Одну створку распашной двери Джейн заложила раствором, а вторую обшила тканью, привезенной ею из прошлого дома, набив под нее различную набивку. Зима должна была проверить, насколько серьезными были потуги Джейн сохранить тепло в доме. Изнутри вход завесили ковром, обрезанным под проем задней стенки. Неровный металлический пол засыпали сосновой корой, просушенной хвоей, сухими листьями, тряпками, всем, что могло служить изоляцией от холодного металла. Джейн посчитала, что пятисантиметрового слоя должно хватить. На него бросили ковер. Джейн уже была влюблена в эту старую русскую традицию иметь дома ковер.
Двойное пассажирское сиденье Джейн приспособила, как кроватку для Анны. Она прикрутила спинку к стене, чтобы дочери не было от нее холодно. Само сиденье поставила на шкафчик-тумбу, привезенную из дома в разобранном виде. Получилось очень практично. Анне предстояло спать достаточно высоко, чтобы на нее не дули сквозняки, гуляющие по полу.
Себе Джейн взяла водительское кресло. Оно раскладывалось, и днем занимало совсем мало места. Был у него недостаток, оно не раскладывалось полностью. К утру спина ныла из-за неудобного положения. На обратной стороне от входа в дом стояли печка и душ. Слива не было. Вместо него стоял большой таз. Рядом с печкой находился стол, а над ним висел шкафчик с посудой. В принципе, для комфортной жизни было все, что нужно.
Проблема со светом пока решалась открытой дверью. Зимой им могла стать печка, или же лучины. Джейн хотелось найти какой-нибудь прозрачный материал, типа оргстекла, чтобы сделать небольшое оконце. Но его пока не встречалось.
До наступления холодов домик был сдан в эксплуатацию. Джейн позволила себе коктейль из водки и отвара травы, похожей на мелиссу. Этот вечер, в тепле и уюте, перед печкой, Анна провела за рассказами матери о ее прошлом. Все закончилось слезами и рассказами об отце Анны.
- Когда-нибудь мы с тобой вернемся на наш остров, где похоронен твой отец. Ты должна знать, где его могила. Когда меня не станет, кто-то должен его навещать. – Джейн снова разревелась от избытка чувств.
Морозы, начавшиеся незадолго перед днем рождения Анны, показали, что дом способен держать тепло. В самом гроте было почти всегда тихо. Ветра кружили у самого входа, не доставая до дома. Граница снега заканчивалась перед самым домом. А сам вход в пещеру завалило высоким сугробом.
Джейн выходила на улицу только чтобы порыбачить. Она научилась прорубать во льду лунки и ловить рыбу. Рыбалка была не ахти. В неделю удавалось поймать пару рыб, реже больше. Но у Джейн имелся неприкосновенный запас мороженой рыбы. Кроме рыбы, в нем были лягушки и высушенные водоросли.
Анна росла на глазах. Совсем недавно она еле ходила, а сейчас Джейн сидела около лунки и видела, как со стороны острова показалась маленькая оранжевая точка. Это была ее дочь, которая самостоятельно оделась в перешитый отцовский шерстяной костюм и шла к матери. Одной дома ей было скучно, и Джейн понимала дочь, и не ругала ее за такую самостоятельность. Анна подошла и метров за десять остановилась, чтобы оценить настроение матери. Ее глаза хитро смотрели из-под замотанного кое-как на голове платка. Джейн знала, что дочь держит дистанцию, чтобы дать задний ход, если мать начнет ругаться и захочет надавать ей по заднице.
- Ладно, не бойся, подходи, не буду я ругаться. Дверь хорошо закрыла? – Спросила Джейн миролюбиво.
- Дя.
- Ну, раз дя, садись рядом, буду учить тебя ловить рыбу.
Анна села и застучала ногами по пластиковому ящику, наблюдая, как мать крутит леску вокруг катушки.
- Мам, а рыбки голодные? – спросила Анна.
- Не думаю. У них вся еда в воде находится.
- Ммм, понятно. А я хотела накормить их, чтобы они сюда приплывали.
- Эй, откуда такие умные мысли в такой юной голове, а? – Джейн подумала, что, если кормить рыбу в одном месте, то она станет сюда приплывать. Удивительно, что до этого вперед догадалась ее дочь. – Хотя и так ясно, гены.
