Ветер — страница 67 из 85

Интеллект как то не особо помог с вариантами. Ни Егор, ни Матвей не могли придумать ничего оригинального.

- Если на ум не идет ничего стоящего, значит, будем удлинять рычаг и пробовать снова.

- А может, попробовать срубить язычки замка топором? – Предложил Матвей.

- Ни в коем случае. Топор - это кормилец наш. Не дай Бог, сломаем. Лучше поднатужиться, но выломать.

Егор разобрал топор. У него была полая ручка, и она входила в монтировку, позволяя немного удлинить ее. Егор подсунул конструкцию под дверь в районе замка. Отец с сыном налегли на рычаг и принялись выламывать дверь враскачку. Металл заскрипел, затрещал. Рычаг упруго изгибался. Дверь отгибалась и возвращалась в прежнее положение. Когда Егор уже хотел бросить бесполезное занятие, раздался громкий звук, похожий на выстрел. Замок лопнул, и дверь распахнулась. Егор и Матвей упали на землю.

Не обращая внимания на ссадины, они поднялись и уставились в темный проход. Егор вынул фонарь и осветил его внутренности. Небольшой слой грязи на полу, лопаты, грабли у стены. На самой стене висели поливочные шланги.

- Понятно, это подсобное помещение для ухода за памятником. – Догадался Егор.

Они вошли внутрь. Ветер и последовавший за ним потоп пощадили помещение. Слой грязи здесь был небольшим. Инструмент сохранился отлично и мог сгодиться еще. Вдоль одной стены стоял ряд шкафчиков. В них висела рабочая одежда, под ней лежали резиновые сапоги.

- Не то что мы искали, но лучше, чем ничего. В нашем дождливом климате резиновые сапоги очень нужная вещь.

Матвей что-то разворошил на верхней полке одного из шкафчиков.

- Пап, светани-ка сюда. – Попросил он.

Егор посветил. В руках у сына лежал веер разноцветных пакетиков с фотографиями цветов.

- Ух ты, да это же семена цветов!

Егор с благоговением притронулся к пакетикам. Взял в руки один и потряс им, проверяя наличие семян.

- Берем все. Наша мама в них хорошо смыслит, на следующее лето разведет у нас сад.

Обнаруженное помещение оказалось не единственным. Неприметная фанерная дверь вела в соседнее помещение. Она была не заперта. Следующее помещение оказалось в два раза больше, чем первое. В центре него стояла железная емкость, к которой шли трубы. Они выходили из бетонного пола в емкость, снова выходили из емкости и уходили в потолок и стены. На выходящих трубах стояли вентили.

- Что это? – Матвей впервые видел подобную конструкцию.

- Не знаю, наверное, для полива цветов и деревьев у памятника, а может, это водонапорная башня? Высоко же.

В помещении валялось большое количество ржавого железа: обрезки труб, огромные гаечные ключи, покрывшийся цветным налетом глубинный насос и множество разного хлама. Пахло здесь затхлостью и солидолом. Егор направил свет фонаря в сторону небольшой бочки из прессованного картона. Подошел к ней и заглянул внутрь. Так и есть, в бочке жирным блеском отсвечивал солидол.

- Для нашего плота незаменимая вещь. А то смазываем его, чем придется. – Егор посмотрел на палец, на кончике которого блестела смазка.

- Не особо-то мы разжились в этом походе. – Матвея совсем не тронули находки.

- Как сказать. Такого в наше время уже не производят, а солидол - он не только как смазка, но и как средство от ржавчины используется. Надо собирать все, что попадается, а там посмотрим, что сгодится, а что нет. А самое главное, это то, что можно не тешить себя надеждами поживиться на остатках городов и поселков. Ничего не осталось, всё сдуло к хренам собачьим в новый океан. На обратном пути снова заберемся на корабль и поищем еще что-нибудь.

По скользкому склону Егор с Матвеем подтащили сани и загрузили на них бочку солидола, одежду, ржавые ключи и семена цветов. Они вышли на лед и снова направились к кораблю. Там их улов был намного лучше. На этот раз они забирались в корабль со стороны надпалубных надстроек. Это были те места, в которые в прошлый раз они совсем не заглядывали. Замерзшая вода позволяла проникать в помещения без опаски.

В темных лабиринтах коридоров они наткнулись на кухню, или камбуз по-корабельному. Большая часть всего, что было в этой комнате, покоилось на дне помещения, скрытое подо льдом, но кое-что осталось лежать в хорошо закрепленных шкафах. Больше всего здесь было емкостей с порошками разных цветов. Этот были специи. Подписанные на латинице названия на большинстве были понятными. Перец: черный, красный, белый, чили; травы сушеные: розмарин, базилик, укроп, и прочие неизвестные и пряно пахнущие порошки. Соль была нескольких видов, так же как и сахар. От влаги они превратились в монолитные глыбы. Их находка была несомненной удачей. Сахара не видели в глаза уже давно, а выпаривание соли было процессом затратным в плане расхода дров. В одном из шкафов оказалась большая бутыль с оливковым маслом. Но радость быстро сменилась разочарованием. После откупорки бутыли в нос ударил резкий запах прогорклого масла.

