ньги имел и сам за дело ответственен. А у нас… — Он в сердцах махнул рукой.
Вопрос серьезный, но я не готов к откровенному разговору на эту тему в таком составе слушателей, поэтому перевожу его в другое русло:
— Теперь следующее. Каких бы серьезных внутрипромышленных накоплений мы ни смогли собрать в своих руках, их одних все равно не хватит. Чтобы обеспечить реконструкцию всего народного хозяйства на передовой технической базе, придется затянуть пояса. У нас нет другого выхода, кроме как пойти на временное замораживание уровня потребления промышленных рабочих. При этом в абсолютных размерах производство предметов потребления, как и фонд зарплаты, должны значительно вырасти просто из-за неизбежного большого количественного увеличения контингента рабочей силы в промышленности.
— Опять вы за свое! У нас и так зарплаты невелики! — буквально взрывается Гольцман. — Как можно надеяться на какой-то трудовой подъем, если еще и заработок рабочим заморозить?
— А тут и думать нечего! — резко возражаю ему. — Если вложиться в создание с нуля десятков новых, современных отраслей промышленности, добиваться самообеспечения всего народного хозяйства машинами и оборудованием, то средства на подъем народного благосостояния взять будет просто неоткуда. Ведь тысячи новых заводов придется построить в кратчайшие сроки! Это уже потом, когда новые отрасли заработают, дадут отдачу, обеспечат общий рост производительности, мы сможем часть достигнутого результата обратить на рост доходов рабочих и крестьян.
Тут в разговор врезается Троцкий:
— Полное самообеспечение машинами всего народного хозяйства — это утопия! Реально в ближайшей перспективе мы можем рассчитывать на то, чтобы своими силами покрыть примерно половину потребности в машинах и оборудовании, в лучшем случае — на две трети. Мы не можем оторваться от мирового рынка.
— О полном самообеспечении речь и не идет, — уточняю свой не слишком ловко сформулированный тезис. — К автаркии я не призываю, это действительно утопия. Но создать все основные отрасли современного машиностроения, и прежде всего развитое станкостроение, совершенно необходимо!
Троцкий хмурится, но возражений больше не выдвигает. Немного прокашлявшись, возвращаюсь к докладу:
— Необходимый нам колоссальный подъем промышленности упирается не только в нехватку капиталовложений. Их-то, думаю, наскребем в конце концов. Нас село держит за фалды. Сколько бы ни содействовать росту его производительности, на основе мелкого крестьянского хозяйства существенных результатов мы не получим.
— Вы что же, против политики содействия крестьянским хозяйствам? — всполошился Семен Пафнутьевич Середа, бывший нарком земледелия, который сейчас приходится мне одновременно начальником — как заместитель председателя ВСНХ СССР — и подчиненным — как председатель Планово-экономического совета, являющегося подразделением ГЭУ.
— Напротив! — восклицаю в ответ. — Все предусмотренные нами меры по укреплению крестьянского хозяйства необходимо последовательно проводить в жизнь. Однако нам неизбежно придется переводить крестьянина на рельсы крупного общественного производства, потому что без этого не обеспечить комплексной механизации основных производственных процессов в земледелии. Значит, создавая новую промышленность, — подвожу руководство ВСНХ к тому, что касается прямо их епархии, — мы должны заложить в ее структуре почетное место для сельскохозяйственного машиностроения и производства искусственных удобрений, иначе не сможем обеспечить бурного роста промышленности ни сырьем, ни продовольствием.
— С сырьем у нас большие проблемы, это так, — вклинивается в доклад Дзержинский, — но главная сложность состоит в оплате заказов оборудования из-за рубежа. Экспортные доходы у нас пока скудные, да и заключить контракты на поставки современной техники непросто. — Краем глаза замечаю, как Троцкий при этих словах согласно кивает. — С кредитами тоже далеко не всегда выходит.
— Это вы мне рассказываете? — неподдельно удивляюсь. — Я же в Наркомвнешторге как раз на импорте и сидел, так что все это мне известно не понаслышке. Сейчас мы основные экспортные доходы получаем от вывоза леса, зерна и прочего сельскохозяйственного сырья, и, значит, программа индустриализации страны должна в значительной мере учитывать потребности механизации сельского и лесного хозяйства. На селе в первую очередь нужно механизировать производство технических культур — экспортных и импортозамещающих, а также зерна. И вот еще, — вспомнил в последний момент то, что позабыл вставить в свои тезисы, — у обломков Австро-Венгерской империи, то есть у чехов, австрияков, венгров, сейчас трудности, и они распродают большое количество промышленного оборудования. Не самое современное, конечно, но нам и это сгодится, тем более что обойдется гораздо дешевле нового. Да и специалистов оттуда можно пригласить.
— Да, Виктор Валентинович, умеете вы задачки накидать, — вздыхает мой начальник, Василий Никитович Манцев. — И ведь по всему видно, что от этих задачек нам не отвертеться. Но вот как поднять их все разом — пока не представляю.
