— Здесь нет твоей вины. — Она улыбнулась и легонько дотронулась до его пальцев.
— Потом нас наконец позвали в королевский замок, и вот тогда-то и началась всякая чертовщина. — Он напрягся, аккуратно положил вилку в пустую тарелку и убрал руки на колени. — О том, что на следующий день после начала переговоров их король, как там его…
— Ты больше полугода проторчал в Фарелле, но так и не запомнил, как зовут их короля? — хмыкнул Хельмут.
— Плевать, — отмахнулся Генрих. — Так вот, о том, что их относительно новый король умер, ты, я вижу, тоже не знала?
— Нет, — покачала головой Кристина, вздрогнув. — Да и откуда, если границы были полностью перекрыты? Ни письма, ни гонца, купцы ещё раньше ездить перестали…
— Полагаю, это из-за белого жара — болезни, которая начала распространяться как раз в тот момент, когда мы приехали. Фарелл потихоньку закрывал границы, мне до сих пор кажется, что попасть из Парима в Льорке нам помогло лишь чудо… — Генрих усмехнулся. — К слову, думаю, именно белый жар и лишил жизни воинственного короля.
— Из-за того, что он умер, у вас возникли какие-то трудности? — спросила она.
— Именно. Кто-то заподозрил в отравлении нас, кто-то пенял на свергнутого племянника, между прочим, законного наследника престола. Да, он проиграл битву и был серьёзно ранен, но остался жив и продолжал иметь хоть какое-то влияние в стране… Но сторонники отравленного короля до последнего не воспринимали его всерьёз, и даже когда лучшие лекари столицы сделали вскрытие и не обнаружили никаких следов яда, нас всё равно ненавязчиво и мягко, — в голосе зазвучала едкость, — попросили задержаться до выяснения обстоятельств. Трон должен был унаследовать сын короля, которому едва исполнилось двенадцать. И как раз из-за того, что законного наследника никто не воспринимал всерьёз, многие, мягко говоря, удивились тому, что его армия внезапно оказалась под стенами Льорке…
Кристина слушала рассказ Генриха как древнюю легенду, как сказку или балладу о доблестных рыцарях, коварных королях, заговорах и сражениях. Она сама то и дело оказывалась в водоворотах похожих событий и в то же время не могла поверить, что её муж недавно пережил что-то подобное, будучи при этом сторонним наблюдателем и, судя по всему, почти не принимая в этих событиях никакого участия. Хельмут тоже сидел, приоткрыв рот и округлив глаза; вилка с насаженным на неё куском тушёной говядины замерла в его пальцах.
— Сложно сказать, сколько всё это длилось… — вздохнул Генрих. — Законному королю не пришлось брать город штурмом — его сдали без боя, многие сподвижники почившего короля предпочли перейти на сторону его племянника, чем терпеть на троне двенадцатилетнего мальчугана и постоянно вести войну друг с другом за влияние над ним.
— Какой это был месяц? — уточнил Хельмут. — Когда король умер?
— В конце лиеписа[20] или начале ругпутиса…[21] — задумался Генрих. — В середине лета, в общем.
Именно в конце лиеписа Кристина получила то злополучное письмо… Её передёрнуло.
— Хотя лето — это громко сказано, — продолжил муж, сворачивая у себя на коленях белоснежную салфетку. — Слава Богу, снег не шёл, но холод стоял просто зверский. К слову, стоит отдать должное догадливости Джойса — болезнь меня и правда чуть в гроб не вогнала.
— Ты болел? — воскликнула Кристина, аж подпрыгнув на стуле. — А сейчас как себя чувствуешь? И зачем только ехал под дождём, переждал бы до утра…
— Сейчас всё в порядке, — улыбнулся он и, насколько позволяло расстояние между стульями, приобнял её. — Подкашливаю иногда, но это ничего.
— Это не «ничего»… — покачала головой Кристина. — Вдруг болезнь вернётся?
— Не переживай, пожалуйста, — попросил Генрих спокойно. — Хватит с тебя переживаний, любовь моя. Не нужно так обо мне беспокоиться, правда. — Когда она кивнула, он продолжил свой рассказ: — В общем, разбирательства о смерти короля прекратились, но моя болезнь помешала нам продолжать переговоры с новым, законным королём, который наконец-то получил отцовское наследство. В этот раз пришлось ждать уже фарелльцам. Но они, как ни странно, тут же стали перед нами едва ли не на цыпочках ходить, лекарей своих прислали… Собственно, в рукшеисе[22] я встал на ноги, — сказал он, с лёгкой улыбкой глядя на Кристину, которая, в свою очередь, смотрела на него большими глазами, полными тревоги и сочувствия, будто болел он прямо сейчас, а не несколько седмиц назад. Сложно было поверить, что как раз в рукшеисе, когда Генрих в Фарелле оправлялся от болезни, она снимала с Эори осаду… — Переговоры продлились не столь долго, законный король легко отказался от притязаний своего дяди. Собственно, узурпатор поэтому и захватил трон — не хотел терпеть мир между нашими королевствами, желал вновь объявить нам войну, а миролюбивость брата и племянника его раздражала. Правда, во время наших переговоров всё равно не обошлось без споров, но мне… нам удалось разрешить все недоразумения. В итоге мы не потеряли ни клочка земли. Фернанд пообещал женить своего младшего сына на дочери фарелльского короля, подписал все необходимые документы, потом к нам ещё приходили главы нескольких купеческих гильдий и частные торговцы, желающие восстановить разорванные узурпатором связи, разобраться с новыми пошлинами… Это тоже отняло время, но я всё же смог отпроситься у Фернанда домой с небольшим отрядом — остальные задержались праздновать, — усмехнулся Генрих. — Не знаю, когда он теперь вернётся… У тебя есть к нему какие-то срочные дела по вопросам минувшей войны?