Среди истлевших продовольственных припасов нашлись два больших пакета, килограмма по три, обжаренных кофейных зерен. Егор, опасаясь, что они тоже могли пропасть, открыл один. Он с наслаждением втянул носом кофейный аромат. Чистый и сильный, такой, что непроизвольно потекли слюни.

- Катюшке найдем теперь занятие, будет целыми днями кофе молоть.

Груз получился увесистым. Ради него пришлось оставить на корабле тяжелые ржавые ключи и бочку солидола. Часть смазки переложили в небольшую кастрюлю, остальное оставили до следующего раза. На корабль собирались вернуться, и еще не раз.

Зиму в поселке можно было сравнить с медвежьей зимней спячкой. Обильные снега парализовали нормальное течение жизни в поселке. Работа кипела только в теплицах. Собранные по всем кораблям лампочки создавали необходимый свет для фотосинтеза. Летом «Пересвет» ходил на Шпицберген, чтобы оставить координаты поселка и заодно набрать семян, которые решили выращивать в теплицах. Для начала выбрали самые неприхотливые культуры с небольшим периодом вегетации: салаты, редис, огурцы. Они содержали большое количество витаминов и должны были разнообразить меню, состоящее в основном из рыбы, реже из мяса тюленей, или совсем редко из мяса белых медведей.

Зелень выращивали методом гидропоники. В небольших емкостях с пресной водой, в которую добавляли морскую для создания питательного раствора, плавали ярко-зеленые пучки салата, петрушки и лука. Татарчук боялся, что у мужского коллектива может возникнуть какое-нибудь неприятие дурацкой травы, совсем не мужского блюда. Но первые признаки цинги в виде расшатывающихся зубов и кровоточащих десен, заставили «альфа-самцов» с удовольствием поглощать траву. Редис, а чуть позже и огурцы, были встречены с пониманием.

Терехину и его команде удалось до наступления зимы установить десять передатчиков. Теперь он ждал сигнала. На пульте, который представлял собой коробку, сделанную из фанеры, были расположены в ряд десять светодиодных ламп. Под каждой находилось обозначение, соответствующее горе, на которой находился передатчик. Частота у каждого передатчика была своя. Это было сделано для того, чтобы не заморачиваться с передающими устройствами. Передатчик должен быть простым и надежным, чтобы в течение многих лет сохранять работоспособность.

Целыми днями Виктор находился рядом с пультом, ожидая сигнала. У него это ожидание чуть не вылилось в паранойю. Всякий раз, когда он находился не у пульта, ему чудилось, что на том раздается сигнал. Любой человек, который шел в его сторону, казался ему вестником этого события. За всю зиму пульт так и не сработал ни разу. Терехин с нетерпением ждал весны, чтобы проверить исправность передатчиков, и установить новые.

Формирование нового «лица» Земли продолжалось и на третье лето после катастрофы. Уровень воды на суше падал, а уровень океана, напротив, поднимался. Грязь, мусор, оставшийся после человечества, образовали многокилометровые косы, вдающиеся в Карское и Баренцево моря. Наверняка подобная картина наблюдалась и по всем побережьям планеты.

Для «Пересвета» поднятие уровня океана было большим плюсом. Огромной лодке теперь можно было строить более прямые маршруты, экономя энергию реактора. А он был основным источником электрической энергии в поселке. Когда-нибудь он должен будет остановиться, и этот момент станет началом новой эры, которая развернет эволюцию человечества вспять. Людям придется снова научиться обходиться обыкновенным огнем, и потребуются сотни лет, прежде чем появится забытое понятие термоядерной реакции.

Пузырь сероводорода поднялся из глубин черной маслянистой грязи. Он почти беззвучно лопнул, образовав на поверхности небольшую ямку, которая мгновенно затянулась. В воздухе отвратительно запахло. Терехин отошел от берега, чтобы не вдыхать тошнотворный запах.

Надежды на удачное завершение новой экспедиции ушли на болотное дно вместе с лодкой и тремя передатчиками. В сумерках место для очередного ночлега казалось идеальным. Небольшие скалы образовывали уютную бухточку, в которой можно было спрятаться от ветра и развести костер. Но ровная водная гладь хранила под собой один секрет, к которому люди еще не были готовы. Отстоявшаяся чистая вода ушла в океан, а вся грязная взвесь, состоявшая из почвы, перемолотой ветром органики и песка, искусно маскировавшаяся под обычную воду, осталась. Скалы создали для этого явления благоприятные условия, отсекая течения, которые могли бы наполнить болота.

Мотор лодки сразу заработал натужно, когда вошел в бухту. В нос ударил неприятный запах сероводорода, а лодка клюнула носом, зачерпнув им приличную порцию густой жидкости. Сразу никто не поверил, что ситуация опасная. Лодка выровнялась и продолжила движение. Но опасность скрывалась под водой. Острый край скалы находился под самой поверхностью непрозрачной воды. Лодка зацепила его вскользь. Этого хватило, чтобы пропороть в борту дыру. Лодка крутанулась, потеряв ход, и стала медленно заполняться черной жидкостью.

- Да чтоб тебя! – Ругнулся Терехин. – Виктор, хватай камеру и веревку и плыви к берегу.