— А на что мы плановое хозяйство в СССР налаживаем? — стараюсь развеять его сомнения. — Нам нужен конкретный долгосрочный план, план социалистической реконструкции всего народного хозяйства, увязывающий развитие старых и создание новых отраслей, перевод сельского хозяйства на рельсы кооперативного производства и расчет необходимых для этого маневров капиталовложениями, налогами, бюджетом, политикой заработной платы.
— Чтобы такой план составить, нужны определенные и авторитетные партийные директивы, — тут же ставит вопрос в политическую плоскость Дзержинский.
— Верно! Вы кандидат в члены Политбюро, тут вам и карты в руки. И кроме вас в Президиуме как минимум еще три члена ЦК. Да и Лев Давидович, надеюсь, ради такого случая может сказать свое слово на Политбюро. — И добавляю: — Заодно эти директивы должны предусматривать тот переход на режим широкой инициативы и персональной ответственности, по поводу которого, полагаю, у нас с вами полное согласие. Кроме того, такой план, чтобы быть действительно планом социалистического строительства, должен быть общим делом всех трудящихся слоев населения — от батрака до специалиста. Для этого план должен, во-первых, отвечать их интересам и, во-вторых, обеспечивать их реальную сопричастность к решению вопросов хозяйственного строительства.
Троцкий резко вскидывает голову:
— Попробуйте объяснить это большинству Политбюро! На словах они, конечно, согласятся… — И он умолкает, вновь опустив голову.
— Мне осталось совсем немного, — оставляю реплику Троцкого без ответа. — Надо обратить внимание на состояние нашей торговли. Кооперация наша все еще сидит на государственных дотациях, а в благодарность за это раздувает накладные расходы и, соответственно, задирает цены.
— Вот-вот, — поддержал меня Феликс Эдмундович, — горазды склонять насчет ее социалистичности, а она все на помочах и лупит потребителя не стесняясь.
— Думаю, тут партийным окриком дела не решишь. Сам потребитель должен быть организован, чтобы кооперация не злоупотребляла монопольным положением. — И разъясняю свою мысль: — Во-первых, нужно активнейшим образом затаскивать потребителя в низовые органы кооперации, не только дав им права по ревизии расходов и определению ассортиментной политики, но и поддержав их практическое осуществление помощью специалистов из ЦКК — РКИ. Пусть в этом Валериан Владимирович поможет — думаю, на вашу просьбу, Феликс Эдмундович, он отзовется. Во-вторых, нужно и в промышленности обеспечить противовес монопольному положению некоторых синдикатов и трестов, создав объединения потребителей различных видов продукции.
— По последнему пункту пока не готов сказать ни «да», ни «нет», — отозвался Феликс Эдмундович. — Это надо обдумать.
Для остальных слушателей эта мысль также оказалась в новинку, и они молчат, не спеша сформулировать свою позицию.
Поерзав на жестком стуле (не зацепиться бы штанами за гвоздик, немного выступивший над поверхностью!) — право слово, засиделся уже, вот и собственный зад об этом сигнализирует, — веду разговор к концу:
— Пока эта ситуация не исправится, нам не стоит торопиться с вытеснением частника, ибо он составляет единственный конкурентный противовес монопольному положению организаций госпромышленности и кооперации. — На этом месте делаю акцентированную паузу. — И последнее. Составление перспективного плана, скажем, на пять лет, даже если будет определенная директива съезда, — дело заведомо не такое быстрое. Еще более небыстрое дело — подготовить все необходимые условия для перехода к развернутой технической реконструкции по всему фронту народного хозяйства. Вот на этот подготовительный период нужно сконцентрировать наши усилия в области производства на трех важнейших направлениях. — Делаю передышку и протягиваю руку к графину с водой (что-то в горле пересохло — и одновременно вся спина мокрая от пота). Однако графин слишком далеко от меня. — Григорий Ипполитович, — обращаюсь к главе Нефтесиндиката Оппокову, сидящему рядом, — не плеснете мне водички? — Оппоков поворачивает ко мне лицо (большой открытый лоб, зачесанные назад волосы, оригинально подстриженная бородка, спускающаяся от нижней губы вниз узкой полосой…) и, ухватив графин за горлышко, с бульканьем наливает воду в стакан.
Феликс Эдмундович, обратив на это внимание, поворачивается к Реденсу:
— Станислав Францевич, распорядитесь, пожалуйста, чтобы членам Президиума чайку принесли.
Между тем, получив от Оппокова стакан с водой и бросив ему «благодарю вас!», утоляю жажду и возвращаюсь к выступлению:
— Первое — расширение производства металла. Не буду на этом останавливаться, потому что вам эта проблема известна гораздо лучше, чем мне. Второе — расширение производства тракторов и сельхозмашин. Нужно всеми силами форсировать начало строительства уже проектируемого большого завода сельскохозяйственного машиностроения в районе Ростова-на-Дону и строительство тракторного завода. Начинать надо уже в этом году, в крайнем случае — в следующем! И третье — нужно подготовить резкое расширение производства стройматериалов, строительных машин и механизмов, а также специалистов и квалифицированных рабочих для капитального строительства. Все сказанное мною достаточно конкретно сформулировано в переданной вам записке, — хлопаю ладонью по картонной папочке, лежащей на столе, и поднимаю глаза на Дзержинского. — Я закончил.