– Мне жаль причинять неудобства порядочным гостям города, однако наши приказы касаются только нас, солдат великого хана Хоканда. Делайте как сказано, и все будет хорошо.
– Нервные… – хмыкнул Николай, когда офицер отошел. Он понимал, что город практически на осадном положении и что имперских военных здешним жителям любить особо не за что, однако выглядело все это как-то странновато – в отличие от вполне понятной настороженности караула на въезде. – Ладно, чего гадать. Посмотрим…
Идти, как и обещал офицер, оказалось недалеко – следуя за проводником, они лишь прошли пару сотен метров вдоль внутренней стены, не углубляясь в город. Впрочем, даже примыкающие к грозным фортециям улочки Чимкента выглядели очень характерно – деревья плотно окружали каждый, даже самый бедный дом, выглядывали из-за глиняных заборов, смыкали кроны, отчего каждый переулок выглядел настоящей аллеей. Многие из деревьев были фруктовыми, и в месяцы урожая их ветви наверняка гнулись под тяжестью спелых плодов. Пускай город был таким же неухоженным, как большинство других поселений ханства, зеленый покров, шелест листвы и журчание воды в сотнях арыков придавали ему почти сказочный восточный облик, скрывая грязь и пыль от беглого взгляда. Веяло сказками Халифата, потрепанный сборник которых Николай в детстве зачитал до дыр.
Потому, когда на одной из улиц отряд обогнал неспешно шагающую группку молодых людей в одинаковых синих халатах, Дронов как-то и не сразу заметил, что они не похожи на местных. А вот Александра, не так давно покинувшая цивилизованный мир, шепнула, наклонившись в седле к Николаю:
– Говорят по-французски.
– Кто? – не понял Дронов. Затем, сообразив, обернулся – и только теперь увидел, что оставленные позади молодые люди не похожи на азиатов. – О… Европейцы, значит?
– Думаю, заводские рабочие. – Маленькая стажерка потерла подбородок. – Наверное, по контракту приехали, вольнонаемные из Европы. Жаль, что не из России. Если они приезжие, но здесь достаточно давно, то от них можно бы узнать много интересного о городе – такого, на что коренные жители внимания не обращают. К тому же прибыть они должны были через ташкентский порт, больше неоткуда. Неплохо бы с ними наладить контакт да побеседовать основательно, дружески… Только сейчас, конечно, не выйдет.
– А ты знаешь французский?
– Похуже, чем английский и немецкий, но объясняться могу. – Девушка с легкой, чуть смущенной улыбкой посмотрела на Дронова. – На курсах Третьего отделения только английский обязателен, как язык главного потенциального противника, другие – по желанию. Но меня дома научили, еще до того. Родители ведь хотели, чтобы я занималась торговлей, по семейному делу. А у нас партнеры во всех крупных европейских странах.
– Да, ты же из купеческого сословия… – протянул Николай, словно припоминая, хотя Настя ему таких подробностей о своей подопечной не раскрывала, и та сама до сих пор помалкивала.
– Купцы Ларины, – кивнула Саша. – Не самая известная фамилия, но достаточно старая и богатая, чтобы иметь традиции. Я вторая по возрасту из детей и должна была помогать брату, когда тот примет дела у отца. Папа говорил, что выгодно выдать замуж он и младших сестер успеет, а у меня вроде как задатки хорошие для торговли и руководства…
– Поня-атно… А можно спросить, почему ты пошла в… ну, в полицию, по сути? – осторожно поинтересовался капитан. Ему давно хотелось расспросить юную спутницу о ее прошлом, однако он все не находил удобного повода. А после свежего еще в памяти глупейшего прокола перед битвой с мятежниками, когда они едва не поссорились на ровном месте, отказался от мысли спросить напрямую, боясь наступить еще на какую-нибудь мозоль. И тут вдруг – оказия. Стоило рискнуть.
– В полицию? Можно, но… – К щекам девушки неожиданно прилил румянец, и она, торопливо отвернувшись, указала вперед. – Только позже, мы уже приехали.
Действительно – сарбаз-проводник как раз стучал в ворота караван-сарая. Выбежавший на шум слуга тут же позвал хозяина. Тот выглядел одновременно обрадованным и испуганным – размещение на постой целого воинского отряда из соседнего государства сулило его заведению как возможные проблемы, так и несомненную прибыль. Благо выглядел постоялый двор обшарпанным и бедным, в конюшне не стояло ни одной лошади, да и номера, похоже, пустовали все до единого. Велев бойцам размещаться, Николай отсыпал хозяину двора горсть монет и попросил доставить еды, припасов в дорогу, узнать на рынке свежие новости о восстании, а также погреть воды для помывки. Тот заверил, что все устроит в единый миг, позвал слугу и принялся шумно его инструктировать, размахивая руками. Лишь после этого Дронов отправился выбирать себе комнату, но был тут же перехвачен казачьим урядником.
– Не нравится мне все это, господин капитан, – сказал Невский, поглаживая ножны шашки и озираясь. – Очень не нравится.
– Что именно? – Дронов тоже огляделся на всякий случай, но ничего интересного не заметил – из внутреннего двора П-образного караван-сарая можно было видеть лишь его же строения да гребень крепостной стены, к которой он примыкал.
