— Как же мы эдакое чудо сверху-то не разглядели? — Почесал в затылке унтер, когда паровозик скрылся за домами.
— Да тут из-за деревьев сверху вообще мало что разглядишь. — Пожал плечами Николай. — И дыма хватает, не сразу лишнюю трубу чадящую заметишь. Но я и не слышал, чтоб в Чимкенте подобное имелось. Видимо, у фабрик работа идёт хорошо, вот владельцы и расширяют дело. Узкоколейка, очевидно, до пригородных складов, чтоб уголь к плавильным печам возить. Глядишь, и за город рельсы выведут… Ладно, хватит любоваться, у нас дело.
Стараясь ни на что больше не отвлекаться, они отыскали нужный дом — в тихом переулке, отделённом от базара огромными корпусами цехов. Все приметы сошлись — осыпавшаяся изгородь без калитки, узор из восьмиконечных звёзд, старый, могучий тополь, скромный домик с двумя окошками…
— Остаётесь здесь. — Велел проводнику и унтеру Николай. — Так, чтоб вас в окна видно не было. Мы идём к дому, если договоримся — заходим внутрь. Тогда Джантай следит за улицей, а Егор Лукич — за окнами. Будет беспокойно снаружи — сообщите нам, будет шум в доме — сразу врывайтесь, не медлите. Саша. — Он повернулся к девушке. — Идём вместе, но ты чуть позади держись. Мало ли что. Так и тебе безопасней, и мне спокойней, раз спина прикрыта. Договорились?
Ученица Насти серьёзно кивнула. Запахнула плащ и, кажется, проверила под ним кобуру на ремне — клинки никто из четверых с собой не взял, ограничились револьверами.
— Тогда пошли. — Дронов первым зашагал по дорожке, ведущей к дверям. Остановившись, постучал в деревянный косяк — сама створка выглядела слишком хлипкой и трухлявой. Потом ещё раз. Через пару минут за дверью послышалась возня, и недовольный мужской голос спросил по-узбекски:
— Кто там?
— Гости. — Ответил Николай, про себя пожалев, что не прихватил Джантая. Но сразу двух незнакомых мужчин на пороге, пожалуй, испугался бы и кристально честный человек, тревожить горшечника ещё до начала разговора не хотелось. Пришлось полагаться на свои скудные лингвистические познания. — Хотим поговорить. О важном деле.
— О каком? — Резонно поинтересовался хозяин дома.
— Вы же Азиз, горшечник?
— Да. Хотите купить горшок?
— Может и купим. Если согласитесь ответить на пару вопросов.
— О чём? — Горшечник за створкой зевнул.
— О вашем недавнем…, — Капитан замялся — как будет на узбекском «жилец» или «постоялец» он не знал, пришлось подбирать аналог. — О человеке, который тут жил. Недавно. О Мухаммаде.
— Зачем он вам? — Тон горшечника остался прежним, сонным, но что-то в его голосе неуловимо изменилось, и Николай внутренне подобрался.
— У нас к нему было дело, а он уехал прежде, чем мы смогли с ним поговорить. Хотелось бы знать, встретим ли мы его по дороге. — Подбирая самые простые слова, Николай ухитрился составить довольно длинное предложение.
— А куда вы держите путь?
— В Ташкент. — Решил не скрывать офицер. Собеседник разговорился, и этим следовало пользоваться. Жаль, что нет рядом Джантая, и жаль, что Саша, не зная языка, даже не понимает, о чём они сейчас говорят!
— В Ташкент? Тогда вы его встретите. — Хозяин дома снова зевнул. — Это всё? Будете покупать горшки?
— Нам есть ещё, о чём поговорить. — Быстро сказал Дронов. — Спокойно. В доме. Тогда мы купим все горшки, что у вас есть.
— М-м-м-м… Так и быть. — После недолгого колебания решился горшечник. — Не обещаю, что дам ответы на все вопросы, но вы сможете их задать. А о цене на горшки — поговорим после. Входите.
Дверь со скрипом отворилась внутрь. Николай повернулся к своей спутнице:
— Вроде договорились. В дом нас пустят, на вопросы ответят. Я пойду первым, ты — через секунду, не раньше.
— То, что он согласился, ещё ничего не гарантирует. — Предупредила девушка, откидывая капюшон. — Не расслабляйтесь.
— Естественно.
Пригнувшись низко, чтобы не задеть притолоку, Дронов шагнул через порог. В сенях оказалось очень темно — окошки были плотно зашторены. Кажется, дом состоял из одной комнаты и чего-то вроде узкого тамбура, куда и попал капитан. Николай прищурился, свыкаясь с полумраком, сделал ещё шаг… И получил сокрушительный удар в висок чем-то твёрдым. Внутри черепа гулко бухнул праздничный колокол, в глазах вспыхнуло белым, а затем потемнело пуще прежнего, колени подкосились. Устоять на ногах не вышло — мужчина повалился набок, нелепо взмахнув руками. Стукнулся плечом о твердый пол из обожжённой глины, попытался встать — и сквозь бьющийся в ушах пульс, как сквозь ватные затычки услышал ещё один приглушённый удар… А за ним — болезненный вскрик. Это был голос Саши. И без того мутящееся сознание Дронова накрыла багровая пелена. Взревев раненым буйволом, офицер почти смог подняться на четвереньки, но ладони скользнули по гладкой глине, и вместо этого он плюхнулся на грудь, чудом не расшибив лицо. Сделать ещё что-то не успел — внезапно прямо над его головой хлопнул выстрел. И сразу же — ещё два, почти слившиеся воедино.
