сь, рот сам собой оскалился в хищной ухмылке. Проклятый щенок еще принесет ему пользу. Не просто тем, что наконец-то сдохнет, о нет! Сдыхать он будет долго, громко и кроваво, и обязательно на глазах у прочих, у тех, кого посмел притащить с собой.
Нацеливаясь на чужую корону, нельзя забывать о защите собственного скромного достояния. Герейн и не забывал. Он был осторожен. Но теперь, когда столичные заговорщики разбиты, ищущий измену взгляд короля неизбежно обратится на провинции. Будь Герейн на добром счету, он затаился бы, переждал. Но король его лишь терпит. Терпит, благоволя щенку Игмарту, а значит, в любой день может отправить на плаху! Сейчас самое время избавляться от неугодных, заговор все спишет. Как тихо ни сиди, как ни изображай верноподданного, король верит не тебе, а тому, кто мечтает видеть тебя мертвым. Значит, нельзя больше ждать. Пришла пора действовать. Хотя бы ради самозащиты.
– Наконец-то, – хрипло прошептал Герейн. – О Великая, наконец-то!
Похоже, еда придала королевскому псу не только сил, но и наглости. Доев, он поднялся на ноги, подошел, шатаясь, к окну. Стоя чуть сбоку, оглядел пустынный двор. Развернулся, привалившись к стене:
– Не ночью. Отсюда надо быстро уматывать, пока не начали комнаты проверять.
– Из города – только ночью, – отрезал Рихар.
– Я тебе не про город. Отсюда уехать. Открыто, чтоб все видели. С хозяина спроса нет, пока награду за голову не объявили, а как шум поднимется – не сам выдаст, так слуги.
Может, он и прав, подумал Анегард. Буркнул:
– Ладно. Пойду Мано скажу.
– Стой, – оклик королевского пса хлестнул неприкрытым приказом.
– Что еще?
– Со мной развяжись.
– То есть?
На лице Игмарта явственно отразилось «ну ты и олух».
– С тобой был менестрель, в дороге пристал, попросил до Азельдора защиты. Кто такой, куда здесь делся, ты не знаешь и знать не хочешь. Понял?
– Не понял, – резко ответил Анегард. – Но раз настаиваешь, сделаю. Тебе бегать не впервой.
Королевский пес хрипло рассмеялся.
– Лотар. Я на оскорбления не ведусь. Да, мне бегать не впервой, слушай и делай, как говорю. Прощаемся на глазах у всех, выезжаем ты в одну сторону, я в другую. Ты со своими спокойно едешь через ворота, я забиваюсь куда-нибудь и жду ночи.
– Пойду, осмотрюсь, – Рихар высунулся в окно, оглядел двор. – Может, где поблизости найду для тебя нору.
– За конюшней, – Игмарт добрел до кровати, сел, прикрыл глаза. – Сенник. Ворота с улицы.
Похоже, несколько шагов по комнате вымотали его не хуже долгого боя. Помоги, Звериная матерь, да что он вообще может в таком полудохлом состоянии?!
Рихар кивнул:
– Гляну, что за сенник.
«Где-то я ошибся, – думал Анегард. – Где-то мы с ним оба ошиблись. Я так и не спросил у него совета, все надеялся сам до приличного плана додуматься. А он что-то придумал и начал действовать без меня. А теперь… Что делать теперь, неясно вдвойне. Зато ясно, что Герейн – враг, и еще – что инициатива упущена. Плохо. Отвратительно». В голове, как наяву, прозвучал отцовский глуховатый голос: «Запомни, сын, в бою многое решает храбрость, но сражение – больше, чем бой, и самая отчаянная доблесть не спасет того, кто по глупости, растерянности или из страха отдаст врагу инициативу».
Что же делать?
– Что застыл? – ворвался в мысли сиплый голос королевского пса. – Командуй иди, чем скорей свалим, тем лучше.
– Послушай, мне это не нравится. – Наконец Анегард вычленил и облек в слова главное, что его беспокоило. – Я не привык бросать своих в опасности. Да еще и раненых.
Игмарт криво ухмыльнулся. Анегарду почудилось, сейчас скажет: «Какой я вам к бесам свой». Но сказал королевский пес совсем другое:
– О месте, где встретимся, сговорись с Рихаром. Чтобы я не знал. Все, я собираться пошел.
Доковылял до двери… Хотя нет, не доковылял. С каждым шагом походка королевского пса выравнивалась, не зная, и не заподозришь, что едва идет. Наверное, и ночью так дошел, на чистой воле. Лотар зло стиснул зубы. Ладно. Раз уж решили, будем делать. И молиться всем богам, чтобы прошло гладко.
Отъезд не привлек лишних взглядов. Хозяин вздохнул с облегчением, принимая щедрую плату. Бледный до зелени Игмарт щедро глотнул какого-то зелья из запасов Сьюз – оно ли помогло, или впрямь у королевского пса воля такая, что и мертвым пойдет, но в седло тот сел, как ни в чем не бывало. Махнул выскочившей во двор Анни, поправил висевший у седла чехол с лютней, подобрал поводья. Церемонно распрощался с Анегардом:
– Благодарю высокородного господина за покровительство. Смею надеяться, наши дороги еще пересекутся, милостью богов.
– Удачи, менестрель, – бросил в ответ Анегард. Получилось не так надменно, как надо бы, и куда более искренне.
