моём доме, и если я отравлю его под этой крышей… Вряд ли из этого выйдет что-то хорошее. — Она никогда не была особо суеверной, но всё же… Убивать под своим кровом гостя, которому сама же позволила остановиться у себя? Разве это не предательство, не подлость, не коварство?
— Ну, возможно, — пожала плечами Берта. Она переоделась из дорожной одежды в чистые чёрные штаны и коричневый камзол, куда менее изящный, чем на тренировках и конных прогулках носила Кристина, сшитый скорее для мужчины. Да и широкоплечей, высокой, довольно мускулистой Альберте иная одежда бы не подошла. Тем не менее, в этом наряде, несмотря на его простоту, она смотрелась так же величественно и гармонично, как и в доспехах. — Хотя твой первый аргумент мне показался более убедительным, чем второй. Если бы это не было так опасно, я бы отравила подонка без зазрения совести. Ну, а отвезти его прочь от греха подальше… В принципе, я могу этому посодействовать. — И она посмотрела на Кристину резко, пронзительно, как будто с вызовом.
Повисла пауза: Кристина взглянула на Хельмута в поисках одобрения, но тот недоверчиво поглядывал на Альберту, видимо, не очень понимая эту странную отвагу и самоуверенность.
— Только хотел предложить себя, — усмехнулся он. — Думаю, я бы с Джойсом справился если что, но…
Берта прищурилась, ожидая продолжения Хельмутовой речи, но его почему-то не последовало. Видимо, барон Штольц всё же решил уступить ей первенство. Кристина выдохнула с облегчением: споры и уж тем более ссоры ей сейчас были совершенно не нужны. С другой стороны, внезапная уступчивость Хельмута не могла не настораживать. Неужели его хвалёное самолюбие ушло в могилу вместе с Софией?..
А вот Берта какой была, такой и осталась: напористой, уверенной в себе, решительной и отважной. К тому же Кристина безоговорочно доверяла ей. Глядя на герцогиню Вэйд, она то и дело задумывалась о том, что из неё бы вышла правительница Нолда получше, чем из Кристины. Она не нуждалась в чьём бы то ни было одобрении, делала то, что хотела, её никогда не волновало чьё-то мнение… Только вот она, кажется, совсем не любила власть, осознавая всю тяжесть этого бремени. И Кристина тоже не любила. Просто так уж вышло, что они обе родились в дворянских семьях разной степени знатности и власть получили по праву рождения. А для дворян власть была таким же ремеслом, как ковка мечей для кузнеца или изготовление кувшинов для гончара.
Так что хотела Кристина править или нет — её никто не спрашивал. Так же и с Бертой. Правление своими землями было просто их обязанностью, долгом перед предками и потомками.
И теперь Кристина снова, как во время войны пять лет назад, рисковала потерять эту землю, своё наследство, то, что её предки веками ковали и строили, за что воевали и погибали. А чтобы не допустить подобного, нужно бороться. Особенно если враг не желает пойти на компромисс. Отрадно было осознавать, что Хельмут и Альберта готовы поддержать её в этой борьбе, причём по собственной воле, а не по приказу.
— Я отвезу его, куда нужно, — вновь заговорила герцогиня, скрестив руки на груди. — Прослежу, чтобы всё прошло успешно. Чтобы ему больше неповадно было приезжать и предъявлять тебе такое…
— Убивать его нельзя, — напомнила Кристина. — Но людей я тебе дам, чтобы наших было больше, чем их. Джойс должен понимать, что это не просто сопровождение восвояси. Пусть считает это изгнанием, если ему так угодно всё ещё причислять себя к нолдийцам.
Хельмут вздохнул и молча кивнул, одобрив план без лишних слов.
— Мне нравится твоё рвение, — улыбнулась Альберта.
В тронном зале Кристина была одна, если не считать стражников за дверью. Она послала за Джойсом, решив поговорить с ним здесь, глядя на него с возвышения помоста, сидя на древнем троне её предков… Возможно, это позволит ему убедиться в том, что хозяйка здесь — она и только она, и никому другому она этот трон уступать не намерена. Оделась леди Коллинз-Штейнберг тоже соответствующе: в платье из глубокого синего бархата, просторными рукавами из серо-голубого шёлка и богатой отделкой на воротнике, представляющей собой вышивку в виде переплетающихся роз — в центре каждой было по блестящей чёрной жемчужине. Добавила к платью серебристый поясок и серебряное ожерелье с синим камнем, довольно скромное, но весьма дорогое, к тому же оно было важно для неё — это ожерелье ей подарил Генрих, когда она ещё носила Джеймса.
Кристина ждала Джойса с волнением, ёрзая на троне и стараясь усесться на краешке поудобнее и при этом не соскользнуть с него. На краешке сидеть приходилось потому, что ногами она едва доставала до пола — древний массивный стульчик делали для людей явно повыше её. Особой красотой он тоже не отличался — большой, грубый, высеченный из камня, и кроме герба Коллинзов на спинке, никаких узоров на нём не было. Впрочем, трон этот, сделанный, когда Нолд ещё был свободным государством, вполне отражал былую суровость и аскетичность севера.
