– Достоевскому? – Интересно, у этой Ванды у самой-то все в порядке с головой?
– Это прозвище одного из наших сотрудников, он всех достает, поэтому Достоевский, – пояснила Ванда. – А еще я видела у нее очень забавную открытку с каруселью.
– С каруселью. – Инга про себя ахнула. – Скажите… Там был в уголке значок, монограмма из букв «Н» и «П»?
– Да, был. Я обратила на него внимание, он ярко блестел.
Так вот, значит, для кого Магрин отобрал у нее бесценную открытку с каруселью. Ту самую, которую делала ее мама и отправила ей, своей дочери! А эта… пользуется, занимается какой-то ерундой. В самом деле, что за мелочность, владеть таким потрясающим инструментом, как Меркабур, и использовать его, чтобы шутить над коллегами? Этого Инга никак не могла взять в толк с самого начала, не понимала и теперь.
– Как вы думаете, она согласится отложить контракт на следующий год?
– Вряд ли, – покачала головой Ванда. – Она любит повторять, что очень скоро уйдет на другую работу, гораздо лучше. Она говорит, что мечтает о ней, что это будет совсем другая, новая жизнь.
– Думаете, ей так уж плохо быть начальницей отдела?
– Она смотрит на нас как на дохлых крыс. И работой не занимается совсем. Давно бы уже вылетела, если бы не ее связи, – вздохнула Ванда и продолжила, понизив голос: – А еще я знаю, что она спит с этим вашим Магриным, с куратором.
У Инги глаза на лоб полезли. Так вот оно в чем дело! К этой другой у него просто-напросто есть личный интерес. Как все банально, как пошло… Он просто любит тощих блондинок больше, чем брюнеток в теле.
Потом Ванда добавила громче:
– Я думаю, уговаривать ее – это безнадежно. Я вам правда сочувствую, от всей души. Хочу сказать, что у вас все же есть один шанс.
– Какой же?
– Избавьтесь от нее. Я же знаю, у вас, скрапбукеров, есть свои методы. Отправьте ее… сами знаете куда. Тогда у вас будет контракт, я получу свою должность, наш отдел заработает нормально. Нам всем станет хорошо.
– Всем станет хорошо, – повторила Инга вслух. – Ванда, если я сделаю такую открытку, вы найдете возможность отдать ее вашей Софьей Павловне?
– Никакая она не моя, – криво улыбнулась Ванда. – Открытку, конечно, отдам. Это же в наших с вами интересах.
Инга взяла у Ванды номер телефона и попрощалась. С облегчением она вышла на свежий воздух, втянула его полной грудью. Столовские запахи дешевых бумажных котлет и грязных тряпок впитались в волосы, кожу, в легкие, отравили всю ее насквозь. Теперь она почувствовала себя мухой, которая влипла в дерьмо. Она была сама себе противна. От внутренней радости не осталось и следа, словно это была лишь ее собственная глупая фантазия, кратковременное опьянение неизвестным наркотиком.
А Магрин-то хорош! Зачем он врал? «Ей нужнее этот контракт». Как бы не так! Просто он хочет всегда иметь эту девочку под рукой. Впрочем, он прямо так и сказал: «В ней я заинтересован больше». Джентльмены предпочитают блондинок. Перекраситься, что ли? Дочь обеспеченных родителей, избалованная, мажористая девица – на кой черт ей вообще сдался скрапбукинг? Издеваться над людьми? Ведь если то, что Алик рассказал ей про тренинг, – правда, то это очень жестокая шутка. А почему Алик должен был врать? Надо бы, кстати, позвонить ему, расспросить об этой Софочке.
И сама Инга тоже хороша… С чего она вообще решила, что ее предназначение – нести радость? Поверила этому придурку клоуну? В мире скрапбукинга все гораздо прозаичнее. Злые шутки, карьерные устремления, любовные привороты – одни сплошные манипуляции. Она же видела мамины альбомы, было там хоть слово про радость? И Магрин этот, ему потрахаться с девицей важнее, чем спасти ее родителей. Инге вдруг до колик захотелось с кем-нибудь поговорить. С кем-то, кто понимает. Она поймала такси и поехала на квартиру родителей.
Тети Марты не было дома. Кошки, противные морды, встретили Ингу дружным мявом.
– Идите к черту, пусть вас хозяйка кормит. – Инга сбросила сапожки, куртку, пошла в спальню.
Она с порога почувствовала, что Тараканища в квартире больше нет. Его неприятный дух – не столько запах, а само ощущение незваного гостя, чужака, – рассеялся и улетучился. Инга заглянула в комнату – на полу лежал почти собранный пазл. Что случилось? Шантажиста забрал Магрин, утащила куда-то Марта или он ушел сам и теперь снова будет преследовать Ингу? Или, может быть, они сговорились против нее все трое – тетка, Магрин, Таракан? Теперь она была готова ко всему.
– Павлуша – прррелесть! Прррелесть! Кушать! – Попугай встретил Ингу радостными воплями.
– Бедняжечка, тебя никто не кормил, никто не убирал. – Она погладила его пальцем по холке.
