- Жизнь найдет способ выжить. – Сказал он.
- Я имя ему дала.
- Какое же?
- Джига. Оно образовано от моего и твоего имени, потому что он ровесник нашим отношениям, а еще это красивый танец.
- Джига, я Игорь, очень приятно. – Игорь сделал вид, что пожал невидимую руку ростку.
- Я подумала, что это очень удивительно - давать всему свои имена. Как я придумаю, так это и будет называться. Прямо как Карл Линней.
- Хоть у меня и нет с собой паспорта, но я хотел бы оставить за собой имя, данное мне с рождения. – Пошутил Игорь.
- Ой, не передергивай, тебя я не собиралась переименовывать. Хочешь, я еще кое-что тебе покажу?
- Ого, я что, болел целый год?
- Нет, просто ты не биолог, замечаешь не то, что я.
Джейн провела Игоря еще немного и показала лужу, оставшуюся после таяния снега в камнях. Вода в ней была мутной, но через муть можно было разглядеть движение в ней.
- Кто там? – Спросил Игорь удивленно, с неким отголоском страха и брезгливости.
Джейн запустила руку в воду. Движение в ней усилилось. Она вынула раскрытую ладонь из воды. В ней трепыхались несколько головастиков.
- Смотри, мы не одиноки на планете. Скоро нам будут петь лягушки. Угадай, что они едят? – Джейн находилась в торжественном состоянии, ее голос дрожал, а глаза блестели, словно она говорила не о головастиках, а о чем-то великом. – В этой луже тьма личинок насекомых!
- Это замечательно, Джейн. Теперь нам будет не так одиноко.
- Не иронизируй, я серьезно. Это же будет так уютно - слушать по вечерам лягушачий хор. Я бывала у родственников в Висконсине, в детстве, они жили возле небольшого заболоченного озера, и мы там, сидя вечером на веранде и попивая чай со сладостями, слушали, как заливаются песнями лягушки. – Джейн задумалась, отправившись за воспоминаниями. – Чудесное было время. Но это еще не все.
- Не может быть? Скажи мне честно, сколько я был без сознания? – Шутя, спросил Игорь.
Джейн закинула в воду металлический тросик, обнаруженный еще в прошлом году на свалке. Один конец его был сильно размахрен и мог поранить руки. Игорь так и не придумал ему применения. Джейн покрутила трос в руках, поводила им из стороны в сторону и потянула к себе. Игорь с любопытством следил за ее действиями. Вместе с тросом из воды потянулись темно-зеленые стебли водорослей. Джейн подтянула их скользкие стебли к себе. Оторвала кусок и протянула Игорю.
- Это водоросли? – Спросил он.
- Ты наблюдательный. Это источник витаминов, которых нам может остро не хватать в связи с нашим неполноценным питанием, а также мощный источник йода. Сегодня я приготовлю тебе новое блюдо, и будет оно из водорослей.
- Скажи, как быстро они размножились! – Удивился Игорь, разглядывая плоский стебель.
- Их, скорее всего, разнесло ветром, и здесь они попали в хорошую среду, вот и размножаются.
- Прям как мы. – Неуместно сравнил Игорь.
Джейн надула губы.
- Прости, само вылетело.
- Осложнение на голову после болезни?
- Прости, Джейн, ассоциация сама напросилась.
- Ты дошутишься, диверсант. Я тебя быстро на одни водоросли переведу.
Игорь прижал Джейн к себе и поцеловал.
- Только не это.
Весна входила в свои права. С каждым днем становилось все теплее и теплее. У берегов лед отошел и покрылся водой. Природа пробуждалась. Ей не хватало щебета перелетных птиц, карканья грачей, звона бегущих по дорогам ручьев. Новая весна заявляла о себе шумом сероводородных пузырей, выбивающихся из-подо льда, регулярным снего-градо-дождем, и теплым ветром, несущим непривычные запахи с юга.
Егор все ждал, когда настанет тот момент, когда нужно будет наблюдать за горизонтом, чтобы не пропустить ледоход. Чтобы не жить в постоянной тревоге, они решили перебраться в верхнюю пещеру. Катюшка здорово сопротивлялась этому, потому что была напугана рассказами брата о летучих мышах-вампирах, водившихся в той пещере.
Домик переносить не стали. Это было чересчур трудоемко, и Горбуновы не собирались селиться в самой пещере, надеясь переждать трудное время в небольшом утолщении входа в пещеру. Чтобы не потерять имущество в Черной пещере, ее запечатали. Егор заложил вход камнем, замазывая щели грязью. Но, как случается во всех нормальных семьях, из Черной пещеры приходилось постоянно что-то доставать, о чем не подумалось сразу. Так и проходила весна у Горбуновых, состоящая из перемещений из одной пещеры в другую и бдений на вершине горы.
По календарю со дня на день должно было наступить лето. Водоем, наконец, очистился ото льда. Уровень воды поднялся метра на три, но все равно был ниже того, который был прошлым летом. Не отплывая далеко от берега, Егор добывал водоросли. В теплых лужах, прогретых рассеянным солнечным светом, появились первые головастики, а скоро должна была появиться и мошкара.
Егору не терпелось отправиться к Верблюду, на котором, наверно, начала пробиваться трава и распускаться почки на деревьях. Мысль о собственном небольшом садике рядом с Черной пещерой не давала ему покоя. А наводнения все не было. Егор многое бы отдал, только бы увидеть, что творится на том водоразделе. Вполне возможно, что вода подточила плотину в нескольких местах и сошла постепенно, без катастрофических последствий. Лед мог осыпаться и спокойно отправиться себе туда, куда его несли течения, не причиняя вреда. Эта догадка настолько убедила Егора в том, что опасность миновала, что он решил отправиться к Верблюду.