– Я у входа поторчал немного, пока все входили, и потом еще чуток. Проводник наш никуда не ушел – ну это ладно, хокандец тот и говорил, что рядом будет, на всякий случай. Сейчас за воротами торчит. Да только зуб даю – видел еще мундиры их красные, меж домиков мелькали. – Урядник, как бы в доказательство, цыкнул зубом.
– Ну, солдаты на улицах – это сейчас должно быть нормально, – пожал плечами Николай. – В городе много войск. Однако вы правы – что-то тут неладно. Не знаю точно, вроде предосторожности как предосторожности, нас и не должны здесь любить. Да только…
– Ага, вот и у меня так же, – осклабился казак. – Чую чего-то. Выставим караул?
– Выставим, – подумав, кивнул капитан. – Пока делим экспедицию на три смены – одна ест, другая моется, третья сторожит. Кстати, где мыться-то будем?
– Я уже посмотрел. Есть тут комнатка с хорошим сливом, пол глиняный. Парни уже убираются.
– Отлично, – расплылся в улыбке Николай, предвкушая, как пустит в ход залежавшуюся в ранце мочалку. – Но Александру Александровну к воде допускаем первой, ясно? Пока комната чистая.
– Чего же тут неясного, – вздохнул урядник. – Да не такая тут водица, чтобы к ней спешить. В баньку бы, настоящую, с веничками да паром…
Дронов сочувственно похлопал его по плечу.
– Николай, а вы… ой, а ты что же, не идешь? – Чистенькая, едва ли не светящаяся Саша заглянула в обжитый Николаем «номер» караван-сарая, предварительно постучавшись. Облачена девушка была в армейские брюки и гимнастерку – из числа тех, что ушили для нее в Пишпеке по заказу Дронова. Это была ее последняя свежая одежда, не подходящая к хрупкой фигуре и сидящая мешковато, – однако сейчас даже в ней Александра выглядела просто ангельски. Особенно на фоне обшарпанного и грязного окружения.
– Я пойду последним, – сказал капитан, с кряхтеньем садясь. До прихода стажерки он просто лежал на толстом ковре, распрямляя спину после многих дней в седле. Чувство было сродни небесному блаженству, однако шея и поясница уже начали понемногу затекать. – Я ведь командир. А ты уже все? Тогда присаживайся… э-э… ну… куда-нибудь.
Замешательство офицера было вызвано тем, что мебель в комнате отсутствовала напрочь, если не считать трухлявого дастархана и большого медного кувшина в углу. Не было даже обязательных для любого здешнего жилища пуфиков-сидушек. Но Александра без колебаний опустилась прямо на тот же войлочный ковер, рядом с мужчиной, сложив ноги по-восточному. На сей раз она не ошиблась и сделала это на женский манер.
– Как там импровизированная баня? – спросил Николай, отодвигаясь, чтобы дать ей больше места. – Ребята ведь там чуть не римские термы из обычной комнаты оборудовали?
– Хорошо… насколько возможно. Сейчас остальные пошли, по три человека, – на миг замялась девушка, проведя ладонью по влажным еще светлым волосам. – Я ведь обещала рассказать, почему пошла в Третье отделение?
– Да, но это так… я просто спросил, потому что к разговору пришлось. – Дронов тут же подобрался, стал очень осторожным в выборе слов. – Я буду рад получше тебя узнать, мы ведь уже немало вместе пережили, и впредь, даст бог, помогать друг другу будем. Но если тебе не хочется пускаться в воспоминания – ничего страшного. Я про Настю вообще почти ничего не знаю, даже где она родилась, но это не мешает.
– Нет, мне самой надо… – Александра сжала кулачок, кашлянула в него и опустила взгляд. – То есть я сама тоже думаю, что нам так будет проще работать и понимать друг друга. Ты ведь тоже о себе расскажешь?
– Конечно, непременно.
– Ну вот, а я… – Маленькая стажерка легонько стукнула кулаком по ковру, не поднимая глаз. – У меня так все глупо… Ужасно глупо…
– В смысле? – искренне не понял капитан.
– Я пошла на службу потому, что начиталась детективных книжек. – Саша выпалила это отчаянно, как признание на суде. – Представляешь? Вот начиталась и захотела стать сыщиком. В прошлом году мне восемнадцать исполнилось – так и пошла в учебку проситься, экзамены сдавать.
– Ну а что? – постарался Николай сохранить серьезное лицо. И заодно отметил, что стажерке, оказывается, самое малое девятнадцать. Впрочем, несложно было догадаться, что она выглядит моложе своих лет. – Я вот тоже чуть не пошел. Именно таким макаром. В юности детективами зачитывался, и нашими, и переводными, про всяких Холмсов. Правда, попал в армию, но это уже другая история. Уверен, многие…
– Многие недоросли мечтают стать сыщиками, да, – передернула плечами Настина ученица. – А многие ли в итоге становятся, скажи?
– Не знаю. Но ты же стала. И уж точно не случайно – в Третье отделение, чай, за красивые глаза не берут.
– Угу. Причем пошла проситься не в уголовный сыск, а именно в Третье отделение, да вдобавок еще и в самую загадочную экспедицию – Шестую. Выпросила рекомендации у отцовских знакомых, кто служил в полиции или еще где, все бумаги собрала, родителей уговорила разрешить попробовать. То есть я теперь-то понимаю, какое это было ребячество. Отец, кажется, тоже думал, что мне сразу откажут и я вернусь дом