«Стало быть, — в смятении подумала Саулина, — дом синьоры Джузеппины чуть не на другом конце света. И как же мне туда попасть?»
Она опять готова была заплакать. И зачем она сбежала из дому? Какими глазами — если ей вообще удастся найти дорогу! — она посмотрит на хозяйку, вернувшись домой без своего сокровища? Что подумает о ней генерал Бонапарт? Почему все вокруг такие злые, почему все стараются обмануть ее и обокрасть? Но что же делать? Все равно придется довериться, чтобы попытаться отыскать вора. Не может она вернуться домой без подарка, который ей вручил сам главнокомандующий итальянской армии! А пока что пора выбираться. Как ни страшен реальный мир, придется иметь с ним дело.
А реальный мир и впрямь был страшен. Не успела Саулина коснуться ногами земли, как ее взору предстало жуткое зрелище. Ничего подобного никогда не представлялось ее воображению. Круглая дубовая бадья на колесиках, к которой было прикреплено туловище человека без ног, стремительно передвигавшегося в своем импровизированном ковчеге при помощи могучих, как у Геркулеса, рук. Кисти рук у него для защиты были обуты во что-то вроде сабо из сыромятной кожи.
Дубовый снаряд несся прямо на нее. Саулину обуял ужас, она уже почти ощущала, как это невиданное сооружение сбивает ее с ног. Но калека остановился ровно в двух шагах от девочки. Мужчина был молод, это она поняла, несмотря на испуг. У него были черные волнистые волосы, красивое и смелое лицо, дерзкий взгляд.
— Ты что, хотела, чтобы я тебя сшиб? — спросил он с насмешливой улыбкой.
— По правде говоря, я этого не ожидала, — едва пролепетала перепуганная насмерть Саулина.
— Вот и я не ожидал, что ты выскочишь из сена!
Точно такими зловещими голосами, вспомнила Саулина, говорили мужчины в селении, когда уходили в ночное и рассказывали друг другу страшные истории о чертях и привидениях, чтобы не заснуть.
— Можно мне уйти? — робко спросила она.
— Беги, а то я тебя съем! — рявкнул безногий, скорчив страшную рожу.
Саулину как ветром сдуло.
— Да куда ж ты помчалась, дурочка? — закричал он ей вслед. — Обрубок из Кандольи никогда не обижает хороших девочек!
Он бросился за нею следом, но Саулина, услыхав стук деревянной бадьи у себя за спиной, припустилась что было духу, свернула в узкий переулок и влетела в какую-то полутемную лавчонку. Нет-нет, она не хочет, чтобы ее съели. Боже упаси.
Она оказалась в магазинчике, где продавались кружева и веера, по крайней мере, именно они были выставлены на прилавке. Стоявшая за ним цветущая на вид женщина средних лет показывала какому-то расфранченному господину оборку из великолепного кружева.
Никто из них, казалось, даже не заметил ее появления.
— Могу я рассчитывать на вашу помощь? — спрашивал покупатель.
— Как всегда, синьор, — отвечала женщина с кокетливой улыбкой. Она была довольно смазлива, но не так уж молода, чтобы сделать оправданным подобное жеманство. — Вы же знаете, я всегда удовлетворяла все ваши прихоти.
Разряженный франт являл собой весьма редкостное зрелище в этом рабочем квартале. Саулина заметила, что он сжимает в руке щегольскую трость с красивым серебряным набалдашником. Он взял из перламутровой табакерки щепотку табаку и с видимым удовольствием втянул ее носом.
— Что ж, доверюсь вам еще разок, — ответил покупатель, — помнится, вы прислали мне на дом… м-м-м… кружево… скажем так, второго сорта. Так не годится! Вам следует быть очень внимательной, дорогая моя Аньезе.
— Произошла досадная ошибка, — принялась оправдываться хозяйка лавки, повернувшись в сторону Саулины. Она заметила появление девочки и теперь не спускала с нее глаз. Сама же Саулина, спрятавшись среди шляпных коробок, сваленных грудой около единственного входа в магазин, считала себя невидимой. — Я бедная одинокая женщина, — продолжала галантерейщица, делая вид, что не замечает незваной гостьи, — меня всякий норовит обмануть. Бывает, что поступивший товар отличается от образца. Это не моя вина. Вы же не думаете, синьор, будто я могу обмануть такого клиента?
— Знаю, знаю, дорогая моя Аньезе, — улыбнулся ей покупатель. — Вот потому-то я и вернулся.
— И правильно сделали. Я вам по секрету скажу, — она придвинулась к нему поближе, — в скором времени у меня ожидается новое поступление. Совершенно необычный товар. Из-за границы.
— Из-за границы? — переспросил он с жадным любопытством.
— Не спрашивайте больше ни о чем, — она давала понять, что уже выболтала лишнее и сожалеет об этом. — Доверьтесь мне, и я сослужу вам добрую службу.
— А я вас щедро отблагодарю, — сказал мужчина, поворачиваясь к выходу.
Саулина узнала этот голос. Это был один из поэтов, посещавший вместе с другими литераторами и музыкантами салон мадам Грассини, молодой человек с томным и мечтательным взглядом, отличавшийся, однако, не только большим щегольством в одежде, но и завидным аппетитом. Вот он — золотой случай объявить о себе и попросить помощи! Когда мужчина подошел к двери, девочка бросилась за ним вслед, но тут галантерейщица настигла ее и мощным толчком отбросила обратно на груду коробок. Когда Саулина вновь поднялась на ноги, клиент уже успел скрыться.
