ов». Проскользнул по изнанке, невидимый для тех, кто остался в мире Хары. Интересно, сколько тысяч он оставил призракам за то, чтобы его пропустили? Никак не меньше десяти. Кровавая жертва. Проклятая вспомнила, как улыбался Рован, когда говорил, что йе-арре ему еще понадобятся. Вот и сгодились Сыны Неба. Их кровь отвлекла бесплотных тварей от солдат.
Топор Запада – безумец. Никто, кроме него, никогда не отваживался ходить тропами, запретными для людей. Жаль, что он не настолько дурак, чтобы попытаться вынырнуть вместе со своей армией в сердце Альсгары. Силы, которые заложил Скульптор в ее стены, разорвали бы любого, кто пришел в город извне.
Когда настала пора действовать, Дочь Ночи отбросила в сторону все условности и вызвала Рована. Чахотка пребывал в дурном настроении. Во всяком случае, выглядел он так, словно у него внезапно заболели все зубы.
– Я выступаю!
– Выступаешь?! – взревел Рован, и его смазливая морда пошла пунцовыми пятнами. – Ты должна была мне помочь во время штурма!!!
– Я отходила от создания бабочки Бездны и ничем тебе помочь не могла.
– Ты…
– Времени у нас немного! – оборвала она. – Ходящие могут очнуться в любой момент. Нужны отряды к Салатным воротам. И желательно, чтобы их было много. У тебя не больше пяти минок.
– Будут! Действуй! – Чахотка разорвал плетение.
Тиф тихо рассмеялась. Непостоянная душа. Ради войны он готов забыть даже о ненависти к ней. Так пусть же эта война длится как можно дольше!
– Дасмин! – окликнула Тиа, и в комнату вошла старая женщина. – Что ведьмы?
– Ни о чем не подозревают, госпожа.
Тиф прошла в соседнюю комнату, перешагнула через рисунок на полу, спустилась вниз и выглянула на улицу. Отсюда до ворот не больше двухсот ярдов.
Что же. Пора.
– Выпускайте шагуллов[23]. Займитесь плетением, – негромко сказала Тиф ловившей каждое ее слово избранной и, сев на крыльце дома, начала наблюдать.
Двадцать «рыб», ловко выбравшись из подвала, направились в сторону внешней стены. Шли они быстро, не отвлекаясь на проходящих мимо людей. Кто-то заорал, предупреждая об опасности, но череда взрывов смела находящихся возле ворот стражников и убила множество людей во внутреннем дворе.
Но только не Ходящих.
Вопль глазастого идиота предупредил об опасности, и маги успели сплести щиты. Придуманный Проклятой план летел в Бездну, но Тиа не собиралась сдаваться.
Она перетекла в заранее подготовленное тело покойника, отдав Порку приказ переждать опасность в доме, а затем ударила по магам чередой плетений. Те не ожидали ее атаки, и Тиф, смяв защиту двоих, сожгла их внутренности. Не глядя и не надеясь кого-нибудь задеть, швырнула еще несколько губительных плетений и отпрыгнула в сторону.
Ответный удар магов Башни задел ее плечо, и левую руку оторвало вместе с частью грудной клетки. Тиа и не подумала использовать защиту – ей ни к чему беречь чужого мертвеца. Она упала на спину, перекувырнулась через голову и, встав на колени, увидела, что над домом, где находились некроманты и Порк, закружились огненные светляки – первый этап формирования «Кровавой ярости». Проклятая не дала плетению развиться. Уничтожила в зачатке, так как знала, что упади заклинание на здание – и от всех, кто там находится, не останется даже памяти. А вместе с ними исчезнет и большая часть улицы. Башня не желала церемониться с врагами и не считалась с потерями. Грязная игра. Но эффективная, спору нет. Когда надо – чистюли усеивают дорогу трупами ничуть не хуже Проклятых.
Тиф ударила в центр плетения, разрывая его в клочья. В ответ по ней шарахнуло сгустившимся потоком отката и с уцелевшей руки начала сползать плоть. Со стороны ворот долетело еще одно заклятье, ударило по ногам, перемололо кости в труху, и вокруг наступила темнота – Тиа выжгло глаза. Она тут же покинула оболочку и оказалась в теле Порка.
– Отвлеките их!
Две женщины-некроманта, выскочив из дома, взмахнули хилссами, и визжащие угольно-черные черепа улетели в сторону внешней стены.
Грохнуло!
Улицу затянуло густым дымом. Из него вырвалась струя жидкого пламени, ударяя вправо и подпалив крышу здания напротив.
И в этот момент Тиф активировала основное плетение.
«Тропа Бездны» жрала огромное количество сил. По сути своей безобидное, никого не убивающее заклинание – оно было малоэффективно. Весь расчет строился на том, что с внутренней стороны Внешняя стена и створки ворот не несут на себе тех защитных плетений, что были навешаны снаружи. Попробуй Тиа использовать «Тропу Бездны» из сгоревшего в грандиозном пожаре Голубиного города, и у нее ничего бы не вышло. А уж проводить подобные фокусы на созданных Скульптором внутренних стенах Альсгары – и вовсе бесполезное занятие. Но здесь у нее все получилось.
Из-за окутавшего улицу дыма Дочь Ночи не видела, что происходит возле Салатных ворот, но могла догадаться. На несколько минок часть укреплений оказалась выброшена в иной мир, оставив в этом лишь призрачные контуры.
Преграды для армии Рована больше не существовало.