— Хотелось бы, чтобы он назначил регента Шингстена, — пожала плечами Кристина. — Элис-то теперь один Бог судья, но кто будет править вместо неё? Марек — настоящий лорд Шингстена, но я уверена, что у Элис были последователи, и если мы оставим их лорда в заложниках, вряд ли они попытаются самостоятельно реализовать её планы…
— Возможно, не всем им есть дело до мальчишки, — сказал Хельмут, — и кого-то из них это не остановит. Поэтому нам в любом случае нужно быть осторожнее и внимательнее. И кстати… — Он сделал выразительную паузу, как бы невзначай поднимая со стола нож. — Раз уж в ваших руках теперь и повелитель Шингстена… Вы ведь можете претендовать на всю Драффарию, верно?
— Я не допущу изменнических речей в своём замке, — полушутливо-полусерьёзно заявила Кристина. И правда, сначала он предлагает ей выйти за короля, теперь и вовсе его свергнуть… Время шло, но кое-что в Хельмуте не менялось: его честолюбие по-прежнему не знало границ. — Хайнц, расскажи лучше, как ты доехал? Такие дожди шли последнее время…
— Собственно, да, со своим конным отрядом от Льорке до Эори я бы добрался седмицы за полторы, если галопом и без дневных привалов, — пожал плечами он, — но из-за дождей я задержался едва ли не на луну, они то шли, то переставали, и мы ехали рывками… Весь вчерашний день, пока не было дождя, скакали по грязи что было сил, но успели лишь к ночи. Простите, что разбудил, — добавил Генрих, изображая смущение.
— Успеем ещё выспаться, — хохотнула Кристина и подмигнула.
В Айсбург они выехали, когда выпал первый снег — на двадцать пятый день месяца лакритиса[23], то были сорок вторые именины Генриха. Прежде чем ударили морозы, грязь уже подсохла, поэтому дороги не были скользкими, да и холод тоже не помешал им отправиться в путь.
На дорогу, по которой ступало несколько десятков лошадей и медленно проезжало несколько повозок, падал лёгкий снежок — падал и почти тут же таял. В одной из крытых повозок ехали Джеймс и Марек — первый до сих пор не научился заводить разговоры, а последний не очень горел желанием общаться с четырёхлетним малышом, поэтому оба откровенно скучали. Но в конце концов им волей-неволей пришлось завести беседу о своих детских заботах. Кристина то и дело поворачивала коня, подъезжая к повозке и проверяя, не пришло ли в голову карперовскому наследнику ненароком придушить её сына… Однако тот был очень сдержан и, кажется, пленником себя вовсе не чувствовал. Поэтому со временем она перестала волноваться и оставила мальчиков в покое, велев при этом служанкам приглядывать за ними в оба.
По сероватому небу плыли небольшие тучки, с востока дул ветер, из-за которого Кристине постоянно приходилось заправлять за ухо непослушную прядь, выбившуюся из косы. Она то и дело поправляла капюшон своего светло-серого плаща, отороченного мехом горностая, — с непокрытой головой было уже слишком холодно.
Впереди расстилалась дорога, которая однажды привела её в Айсбург впервые, и то были не слишком приятные обстоятельства. Дуэль с Анабеллой Карпер, ссылка в женский монастырь — Кристина думала, что отец так наказал её, и лишь много позже узнала, что он пытался спасти единственную дочь от грядущей войны. Однако она сама ввязалась в неё, когда не пожелала отсиживаться в безопасном Айсбурге, пока Генрих и его вассалы отвоёвывали для неё Эори. Чем обернулась для неё та война… Кристина старалась об этом не вспоминать.
Всё это было в прошлом. А жить нужно настоящим.
Ей хотелось пустить коня галопом, чтобы оставить весь кортеж далеко позади, чтобы слышать за спиной дружный смех Генриха и Хельмута (который, конечно, снова отложил возвращение домой, ибо решил добраться в Бьёльн вместе с друзьями), а в ушах — шум ветра, чтобы снежинки летели ей в лицо, а она сама неслась как стрела… Но она не могла — голова кружилась с утра, а тошнило уже дня три. Поэтому Кристина лишь крепче вцепилась в поводья и зажмурилась, пытаясь избавиться от мутной пелены перед глазами.
В конце концов она не выдержала: тошнота буквально сковала горло, и держаться больше не было сил. Верно говорят, вспомни заразу — появится сразу… Кристина попросила Генриха остановиться на пару минут, спрыгнула с коня и стремительно бросилась к деревьям: с них уже давно сошла вся листва, а за голыми, немного жутковатыми стволами, напоминающими скелеты, прятаться не особо удобно… Впрочем, ей было плевать, увидит её кто-то или нет.