Он не хотел идти на уступки и компромиссы. Увидев в моем визите слабость, старик вдруг решил, что может диктовать королю условия и потребовал, не попросил, а именно потребовал, чтобы в Вестеросе возродили древние воинские Ордена – Сынов Воина и Бедных Ребят.
В свое время эти отряды защищали интересы простых людей и следили за честностью, милосердием и справедливостью во всем Вестеросе.
Мейгор Таргариен вырезал их под корень, так как понимал, какой вред они могут нести. Я не думал так категорично и даже был готов признать, что при правильной организации Ордена могут дать стране немало пользы. Вот только я располагал знанием к чему все может привести, если сейчас дать слабину. И какие серьезные проблемы могут вырасти буквально на ровном месте! Упусти момент и прямо в столице новая, недружественная к власти, склонная к радикальным методам организация наберет силы и начнет действовать.
Сейчас движение бедняков, которых объединил Его Воробейшество не выглядит чем-то страшным и опасным. Кажется, что простые люди, уставшие от войн, несправедливости и бедности всего лишь пытаются отстоять свои попранные права. Да вот только если их не остановить, буквально через несколько месяцев, а то и недель, они станут грозной силой и переродятся в религиозных фанатиков и политических экстремистов. Они начнут устраивать беспорядки, брать в плен людей, пытать их, пытаясь искоренить грехи и зло. Не надо быть пророком, чтобы понять – все это рано или поздно закончится открытым бунтом с тысячами жертв. Нужна ли нам в Вестеросе такая серьезная головная боль? Думаю, что ответ тут однозначный – не нужна.
Не вовремя Его Воробейшество поднял этот вопрос! И я так настойчиво, на грани потери королевского достоинства, убеждал его подождать.
Да что говорить – даже разливающийся соловьем Тирион, проявив чудеса красноречия и логики, не смог их уговорить.
В тот день, на площади, поняв, что ничего путного у нас не выйдет, я попросил его встретиться еще раз в более спокойной обстановке, и гарантировал и ему, и его людям полную безопасность.
Они смелые сукины дети – это стоило признать. И Его Воробейшество в сопровождении трех таких же фанатичных и бесстрашных помощников навестили меня в Красном замке.
Мы с Киваном и Тирионом вновь старались их убедить. Причем инициатива исходила именно от меня – мои родичи достаточно быстро замолчали, посчитав, что это становится просто неприличным. Но чем больше мы говорили, тем больше видели, что они принимают наши слова за слабость. Они уперлись, как бараны, не слышали доводов разума и логических аргументов. Они не хотели ждать, а жаждали получить все и сразу. Что ж, с баранами есть только один выход.
Я объявил им, что завтра мы встретимся вновь. И пусть Боги будут свидетелями нашей встречи.
– Мы обсудим все вопросы, связанные с вашими требованиями, – сказал я им напоследок. – Даю свое слово – мы решим ваши требования и недовольных не останется!
И они ушли, скрывая под постными и скромными лицами радость победителя. Двуличные ублюдки, вы сами этого захотели!
Ситуация набрала такие обороты, что убийство одного человека – Его Воробейшества, и даже его ближнего круга уже бы ничего не решило. Движение бедняков возникло и стремительно разрасталось, словно пожар в сухом лесу. Упавшее знамя сразу бы подхватили иные руки, а своих погибших они бы сделали святыми. Эту заразу следовало выжигать каленым железом – всю, без остатка! Тем более, у нас война, и в тылу нельзя оставлять пятую колонну!
– Бой! – прокричал я, когда мои люди с разных концов площади дали знак, что они полностью окружили и блокировали это место.
Я с умыслом выбрал одну из самых небольших площадей для нашего разговора. Лишних жертв мне не хотелось, и сюда как раз уместились самые резвые крикуны и верные последователи Его Воробейшества. Если тут и оказались случайные зеваки, то значит, таков их удел.
И я принципиально не привлек к такому Святой Отряд и начинающему набирать людей Честь и Доблесть. Не для них подобные занятия, и не стоит им мараться.
Резня вышла знатная. Сам Воробейшество, тупой и упертый козлина, поняв, что их заманили в ловушку и прямо здесь убивают, опустился на колени и принялся молиться.
Раньше это надо было делать, старик! Глядишь, Боги бы смогли запихнуть в твою упертую голову здравую мысль, и все бы вышло иначе.
Множество убитых – таков был итог того дня. Весь цвет нового движения Его Воробейшества остался лежать на присыпанных пылью красноватых камнях брусчатки. Этот день надолго похоронил надежды, что с властью позволительно и даже возможно шутить.
Я смотрел на побоище, скорбь медленно заползала в сердце, а в горле стоял ком. Здесь нечем хвалиться – наоборот, все вышло так, что я совершил страшный поступок. Вот только иначе никак не получалось.
Думал ли я раньше, что способен на подобное? И согласился бы я участвовать во всем этом, зная, что придется совершать такое?
Вопросы, одни вопросы… Как хорошо и легко жить, зная все ответы и предвидя свою судьбу!