Инга собралась насыпать попугаю корм, когда ее внимание привлек вид за окном. Она облокотилась на подоконник, и у нее сжалось сердце. Труба уже лежала в траншее, вся целиком, от самого начала и до конца. Осталось только закопать и положить сверху асфальт. Когда же они успели? Еще чуть-чуть, и она больше никогда не увидит свое любимое ржавое, толстое чудовище, змею, полную городской мудрости, неиссякаемый источник детских фантазий. На глаза навернулись слезы. Кристофоро Коломбо, какая невыносимая штука – эта жизнь! Какая в ней, к черту, может быть радость?! Инга поспешила обратно к клетке, но сначала включила повсюду свет, а в комнате забубнил телевизор – средство от оглушающей тишины. Коты прятались от нее под кроватями и по углам, а она носилась по квартире, искала, во что бы вцепиться, чтобы не бросить все и не разреветься.
Инга чистила клетку попугаю, наливала свежей водички, насыпала корм, а в голове путались мысли, одна противнее другой, как ожившие холодные спагетти. Что же это было за наваждение? Как последняя дура, изобрела себе какую-то фантомную внутреннюю радость и ходила счастливая. Людям надо нести не радость, им нужны конкретные признаки успеха – деньги, квартиры, красивые жены и любовницы, виллы за границей, дорогие машины, шубы и бриллианты. А еще уважение, власть, социальное признание. Какая еще радость? И ей тоже нужно снова стать прагматичной и перестать реветь из-за всякой ерунды. Подумаешь, труба! Зато теперь эту квартиру будет легче продать.
Инга драила на кухне запущенную раковину и шептала вслух:
– Ненавижу! Ненавижу этого Магрина, этого придурка клоуна, эту капризную Софью! И кошек этих ненавижу, – она резко отодвинула ногой Аллу Борисовну, которая робко попыталась потереться о лодыжку мордой.
Кошка с обиженным мявом удалилась, а Инга застыла с тряпкой в руках. Если все они – и Магрин, и Софья, и Ванда – ищут только личной выгоды, почему она должна быть другой? Надо просто отправить Софью, в самом деле, в Меркабур, и все дела.
Она позвонила Алику.
– Ингусь, привет! Рад тебя услышать. Как прошла встреча?
– Это не Ванда делает открытки. Скажи мне, что ты думаешь о некой Софье Павловне, которая руководит отделом выпуска?
– Софья? Странноватая девица. Ни с кем не дружит, все больше молчит. По работе то вдруг выдает отличные идеи, и отдел начинает работать как сумасшедший, то совершенно запускает дела. Думаешь, это она? Ни за что бы в жизни не поверил, – удивился Алик.
– А как она тебе как человек? По характеру и вообще?
– Трудно сказать. Себе на уме и одновременно слегка не от мира сего. Кстати, имей в виду, у Ванды на нее зуб.
– Почему?
– Раньше этим отделом Ванда руководила, а тут один важный человек попросил хорошо устроить свою дочь, и Ванду понизили в должности. Конечно, она злится! И потом, сама Ванда – похоже, тоже жертва открытки, однажды на совещании она несла полную ерунду, забыла, что такое сканер.
– Ты мог бы для меня достать адрес этой Софьи?
– Без проблем. Но только в понедельник. Как узнаю, сразу позвоню тебе.
В понедельник, второго ноября, уже будет поздно. Придется Инге найти другой способ вручить открытку сопернице. Но она все же сказала Алику:
– Спасибо.
– Ингусь, ты как себя чувствуешь? У тебя все нормально?
– Все в порядке, а что?
– Какой-то голос грустный.
– Просто устала.
– Тогда отдыхай! Спокойной ночи.
– Счастливо.
Инге сразу стало легче только от одного его вопроса. С чего она решила, что Алик ее использует, что он чужой? Вон же, заботится, замечает оттенки ее голоса. Хорошо, что она его все-таки не бросила. Он такой спокойный, надежный, всегда готов выслушать, помочь. На него можно положиться.
Теперь осталось только узнать, как сделать открытку, чтобы утащить Софью в Меркабур. Инга постарается и сотворит для нее красивый, добрый мир. С кем бы посоветоваться? Она набрала номер тети Марты – тетка не отвечала после миллиона длинных гудков. Кстати, а куда подевалась открытка с Розой? Со всеми последними событиями Инга как-то совсем упустила ее из виду. Кажется, в последний раз она видела ее в тот момент, когда пыталась всучить открытку тете Марте. Неужели хитрющая старая карга все-таки утащила втихаря открытку? Надо будет при случае спросить. Остается только один советчик – придурок-клоун.
Инга достала альбом и ножницы, взялась за новую страницу. По поводу внешнего вида страницы можно не беспокоиться, хоть просто квадрат нарисовать и кружочек в серединку приклеить, клоун все равно устроит все внутри, как ему захочется. Она так и сделала, быстренько нарисовала и закрасила маркером черный квадрат – жизнь ей представлялась сейчас именно такой, а в серединке приклеила вырезанный бронзовыми ножницами оранжевый кружочек – как символ единственного светлого пятна, возможности избавиться от соперницы, подписать контракт и вернуть, наконец, родителей. В последний момент вспомнила о конфетах. Порылась на кухне и нашла пару коробок дорогих шоколадных конфет. Мама всегда держала в запасе несколько подарочных наборов, если срочно понадобится кого-то отблагодарить или о чем-то попросить. Теперь Инга понимала, что, если бы мама не подписала контракт, никакие подарки ей бы держать не пришлось – она бы просто делала открытки сама для себя. Почему тогда она его подписала? Может, не так уж и плохо работать по контракту, как представляет себе тетя Марта? Вокруг черного квадрата Инга наклеила несколько фантиков. Ну вот, все готово.