С сыном они решили подстраховаться. Матвея поставили на дежурство. На самой вершине в каменную нишу накидали резаных кусков резины. В случае начала наводнения Матвей должен был залить их горючей жидкостью и зажечь. Отец, заметив дым, поворачивал назад, либо ускорялся и плыл к Верблюду, в зависимости от того, что было ближе. Тамара пыталась отговорить мужа и подождать с недельку, когда точно будет ясно, что наводнение обошло их стороной.
- Лета сейчас короткие. Один день год кормит. Так говорили в старину. Все хорошо будет, нам всегда везет. – Ответил ей на это муж.
Тамара не стала спорить. Ее мужчины за этот год были в стольких переделках, что убеждать их быть осторожнее она, «домашний цветок», не могла. В душе она переживала, но так было каждый раз, когда ее мужчины покидали дом. Внешне все выглядело спокойно, и Тамара перестала себя мучить переживаниями.
Егор смазал все механизмы и подтянул все гайки на плоту. Накачал баллоны и спустил его на воду. До чего было приятно иметь в помощниках такой плот. Егор помахал семье рукой и отчалил от берега. Плот набирал скорость. Вода перед ним расступалась, оставляя позади белый бурлящий след.
Матвей выставил зарядное устройство на солнечных батареях на свет. Телефон его разряжался, и мальчику было скучно без него. Чем он будет заниматься, когда телефон сломается совсем? Не хотелось даже думать о том времени. Было бы здорово вернуться в свой город, найти магазины, торговавшие телефонами и планшетами и попробовать отыскать там работающий экземпляр. Матвей вздохнул. Он знал наверняка, что город их сейчас покрыт толщей воды, и ничего годного там не осталось. Мальчик осторожно погладил свой телефон. Открыл галерею, нашел фотографию Юли, провел по экрану пальцем, снова глубоко вздохнул и отключил телефон.
В спину дунул порыв холодного ветра. Матвей подумал, что скоро начнется дождь со снегом или градом. Он поднял голову к небу. Там все было спокойно. Тяжелые темные облака висели над головой, сохраняя спокойствие. Да и не по времени был дождь. Матвей уже привык к новому расписанию природы и знал, когда и что у нее происходит.
Взгляд его зацепился на непривычный горизонт. Сквозь дымку, снова появившуюся в воздухе, ему показалось, что на горизонте что-то происходит. Матвей присмотрелся внимательнее. Вроде бы все было спокойно. Мальчик обернулся, чтобы увидеть плот с отцом. Тот уже пересек половину водоема. Тогда он присел на камни, обнял колени, уперся на них подбородком, и уставился в сторону горизонта. У него есть задание наблюдать за горизонтом, и он будет это делать.
Спустя пять минут, как Матвей принял решение наблюдать, он заметил, что горизонт как будто движется ему навстречу. Спустя еще минуту он понял, что это никакой не горизонт, а огромная волна, приближающаяся к их горе, и шла она под углом. Матвей оглянулся и увидел маленькую точку плота, почти достигшую Верблюда. Он залил смесь из бензина и масла в нишу с кусками покрышки и чиркнул зажигалкой. Она выпала из трясущихся рук прямо в жидкость. Матвей вынул ее и крутанул колесико. Кремний не высекал искры.
- Ах, ты ж, давай, гори! – Матвей подул на механизм и потер его об одежду. Одним глазом он смотрел на приближающуюся волну. Она все еще была далеко, чтобы рассмотреть ее в подробностях. Слабые искорки отлетели в сторону. Колесико и кремний все еще были в масле. Матвей снова подул на них изо всех сил, и снова потер об одежду. Раз, два, три. Пламя выскочило из сопла зажигалки. Егор приложил к нему кусочек смоченной в горючей жидкости покрышки. Та сразу занялась огнем. Егор бросил ее в нишу. Пламя занялось и закоптило черным дымом.
Матвей стремглав бросился вниз, чтобы предупредить мать с сестрой.
- Мам! Мам! Катюха! Бегом наверх! Там волна идет!
Мать и сестра услышали его крики раньше, чем он успел добежать до пещеры. Они, испуганные, выбежали наружу. Матвей подбежал к ним и ничего не объясняя, схватил за руку сестру и потянул ее за собой вверх.
- Отец доплыл? – На ходу спросила мать.
- Почти. – Ответил Матвей.
Над вершиной поднялся черный столб дыма, сносимый ветром в сторону Верблюда. Все трое, изрядно запыхавшись, поднялись на гору. Они замерли в оцепенении, когда увидели водно-ледяной вал, приближающийся к их горе.
Егор насвистывал мелодию, и в самом благодушном расположении духа управлял плотом. Он даже позабыл время от времени бросать взгляд назад, чтобы проверить сигнал опасности. Егор и не верил уже, что плотина до сих пор стоит, поэтому относился к возможной опасности формально, как бы для порядка и дисциплины. Когда до Верблюда оставалось около пятидесяти метров, он вдруг почувствовал, что вода резко пошла назад от горы. Егор не сразу сообразил, чем могло быть вызвано такое ее странное поведение. Он обернулся назад и замер. Над их горой поднимался черный дым.