В конце концов ёрзать ей надоело, да и дядя отчего-то задерживался, поэтому Кристина схватила лежащую на широком подлокотнике книжку, которую зачем-то принесла собой в странном бессознательном состоянии, и уселась так, как ей было удобно: опершись спиной на один подлокотник и перекинув ноги через другой. Если бы сейчас её кто-то увидел, то вряд ли бы поверил, что эта девчонка — двадцатидевятилетняя леди большой двухчастной земли, замужняя дама и мать четырёхлетнего мальчика. Да и читала Кристина что-то не столь серьёзное — хотелось просто чуть отвлечься и расслабиться, а не нагружать себя сложными глубокими произведениями. И как раз оттого, что книга была несерьёзной, лёгкой, в чём-то даже забавной, она не заметила, как зачиталась, забыла, для чего пришла в зал, и окончательно перестала следить за тем, что происходило вокруг.
— Миледи? — вдруг позвали её.
Кристина подпрыгнула от неожиданности, едва не выронила книжку и, придерживая чуть задравшийся подол платья, уселась как надо. Книгу положила на подлокотник и взглянула вперёд, откуда доносился голос. Это был один из стражников, посланный за Джойсом. Он стоял у входа в зал, опершись на алебарду, и взирал на свою леди несколько недоуменно. Действительно, не каждый день застанешь её в такой позе, безудержно хихикающую над каким-то чтивом…
Когда Кристина подняла глаза на стражника, тот учтиво поклонился, стараясь скрыть своё недоумение.
— Он здесь? — приосанилась она.
— Да, миледи, — кивнул стражник, тон его уже не был таким изумлённым.
— Пусть зайдёт, — приказала она. — А вы стойте у дверей.
— Слушаюсь, миледи.
Джойс находился, кажется, в хорошем расположении духа. Он улыбался, а шаги его были лёгкими и весёлыми. Неужели он решил, что Кристина позвала его ради того, чтоб лично посадить на трон да ещё и отцовский меч впридачу отдать? Она никак не отреагировала на фамильярную улыбку Джойса и нервно сжала пальцами подлокотники. Вообще-то дядя должен был поклониться. Но он, конечно, этого не сделает. Несмотря на трон, и все эти платья, и её наигранную гордость, он не признает её своей леди, своей властительницей и хозяйкой.
Ну и плевать на самом деле. Больно нужно ей его одобрение.
— Здравствуй, дядя, прости, что заставила ждать тебя, — начала Кристина громким, ровным голосом, стараясь стереть из него все гложущие её в тот момент эмоции. — Сам знаешь, возникли срочные дела, которые требовали немедленного решения. Да и твой вопрос, как ты, думаю, понимаешь, требует тщательного рассмотрения.
Джойс молча кивнул, глядя на неё с каким-то насмешливым сомнением, будто не верил в то, что всё это время она почти непрерывно думала о его предложении.
— Но я всё же приняла решение, — продолжила Кристина так же спокойно, безразлично. Сделала паузу, наблюдая за тем, как меняется его лицо, как насмешка уступает место волнению. — И, боюсь, оно тебя не обрадует. — Она вздрогнула, ожидая, что Джойс ответит ей или сделает что-то ещё, но он продолжал смирно стоять напротив трона и смотреть снизу вверх с этой странной улыбкой. — Я не отдам тебе Эори. Более того, я не позволю тебе находиться здесь более. Ты отправишься туда, откуда приехал, иначе я позабочусь о том, чтобы ты был вздёрнут на виселице как предатель — вместе со всем своим отрядом.
— Крис… Кристина, я… — начал было дядя, но она шикнула на него, стиснув зубы.
— Не нужно ничего говорить. Ты уже сказал достаточно. В Кэберит тебя сопроводит герцогиня Альберта Вэйд и пятьдесят наших с ней лучших воинов. В Драффарии тебе больше делать нечего — в мирное время наёмникам у нас не рады. — Она кивнула на выход. — Иди.
— Ты арестовываешь меня? — всё же решил высказаться Джойс. — Отправляешь под конвоем? По какому праву?
— Я тебя не арестовываю, — усмехнулась она, закатив глаза. — Это… Считай это проявлением моего недоверия. Я не могу отпустить тебя на все четыре стороны без какого-либо надзора, ибо не представляю даже, что ты выкинешь в таком случае. Вдруг в Белых лесах тебя поджидает целая армия, с которой ты готов штурмовать Эори?
— А ты похожа на Джеймса сильнее, чем я подумал сначала, — заметил он, уже совсем помрачнев — от былой весёлости и самоуверенности и следа не осталось. Напротив, Джойс выглядел очень удручённым, почти по-детски расстроенным… И правда, его лишили столь желанной игрушки, причём Кристина прямо сейчас, на его глазах, играла с этой игрушкой — то есть сидела на троне, который он так желал. — Он всегда вёл себя со мной точно так же, всегда считал себя лучше…
— В любом случае, довериться тебе в этом деле я не могу, — прервала его Кристина, притворно вздохнув, будто сожалела… Хотя нет, она правда сожалела. Сожалела о том, что единственному родственнику от неё нужно было лишь одно — замок. О том, что она правда ни капли ему не доверяла, что каждую секунду ждала удара в спину и была вынуждена следить за ним. И о том, что он уедет живым, она тоже сожалела — в глубине души, боясь себе признаться. — Мои люди проводят тебя до границы Кэберита, дальше делай, что хочешь, но в Нолд тебе дорожка заказана. Я сказала, что будет, если ты приедешь снова. Помни, что короля сейчас в стране нет, и я как его наместница имею право казнить тебя. Я потом разберусь, не переживай, Фернанд ещё останется мной доволен.