— Итак, синьорина, чем могу служить? — В голосе лавочницы прозвучала издевательская нотка, не укрывшаяся от Саулины.
— Вы мне уже «услужили», сбив меня с ног, — ответила она с досадой.
— Ты сама чуть с ног меня не сбила, — не сморгнув солгала хозяйка лавки. — По нынешним беспокойным временам, моя милая, любой, кого не видишь в лицо, может оказаться врагом.
На самом деле она успела прекрасно рассмотреть Саулину.
— Я хотела поприветствовать того синьора, который отсюда вышел, — сказала Саулина, безуспешно стараясь привести в порядок свое красивое платье, сильно пострадавшее от многочисленных столкновений с грубой действительностью. Галантерейщица Аньезе встревожилась.
— Ты хочешь сказать, что зашла сюда, чтобы с ним поздороваться?
— Я хочу сказать, что знаю его.
— Чего ж ты тогда пряталась за коробками?
— Я не сразу поняла, что это он.
— Значит, ты хотела что-нибудь купить?
— Нет. Я спряталась от страшного человека. От него осталась только половина, и он хотел меня… съесть.
Женщина расхохоталась.
— Обрубок из Кандольи? — уточнила она. — Сразу видно, что ты не здешняя.
— Да, так он себя и назвал.
— Да он мухи не обидит! — заверила ее женщина.
— А почему… почему он такой ужасный?
— Не повезло бедняге. Мраморная глыба из каменоломен Кандольи упала ему на ноги, вот и пришлось их оттяпать. С тех пор люди и прозвали его Обрубком из Кандольи. Его тут каждая собака знает. Стало быть, ты не здешняя, — задумчиво повторила галантерейщица. — И ты знаешь господина, который только что отсюда вышел?
— Да, я его знаю.
— И как же его зовут? — спросила женщина.
— Этого я не знаю. Вернее, не помню. Но я его уже раньше видела.
Лавочница, уже составившая в уме собственный план насчет девочки, решила проявить к ней материнское участие, хотя это получалось у нее не слишком убедительно.
— Я всегда знаю, как зовут тех, кто мне знаком, — сказала она, исподтишка окидывая Саулину хитрым взглядом многоопытной сводни.
Она мгновенно оценила необыкновенную красоту этой девочки. Смятение, голод и отчаяние придавали облику особый драматизм и одухотворенность. Нет, такая красотка не для первого встречного. Она стоит того, чтобы отправиться к лучшему клиенту Аньезе.
— А я не всегда знаю по именам своих знакомых, — с вызовом сказала Саулина.
— Всякое бывает, — согласилась галантерейщица, ласково обняв ее за плечи. — А теперь закроем лавочку и поднимемся-ка наверх.
— Куда?
— Ко мне домой, — улыбнулась Аньезе.
— Зачем?
— Затем, что тебе надо умыться, — женщина погладила ее по голове, — и поесть. Разве не так?
— Да, синьора, все верно, — сдалась Саулина, готовая поверить любому, кто предложил бы ей еду и столь необходимый отдых.
13
Театр «Ла Скала» сверкал и переливался тысячами свечей. Миланцы всех сословий и состояний заполнили великий театр от партера до галерки. Они толпились в фойе, болтали, выпивали и закусывали в буфете, но все с нетерпением ждали появления прекрасной мадам Грассини. В этот вечер она должна была исполнять своим великолепным контральто арии из оперы Чимарозы «Тайный брак». Имя прославленной примадонны, столь дорогое знатокам бельканто, было на устах у всех: любовная связь с генералом Бонапартом притягивала к ней жадное внимание сплетников. Голос, пленивший Наполеона, радовал сердца завсегдатаев партера и простолюдинов, заполнивших галерку, знатнейших аристократов, занимавших кресла в ложах бельэтажа, и зажиточных мещан, разместившихся в амфитеатре.
Граф Гаэтано Порро в сопровождении двух «черных плащей» вошел в свою ложу, чтобы убедиться, что все в порядке. В этот вечер он пригласил в театр нескольких друзей из Рима и хотел быть уверенным, что им обеспечены надлежащие условия.
«Черные плащи» принадлежали к высшему классу слуг, в чьи обязанности входило сопровождение своих хозяев повсюду, в том числе и в театр. Грозные, молчаливые, они неподвижно застыли за плечами графа, готовые по первому знаку броситься выполнять любое его распоряжение.
Граф Гаэтано Порро окинул толпу скучающим и презрительным взглядом. В зале стоял невообразимый шум, прямо как на базаре, франты стучали тростями по спинкам скамей, зрители выкрикивали грубые приветствия певцам, с галерки в честь любимого исполнителя дождем разбрасывали конфетти.
В фойе процветали азартные игры: фараон, мушка, лото, наконец, рулетка. Целые состояния переходили из рук в руки за один вечер. В ложах с опущенными шторами знатные дамы теряли остатки своей добродетели, приобретая взамен широкую известность.
Гражданин Гаэтано Порро, добровольно отказавшийся от графского титула, посещал театр «Ла Скала» с тех пор, как себя помнил. Здесь все-таки можно было провести вечер не без приятности.