– Убрать и похоронить тела, – я отдал приказ и устало, словно и сам принимал в этом участие, направился в Красный замок.
Сотни солдатских лиц выстроились перед моим взором. Изумление, страх, неверие, ужас и даже удовлетворение – все это промелькнуло единой, пестрой лентой. Я так и не понял, как большинство оценивает произошедшее: одобряет, или наоборот, порицает?
В тот же вечер мы торжественно освободили из тюрьмы Верховного Септона. Старик был рад и даже безумно счастлив. Договорились мы с ним достаточно легко и быстро – он вновь возвращается на свою необременительную, но такую почетную должность, а взамен выпускает соответствующий официальный указ от имени всей Церкви Семерых, в котором осуждает действия Его Воробейшества и всех причастных к нему людей.
И действительно, такой указ вышел, и вороны разнесли его по всем крупным городам. В нем говорилось, что Его Воробейшество пытался организовать секту, а его фанатичные последователи нарушили волю Семерых и осмелились пойти против законной власти, самими Богами и благословенной!
Я не тешил себя иллюзиями и знал, что с помощью одной бумажки не смогу успокоить собственную совесть. Зато я дал моральное обоснование и нравственную опору другим людям. И теперь, когда они увидели, что светская и духовная власть идут нога в ногу, им стало легче жить.
Еще Великий Септон согласился в честь своего восстановления и возвращения на прежнюю должность простить долг Короне в размере ста тысяч золотых драконов. Я бы и больше мог с него «слупить», но не стал перегибать палку. А то и так, мастер над шептунами и служба Орма в один голос докладывают, что народ начинает считать, что бережливость короля Джоффри граничит с жадностью. Как бы и прозвище соответствующее мне не прилепили.
Вообще говоря, большая часть людей откровенно слепа, и не видит дальше собственного носа. Им подавай лишь хлеба и зрелищ, а на остальное плевать. И после алкоголика Роберта и его безумного времени с невероятными тратами, после первоначального Джоффри и Серсеи, которые также не знали счета деньгам, людям крайне сложно перестроиться и понять, что действительно важно, а что и нет. И что для них истинное благо – веселые турниры или ремонт дорог, кровавые зрелища или строительство канализации.
Пришлось подсластить кое-кому горькую пилюлю. Я пообещал Великому Септону, что после войны, в пределах столицы, в одном из бедных кварталов, построю добротную каменную Септу. Конечно, она не сравнится с Великой Септой, архитектурным шедевром Таргариенов, но и не будет маленьким и никому не известным зданьицем.
Мы расстались с ним практически лучшими друзьями. Нет, я все же не понимаю, как и главное за что Серсея захотела его сместить?
Сегодня в Великой Септе проходила очередная церемония – два новых Королевских Гвардейца приносили клятвы верности своему королю.
Подумав, я ввел новый обычай – гвардейцы клянутся не просто монарху, а монарху перед лицом Семерых и конкретно одного из них – Воина. Теперь, в случае если они надумают предать, сами Боги будут недовольны. А они существуют, и я это знал.
Первый из людей был прибывший на днях сын владетеля Староместа, Гарт Хайтауэр, по прозвищу Серая Сталь – высокий и мощный рыцарь с длинными темными волосами и внушительным носом. Он мало улыбался и не любил праздных разговоров. Зато ни один из рода Хайтауэров за три века существования Гвардии при Таргариенах ни разу не дал повода усомниться в своей верности. Поэтому мы искренне считали, что и Серая Сталь не даст слабины.
Вторым новичком был Джон Кафферен Белый Олень из Штормовых земель. Кафферены являлись знаменосцами Баратеонов и владели расположенным у истоков реки Зыбкой замком Фаунтон, который часто называли Оленьим городом. Про физическую силу Джона ходило немало рассказов. Все знали и про его воинское мастерство, и любовь к боевому топору.
Джейме не был счастлив видеть кого-то из людей Штормового Предела. Но я сумел его уговорить, что нам надо укреплять связи и дружбу с этими землями, ведь формально я ношу имя Баратеон и просто не могу забыть или отвернуться от таких влиятельных и воинственных лордов и домов.
По уму, слухи о том, чей я сын, со временем утихнут – особенно если мы всех победим. И в Штормовой Предел необходимо сажать Баратеона, как Роберт сделал с Ренли. Такой человек, преданный и согласный на второстепенные роли у меня имелся. Я говорю о младшем брате Томмене, основная проблема с которым состоит в том, чтобы сделать из него нормального воина и смелого человека. Сейчас, без Серсеи, которая его часто баловала, все стало возможно.
Джон Кафферен, среднего роста, чрезвычайно широкоплечий и малость коротконогий, преклонил колено рядом с Гартом, и они вместе произносили слова заранее выученной клятвы, текст которой я составил при помощи Кивана и Матиса. Принимал клятву Верховный Септон, успевший оправиться от недолгого тюремного заключения.
– Поздравляю вас, сиры, – после церемонии я пожал каждому из них руку. – Рад вас видеть в своих рядах!