Звякнули бронзовые подвески-бубенчики, менестрельский оберег. Игмартов гнедой зацокал копытами по вымощенной серым камнем мостовой. Через пару кварталов Рихар его догонит, заберет коня, а Марти забьется в выбранную нору ждать ночи. Дай-то боги, чтоб дождался спокойно! Какая все-таки мерзость – оставить вот так, одного, раненого, почти беспомощного, без защиты. Будь оно все проклято. Анегард зло стиснул зубы и выехал со двора. Не оглянулся.
Маневр прошел удачно – Рихар верхом на гнедом догнал отряд даже быстрее, чем ждал Анегард. Пристроился рядом, бросил с проказливо-виноватым видом нашкодившего оруженосца:
– Прошу простить за задержку, мой господин.
Кажется, никто посторонний внимания не обратил.
Спокойствия Анегарду это не прибавило. Особенно после того, как дважды попались навстречу даже не патрули – отряды городской стражи. Пока улицы прочесывают, скоро ли за постоялые дворы примутся?
Уже. Анегард смотрел, как отряд заворачивает в просторный двор, как стражники бегут к конюшне, к кухонным дверям, к сараям. Не досидит королевский пес до ночи. Выловят.
И тут как стукнуло: «Сговорись с Рихаром, чтобы я не знал». Чертов ублюдок. Бегать ему не впервой! Выходит, сразу просчитал, что вряд ли сумеет отсидеться непойманным?
– Рихар.
Мальчишка тоже глядел на стражу, поэтому понял сразу. Перебросил поводья гнедого Анегарду.
– Я пошел.
– Удачи.
К воротам Анегард подъехал злой до крайности, зато злость помогала если не совладать с тревогой, то хотя бы не показывать ее. Рявкнул на зевающих у опущенной решетки стражников:
– В чем дело? Почему средь бела дня ворота закрыты?
– Сейчас откроем, ваша милость, – неторопливо ответил начальник караула, вислоусый пузан, опоясанный широким наборным поясом, какой в Азельдоре отличал десятников от рядовой стражи. – Вы покудова отойдите на свет, окажите такую любезность. Во-он туда.
«Во-он там» мялся парнишка, на стражника никак не похожий, а похожий скорее на трактирного побегушку. Ежился под холодным ветром, прятал иззябшие пальцы под мышки. Очевидец?
– Что стряслось-то, браток? – добродушно спросил Мано. Он успел обзавестись таким же поясом и подхватить протяжный азельдорский говор, так что на него стражник глянул куда более благосклонно, чем на явно нездешнего заносчивого юнца благородных кровей.
– Да убивца, вишь, ловим.
– Ишь ты. Видать, кого важного пришили?
– А бесы их разберут, – плюнул пузан. – Нам велели смотреть, мы и смотрим. Ну, у вас вроде никто под описание не подходит. Как, пацан, не узнаешь никого?
– Да вроде нету, – отозвался парнишка.
– Вроде или нету?
– Непохоже.
– Тьфу, бестолочь. Проезжайте, ваша милость. Извиняйте великодушно за задержку.
Поймал брошенную Лотаром серебрушку, махнул стражникам. Решетка, натужно скрипя, поползла вверх.
Метнулось под широкой аркой ворот эхо от копыт, ударило в лицо вольное полуденное солнце. Анегард медленно выдохнул. Они выбрались из Азельдора удачно, не возбудив в страже подозрений. Как знать, с таким-то поглядчиком и такой сонной стражей, может, и Игмарт с ними выехал бы так же спокойно? Зря испугались. А теперь они в безопасности, отряд крепких здоровых воинов, а полудохлый королевский пес вот-вот попадется страже, настроенной куда серьезней этих сонных тетерь. Хорошо хоть, что там с ним Рихар. Звериная матерь, помоги им, прикрой…
Остановились в ближней деревне, в трактире за околицей. Чуя мрачное настроение господина, Мано помалкивал, а остальные и вовсе делали вид, что их тут нет. Но это лишь усугубляло злость Анегарда. В мертвом молчании чудилось осуждение.
Впрочем, Мано не забыл оставить след для возможной погони, «проболтавшись» трактирщику, что господин возвращается в столицу, уладив в Азельдоре торговые дела отца. Мрачный почему? Да уладил не так гладко, как хотелось бы. А папаша у молодого господина таков, чуть что не по его, нравоучений не оберешься. И оправданий слушать не станет. Трактирщик сочувственно кивал и втихаря разбавлял сидр колодезной водой. Анегард пил, слушал краем уха и думал: «Что за проклятое поручение, с каждым днем все больше привыкаю лгать и изворачиваться, словно вор в бегах. Помнится, не так уж давно гадал, как королевский пес может так унижаться? Гляди, Лотар, и ты научишься! Страшно?»
Страшно не было. Было противно.
К вечеру, описав широкую дугу, подгадали остановиться как раз между двух деревень, в негустом лесочке, примерно напротив той части города, где Рихар собирался перебраться через стену. Здесь было тихо. Ни людей, ни обильного зверья, только птицы да зайцы, да лисье семейство. Анегард лег поодаль от костра, глядя сквозь голые ветви в прояснившееся, усыпанное крупными звездами небо. Слушал. Рихар обещал дать ему знак, когда выберутся. Но то ли далеко они были, то ли вовсе еще не выбрались – как Анегард ни вслушивался, рыжий нелюдь словно в воду канул.