбурговых выходок Савиньяк кривовато улыбнулся, – разрешите нам с графом Рупертом пригласить вашу невесту и ее подругу на конную прогулку по-алатски.
– Гуляйте, – фыркнул король и рявкнул как раз подоспевшему свитскому: – пива и доклады из Липпе! Вот так и бывает… Готовишься, думаешь, предусматриваешь, а потом какой-нибудь полковник по личным причинам прикончит генерала, и все! Пора назад, в берлогу! Что стоите? Решили проехаться, ну так езжайте, пока не завьюжило.
– Идемте, Руперт, – бросил на дриксен брат Арно, и они вышли на крыльцо занятого гаунау постоялого двора. – Прогулка по-алатски, хотя так гуляют везде – это всего лишь прогулка с дамой на одной лошади. Вы берете к себе в седло Селину, я – ее подругу, а за нами на приличном расстоянии следуют «фульгаты» во главе с Уилером, благо вы мне его вернули.
– Спасибо. – Вот сейчас все и решится… Совсем все! – Не ожидал, что выйдет так просто…
– Еще не вышло, – Савиньяк коротко свистнул, подзывая кого-то из своих «фульгатов». – В любом случае дайте слово не уезжать прежде, чем мы с вами переговорим о не столь галантных вещах.
– Я в любом случае должен либо увидеть Алву, либо объяснить некоторые вещи вам. Это связано с адмиралом цур зее.
– Разумеется.
– Разумеется?
– Адмирал Кальдмеер вновь становится важен, – объяснил маршал и перешел на талиг: – Мишель, оседлай Грато и Коро, если он в порядке. Нет, возьми Проныру, лошади нужны через полчаса.
«Фульгат» кивнул и шустро исчез за сараями прежде, чем Руппи сообразил, что уже видел этого Мишеля. Дожил, вокруг никого своих, кроме фрошеров!
– Маршал, – лучше в самом деле на талиг, во всех смыслах лучше. – Вы поняли, о каком полковнике говорил Хайнрих? Сперва я подумал, что обо мне, но, видимо, нет, хотя Хохвенде я рано или поздно прикончу.
– На мой взгляд, его величеству вспомнились Малетта и выстрел тогда еще полковника Алвы. Видимо, это связано с вашим сходством, – Савиньяк был само спокойствие. – Вы готовы нанести визит? Если да – вперед. Селину сопровождает ее подруга Мелхен, вы о ней наверняка слышали.
Готов Руппи не был. Можно быть готовым к шторму, сражению, бою, только не к объяснениям, но не отступать же! Жить, не понимая, что и почему сотворила с собой самая невероятная девушка в мире, наследник Фельсенбургов не собирался. Помирать, не проводив Марге с Хохвенде в закат и не повидав Бирюзовые земли – тем более, хотя лучше было б отправиться туда не в одиночку.