лости по сравнению с тем, чтобы самого Бога познать и узреть, представляешь?!
…Больной и неудачник, хилый и немощный, одинокий и брошенный, обиженный и потерявшийся, несчастный и страдающий, слабый и неэнергетичный — Бог доступен тебе! Он выше нагваля всякого тебя поднять может!
Я бы Бога узнанного не променял ни на какие сверхъестественные способности и трюки донхуановские. Чудеса, Богом данные, совсем иного порядка, они другие свойства имеют. Заметь, более глубокие и возвышенные.
Там, где Бог — там и блаженство не передаваемое. Путь к нему один — в сердце. Там, в духовном сердце, находится и потаённая дверца, и тайный вход расположен, который маги долго искали. Нет блаженства у магов чёрных, нет! И быть не может! Промахнулись они. Так и не нашли ту самую дверцу секретную — к бессмертию. Увязли все — сгинули.
А блаженство, ну как тебе его передать еще?
Оно без крайностей всяких, без восторгов буйных и озарений. Оно тихое, потому агромадное и глубинное, — падает себе незаметно сверху. Необъятное и бесконечное. Пьётся винный нектар небесный, вроде лёгкого опьянения воздушного, божественного. Мягко, бархатно, нежно, любовно, покойно. И как-то всё непринуждённо — сласть! Когда мёду много — тоже приторно. А здесь влёгкую. Безмятежность охватывает, как у ребёнка грудного в колясочке. Блаженство ещё характерно тем, что беды, болезни, неудачи в радость обращает — всё ни почем! Вот оно какое! Не поверишь, болезнью своей тяжёлой стал наслаждаться. Не достать ей меня подлинного! Не затрагивает она меня внутреннего, сновидного, а только внешнюю оболочку разрушает.
Для блаженства ничего не нужно, только тело своё — подарок родителей.
Я, знаете ли, люблю наслаждаться, блаженствовать люблю. А Вы любите? Я в эту жизнь пришел однажды. Она у меня в руках единственная. И прожить её хочу — не стонать, ныть и печалиться, несмотря на беды и невзгоды. А в радости и удовольствии, наслаждаясь жизнью. Я вступил в эту жизнь для счастья. А счастье, оказывается, без Бога не бывает!
Не переставай любую мелочь, самое незначительное в жизни обращать в удовольствие. Вкусная еда, хорошая погода, красивая природа, чья-то улыбка… и вся жизнь однажды начнёт изливаться радостью и блаженством — переполнится им.
…В общем, неповторимый аромат и неописуемый вкус блаженство имеет. Оно то самое бессмертное тело духа собой воплощает — тело блаженства, тело нирваны, — которое чёрные маги донхуановские в себе заблокировали и выдавили…
Человек, про которого я тебе долго рассказывал, знает про всё это больше. Я с ним ещё поближе познакомлюсь и тебе потом расскажу.
Я, конечно же, не такой ещё, как друг мой новый, ум мой еще много теорий любит, мыслей и идей выдает. Но в блаженство проваливаюсь нередко.
…Хорошо и вольготно у нас здесь среди чистой природы. Люди в городах, в своих сотах-домишках тесно понатырканы, спрессованы, а человек для жизни своё пространство должен иметь. Пространство любви. Да вы приезжайте к нам в деревню, сами всё увидите и поймёте!
Опасная игра
Была моя жизнь раньше серая, скучная и нудная. Три—четыре примитивных сюжета монотонно прокручивалось каждую ночь, да и те не помнил! Двойник, брошенный и одинокий мой, как малыш томился в наказании в тёмной тесной кладовке — комнатке. А как Бог стал передо мной тайны за тайнами приоткрывать, обратил я внимание на сновидения свои.
Ожил мой маленький внутренний чудо-ребёнок. Развиваться стал. Ведь он такой способный и талантливый — просто чудеса может вытворять. Расцвели, преобразились мои сновидения. Жизнь стала сказочным приключением, путешествием героя. Сам я — главный герой! Поднатужился и поднял свой уровень сознания. Удалось постигнуть, в чём заключается качество существования и снов одновременно. Темы ночных сюжетов стали теперь разнообразными и неописуемыми. Наслаждаться стал бытиём мой энергетический двойник. Радоваться, что на него внимание обращают. Помогать стал мне в жизни сильно, играть весело, резвиться. Я—он любим играть во снах в разные игры, баловаться: в футбол, баскетбол, на коньках кататься, музыку слушать, самим на музыкальных инструментах играть, танцевать…
Однако бесы тоже не дремлют, отрицательные наши наработки, а то и чужие. Любят бесы шалить в сновидениях человека. Бывает и палки в колёса жизненные вставляют, ерничают и потешаются над нами. И с пути сбивают.
Двойник мой с бесами дружбу водил, чего скрывать. Худеют, истощаются, злобятся бесы от молитвы регулярной моей. Насели как-то во сне на меня три человека подозрительные. Давай, мол, в картишки перекинемся. Сыграем на судьбу твою. Проиграешь — худо тебе будет. Я сознание-то своё в сон перетянул, да только как кусочек одеяла, не всё, а малую незначительную его часть. Соглашаюсь легко, отчего же — интересно. Опасности не боюсь. Люди вроде солидные, в костюмчиках, интеллигенты, не сразу догадался кто такие. А выиграть в жизни по крупному, ох, как охота. Знаю, наяву громадная удача привалит.