Услышав предупреждающий крик Га-нора, Лук сделал единственное, что было возможно – упал на землю и закрыл голову руками. В ту же уну раздался хлопок, и кожу обожгло мимолетным жаром. Когда стражник более-менее пришел в себя, то первым делом нашел северянина.
Тот оказался невредим, хотя и порядком запачкан чужой кровью.
– Капитана убило! – закричал кто-то.
Вокруг лежали мертвые и раненые. Возле ворот не выжило ни одного солдата. Зато все Ходящие и Огоньки остались на ногах. Маги тут же с кем-то сцепились.
– К башне! Сейчас может начаться штурм! Мы должны быть на стене! – следопыт схватил товарища за плечо и рванул на себя, но стражник вырвался, подхватил с земли кистень и только после этого бросился следом.
– Давайте ребята! На стену! На стену! – кричал сотник, зажимая рукой окровавленную голову.
И в этот момент участок стены в двести с лишним ярдов… исчез.
Ворота скрылись из вида – их затянул густой дым. Из него начали появляться морты.
– К оружию! – заорал Лук. Из дыма, затягивающего двор, выскакивали все новые и новые тени. Схватки кипели на всем участке прорыва. За одной волной мортов следовала другая, за другой – третья. Они наседали все сильнее и сильнее. Вылетела цепная молния. Точно рассерженная сколопендра, она пролетела через ряды сражающихся, бездумно разя и тех, и других.
Потом молнии начали сыпаться без остановки, и имперцы не выдержали. Дрогнули. Начали отступать. Га-нор и Лук были среди тех, кто смог миновать бледный морок бывших укреплений и оказаться на пожарище Голубиного города. Они покинули Альсгару, сами того не желая…
Рован бросил в брешь отборные отряды мортов, а за ними – тяжелую панцирную пехоту и большую часть имевшихся в его распоряжении избранных. Те оттеснили защитников от ворот, остановили контратаку, добили уцелевших имперских магов и продержались до того, как в город ворвалась конница.
Когда действие плетения Тиф подошло к концу, в Альсгару успело проникнуть больше четырех сотен воинов. Этого количества вполне хватило, чтобы удержать позиции и распахнуть ворота для тех, кто ждал с внешней стороны. Спустя двадцать минок после начала штурма небольшой участок Альсгары, расположенный между двумя стенами, оказался в руках набаторцев.
Чахотка на вороном жеребце с видом победителя въехал в Салатные ворота. За ним следовали набаторские военачальники. Рован с интересом осмотрел поле боя. Хорошая битва. Кровавая. И жестокая. Именно такими и должны быть сражения. Не глядя ни на кого, негромко спросил:
– Штурм следующей стены готовится?
– Да, господин. Желаете взглянуть на тех, кто сопротивлялся?
– Пожалуй.
Подвели пленных. Во всем гарнизоне удалось взять живыми лишь чуть больше двадцати человек. Усталых, окровавленных, хмурых. Лишь один из них смог выдержать взгляд Проклятого.
– Этого. Отпустить на все четыре стороны. За смелость.
– А остальных, господин? – спросил лейтенант охраны.
Рован задумался. Вариантов у него имелось превеликое множество. Затравить боевыми леопардами, кинуть в яму с голодными куксами, украсить головами копья вокруг шатра, живьем усадить на катапульты и отправить в Высокий город. Много чего можно придумать. Но в честь сегодняшней победы Чахотка решил сделать исключение и проявить толику редкого для него милосердия:
– Повесить, – он увидел Тиф и тут же потерял интерес к приговоренным. – Великолепно придумала. «Тропа Бездны» – изящное решение.
– Рада, что ты оценил. Меня терзает любопытство. Откуда ты раздобыл шой-хашей?
– Мой маленький секрет, – он подмигнул и спрыгнул на землю, позволяя слугам забрать жеребца. – Гораздо сложнее было забросить их в город, но, как видишь, я справился. За мной должок.
– За ворота?
– Да. Что ты хочешь?
– Лошадь. Хорошую. Как можно быстрее.
– Лошадь? И только? Дешево же ты ценишь свои услуги!
– Такая уж я есть.
– Хорошо. Ты ее получишь. – Он обернулся. – Эй! Привести коня! Куда решила отправиться?
– На север.
– А бумаги Скульптора?
– Ждут тебя в Альсгаре.
– Ну да. Ну да, – он все еще не верил. – Я огорчусь, если их не найду, а они появятся, скажем… у нашей дорогой Тальки.
– Оставь намеки, Рован. Я ничего не отыскала, и ты это прекрасно знаешь.
– Быть может, желаешь поужинать перед дорогой? Я собираюсь закатить пир.
– Спасибо, но Альсгара мне порядком надоела. Это болото испортило мой аппетит, – Тиф уже сидела в седле.
– Ты всегда была привередой, сестрица, – понимающе усмехнулся Проклятый. Он знал, почему она не осталась. На таких пирах обычно убивали людей, а Тиф терпеть не могла крови за едой.
– Ты как всегда прав, братец. Как всегда прав. До встречи!
Тиа вздохнула с облегчением, лишь выбравшись на северный тракт. Во время беседы Рован даже не подумал проверить ее Дар.
Когда тьма упала на Альсгару, солдаты, которым удалось вырваться с поля боя – грязные, голодные и уставшие – добрались до правого, болотистого берега Орсы. Лук и Га-нор решили идти не на юг, а на восток. Им потребовалась большая половина ночи, чтобы отойти от города на неполную лигу. Проведя все светлое время суток в прибрежных камышах, лишь к середине следующей ночи друзья сумели добраться до пустого северо-восточного тракта и, прижимаясь к кромке леса, отправились в путь.