— Ох-х-х…, — За сдавленным стоном последовал легко узнаваемый звук оседающего тела — и стало тихо. Собравшись с силами, Николай перевернулся на спину, приподнялся на локтях, прохрипел, пытаясь одновременно проморгаться и нашарить кобуру, запутавшуюся в полах халата:
— Са… ша…
— Я тут, Николай Пе… Николай! — Звонкий девичий голосок чуть дрожал, однако капитан всё равно испытал невероятное облегчение. — Вы целы?
— Да вроде…, — Зрение, наконец, пришло в норму, глаза привыкли к полумраку, и Дронов огляделся. У его ног ничком лежал человек в сером халате. Рука его, всё ещё сжимающая нож с загнутым лезвием, чуть подрагивала. То ли он был пока жив, то ли агонизировал — но в любом случае, под телом быстро растекалась лужа крови…
— Хорошо…, — Маленькая стажёрка опустила револьвер и сглотнула. Шмыгнула носом. Она сидела у стены, привалившись к ней спиной, и тяжело дышала — но выглядела совершенно невредимой. Рукоять своей французской шестизарядной игрушки девушка судорожно стиснула двумя ладонями, однако палец со спуска уже убрала, строго по военной науке.
— А ты…, — Капитана прервал треск распахиваемой пинком створки — в дом, с оружием наизготовку, ураганом ворвались Черневой и Джантай. Дверь осталась открытой, впуская в помещение сероватый утренний свет.
— Эк вы вовремя, братцы. — Хрипло выдавил Дронов, сумев нормально сесть. Унтер виновато потупился, а киргиз завертел головой, озираясь:
— Что тут было?
— Я… Николай вошёл, я за ним. — Прежде чем капитан успел произнести хоть слово, Александра вскинула голову, посмотрела на проводника. — А этот…, — Она кивнула на покойника. — Его в висок ударил… ступкой какой-то… А меня в грудь. Хотел по голове, наверное, но я отшатнулась… Сильно ударил, я отлетела сюда… вот… Ещё дышать больно.
— Надо будет осмотреть вам рёбра, не сломано ли чего. — Обеспокоенно заметил Черневой, пряча револьвер и опускаясь на колени перед девушкой.
— Да… потом… А он, значит, к ремню, что на гвозде висел, и из ножен достал… вот… И к Николаю… На меня внимания не обращал уже… А я, хоть больно было, револьвер достала и…, — Саша наконец разжала левую ладонь и попыталась сунуть оружие в кобуру, но с первой попытки промахнулась стволом мимо горловины. Унтер мягко помог ей. — …и выстрелила. Вот. Он живой?
— Может и живой. — Уже вставший на ноги Дронов поморщился, глядя на распростёртое тело негостеприимного горшечника. — Да, думаю, может выжить. Только, по большому счёту, для нас это не имеет значения. Беседа не удалась. Но Саша, ты ведь его… Как ты себя чувствуешь?
— Да, я его…, — Настина ученица шмыгнула носом и сжала губы. Кивнула. — Всё хорошо, не волнуйтесь. Я в порядке. Правда. Всё хорошо.
— Ладно, поговорим позже. — Что серьёзно поговорить с юной сыщицей придётся, и очень скоро, Николай не сомневался. Однако медлить было нельзя — на шум и стрельбу мог сбежаться народ, а они оставляли в доме, по сути, мёртвое тело. Даже если Азиз ещё жив, протянет он недолго — Саше капитан соврал, чтобы не расстраивать её ещё больше. А застукай их тут стража — и вместо ложного навета на отряд падёт вполне заслуженное обвинение в убийстве подданного Хоканда. Конечно, такой вариант они тоже учли, готовясь к вылазке… Так что надо действовать по своему же плану, не теряясь.
— Уходим быстро и тихо. — Распорядился капитан, массируя ушибленный висок. — Джантай, идёшь первым, Черневой — поддерживаешь Александру Александровну. Считай её раненой, даже если она сама так не думает.
— Надо бы… обыскать. — Унтер помог девушке встать, и та охнула, хватаясь за грудь. В уголках её глаз выступили слёзы, и Дронов скрежетнул зубами, с трудом удержавшись от желания хорошенько пнуть лежащее на полу тело. — Дом, то есть, обыскать. Может, хоть так что-то узнаем… Если не от него самого…
— Некогда. — Вздохнул Николай. Подойдя к Саше, погладил её по плечу. — Нужно выскочить за городские ворота прежде, чем поднимется тревога. И не переживай, ты всё хорошо сделала, это я сглупил, болван двухметровый. Идём.
Уже покинув дом и прикрыв за собой криво висящую на одной петле дверь, капитан шепнул себе под нос:
— Надо шлем носить не снимая, пожалуй. И так не светоч разума, а таким макаром совсем дураком стану — столько по голове получать. Остатки мозгов выбьют…
Город понемногу просыпался, улочки наполнялись людьми — но их было ещё не настолько много, чтобы создать толчею, так что до «базы операции» добрались быстро и беспрепятственно. Правда, Сашу поначалу мужчинам пришлось практически нести, но она быстро пришла в себя, и к концу пути на ногах держалась вполне уверенно. В караван-сарае всё оказалось в порядке. Вещи были собраны, плата хозяину двора оставлена. Казаки и драгуны ждали в полной готовности, рядом со взнузданными лошадьми.
— Как прошло? — Спросил Дмитрий Александрович, встретив капитана в воротах.
— Плохо. — Мрачно отмахнулся тот, беря под уздцы своего коня — все пожитки были уложены загодя, собираться ему не требовалось. Разве что сменить халат на мундир, но с этим можно было повременить. — Живьём не взяли. Но и сами без потерь. Кажется.