Раскинули картишки-то на четверых. Мне везёт. Карта прёт. Беру взятки одну за одной. Знать судьба вынесет на ровную счастливую дорожку, думаю. Но в конце игры считаю — мало оказывается у меня очков. Стал присматриваться к напарникам. Мухлюют они! Бесы это! Шестёрки в тузов на ходу превращают, ненужную масть в козырную карту. Ух, думаю, так и проиграть недолго. А после подстроят наяву беду. Любую пакость произвести могут: пожар, несчастный случай, болезнь нагнать, человека тёмного для кражи навести… Да разве за всеми тремя уследишь? Ловчат ручонками—то, а морды серьёзные, невинные делают. Но озорство за лицами предательскими проглядываю.
Напрягся я, внимательнее стал. Но всё равно трудно. При очередной раздаче смотрю: все четыре туза у меня на руках. Явный выигрыш. Глядь, и они свои тузы показывают. Э—э, думаю неладное дело. Слабеть я стал. Контроль за собою теряю, бесы пользуются этим. А сами льстят мне, ублажают. Конец мне, думаю, — не выиграть. И наяву что-то плохое обязательно случится. Почти одолели черти. Проигрываю. Но ещё помню в конце мизер на картах мне пришел. Опять удача. Мизер неловленый, без дыр. Я его сразу объявил. Не дал им рта раскрыть и банк весь забрал! Бесы аж расстроились. И проснулся я весьма довольный собой.
После наяву мне удача крепкая попёрла, да ещё неожиданно деньги неплохие и подарки с бывшей работы привалили — знай наших! Но с этим делом не шути!
Муравей
Я ел салат из собранных в огороде молодых трав, замоченных в холодной ключевой воде. В блюдо с водой откуда-то с зелени упал муравей. Стал барахтаться, погружаясь всем тельцем.
Я взирал на него, продолжая жевать в раздумьях, безучастно и небрежно, как человек, сознающий неимоверную дистанцию между собой и насекомым.
«Муравей! — обратился я. — Своими грехами и неблагочестивым поведением в прошлой жизни ты заслужил гибель в этой большой глубокой миске с водой».
Продолжая наблюдать, не вмешиваясь, я постепенно превращался в мудрого бесстрастного буддийского монаха. «Закон кармы. Непреложный закон возмездия. Его никому не миновать», — с лёгкой иронией размышлял я.
Потом подумал—подумал, решил, что это неправильно, взял вытащил и спас муравья.
«Муравей! — наставительно произнёс я. — Подвигами своими, добродетелями и кармою ты заслужил, чтобы я спас тебя!»
Опустил я муравья на пол. Вроде бы всё… Но тут моя точка сборки сместилась. Вгляделся и увидел явственно, в деталях, как муравей долго чесал голову. Кланялся. Благодарил меня. Был он муравьём-разведчиком и таким же как и я. Просил меня непременно написать этот рассказ и, помахав мне лапкой, вскоре скрылся в расщелине пола.
Ну вот, писатели, напридумывают же. А что если, так оно и было?!
Покорность воина
В деревне четыре больших, пёстрых, жирных и важных гуся с оранжевыми клювами и такими же ободками глаз постоянно попадались мне, мешали и путались под ногами. Да ещё шипели, норовили больно ущипнуть. Я за молоком в соседний дом, — они под ноги. Я на речку мыть картошку или морковь, — они там с агрессией. Я купаться, — они тут, как тут — мутят воду. Будто специально создают мне помеху. Раздражать меня стали очень сильно.
Но я, одинокий воин, который по выражению дона Хуана, хочет стать пылью на дороге, раствориться, идти по миру бережно, не оставляя следов, однажды задал себе неожиданный вопрос. И осенило, как прозрение был ответ. Это же чувство собственной важности. Кто я такой?
Может быть, не гуси мешают мне, а я мешаю им!?
Конечно же, я мешаю маршировать важному гусиному семейству!
С тех пор я вежливо уступаю им дорогу, обхожу или терпеливо ожидаю, когда гуси, чинно переваливаясь, протопают по своим важным делам. Практика!
Невероятная догадка (теория и практика)
Я на своём фантастическом предположении не настаиваю, у меня и другие рабочие гипотезы имеются. Моё дело — последовательно фактический материал изложить.
Иной недоверчивый читатель и читатель-скептик, в особенности незнакомый с магией сновидений, мне не поверит. Но эксперименты мною проводились. Эффекты были, некоторые из них я и описываю далее…
Чудная страна — мир сновидений. Всё возможно здесь. Любые фантазии.
Заметьте однако, писатели—фантасты выдумывают в своих книгах бог весть что, а это вдруг, смотришь, позже становится реальностью. Жуль Верн изобрёл сложную машину в своём романе. Она работала и перемещалась под водой, — позже появилась подводная лодка. Артур Конан-Дойль создал своего литературного героя Шерлока Холмса с такой описательной достоверностью, что тот стал более реальным, чем мы с вами. В Лондоне даже существует музей Ш. Холмса. Сам дон Хуан для многих из нас, по сути, — миф, легенда, литературный герой — стал более реальным, чем любой другой живой человек из нашего окружения. Ни одна другая личность не влияла на меня так сильно, как этот мудрый старый индеец. Дон Хуан круто изменил мою жизнь и судьбу!