На следующую рыбалку Джейн нашинковала лягушек, немного рыбы и устроила небольшой пир. Вначале подкормка целый час плавала без всякого намека, что ее кто-то заметил. Потом появилась одна рыба, которая осторожно хватала кусочки и надолго исчезала в воде. Потом появились еще, а потом вода закипела от желающих поесть на халяву. Джейн бросила блесну в воду, подождала пару секунд и принялась сматывать леску. Та сразу натянулась и катушка чуть не вылетела у нее из рук. По ощущениям, рыба вцепилась в крючок немаленькая. В лунке показалась губастая физиономия рыбы. Джейн без рывков вытянула ее и бросила на снег. Рыба весом не меньше трех килограмм билась на снегу. Джейн снова забросила леску. Ей не пришлось ждать ни секунды. Крючок тут же схватила рыба и потянула леску за собой.
Рыбалка удалась. Джейн остановилась, когда у нее лежало в один ряд шесть крупных рыб. Суммарно они весили под двадцать килограмм. Такой запас провизии можно было запросто растянуть на месяц. После удачной рыбалки Джейн решила немного полениться и заняться дровами. И как оказалось, не зря. Вскоре на улице так замело, что недели две нельзя было выйти из пещеры. Снег намело у входа высотой метров в пять. Джейн не представляла себе, как она осилит пробить в нем проход.
Для Анны любая погода была в радость. Ей нравилось, что на улице метет, а потом она стала использовать большой сугроб на входе, тянущийся почти до их домика, как горку. Она сама забиралась на нее и скатывалась вниз на резиновом коврике, который мать вытащила из их фургона. Джейн привязала к коврику веревочку, чтобы Анне было удобнее управляться с ним. Анна не знала усталости. Когда она приходила домой, снег у нее был повсюду. Он забивался ей под одежду, в штаны, повисал сосульками на волосах. Но девочка не чувствовала холода. Она была разгоряченной и довольной.
Накануне рождества Джейн тайком от дочери сшила красный носок. Ночью она положила в него последнюю баночку консервированных ананасов и повесила над кроватью Анны. Когда дочь проснулась, ее удивлению и радости не было предела. Джейн рассказала ей о Санта Клаусе. Анна, как и все дети ее возраста, тут же кинулась искать на снегу следы его присутствия. Днем Джейн и Анна украсили сломанную сосну ледяными фигурками. Мать напела дочери несколько рождественских песен. Этот день у них прошел очень хорошо. В душе маленькой девочки он оставил отпечаток, вспоминая о котором душа наполняется теплой волной пережитых когда-то очень приятных и светлых моментов.
В гроте, похожем на оазис прошлого мира, Джейн и Анна прожили три года. Прожить там можно было и больше. Запасы еды и материалов позволяли прокормить и содержать двух женщин всю их жизнь. Но один разговор с дочерью навел Джейн на мысль, что сделать так будет крайне неверно. Вместе им хорошо, но когда Джейн умрет, Анна останется одна. О такой судьбе дочери она и думать не хотела. И, мысленно консультируясь с Игорем, она понимала, что тот был бы против того, чтобы его дочь жила одна.
Джейн время от времени рассказывала про отца Анне. Она хотела, чтобы дочь знала о нем.
- Мам, а у меня будет муж? – В лоб спросила дочь.
Несмотря на очевидность вопроса, Джейн не знала, что ответить. Она гнала от себя мысли о будущем, а тут ее прямо спросили. Джейн не могла взять и сказать «нет». Это значило убить какие-то чувства и надежды в ребенке. Сказать «да» - значило, что им рано или поздно придется покинуть это райское место и отправиться на поиски людей. Это было настолько рискованным, что с большой вероятностью могло окончиться смертью.
- Знаешь, Анна, раньше людей было много, и найти себе пару было гораздо проще. Когда мир разрушил ураган, людей осталось мало. Я очень хочу, чтобы у тебя тоже был муж, и такие славные детишки, похожие на тебя. Когда ты подрастешь, мы с тобой отправимся далеко-далеко, и там обязательно встретим хорошего человека, который станет твоим мужем.
- Хорошо. – Согласилась дочь.
Джейн выкрутилась, но в душе у нее остались сильные терзания, итогом которых стала подготовка к очередному плаванию. Джейн решила, что один месяц за лето они могут выделить на то, чтобы сплавать на север. Она помнила, что российские матросы собирались основать базу где-то на севере. Может быть, они найдут их, или тех, кто так же, как и они, ищет людей.
Глава 12
Глава 12
Обещания, данные самому себе, Егор не спешил исполнять. Круговорот ежедневных дел не давал ему времени на подготовку к большому путешествию. Да и опасался он его. Одно дело сплавать на плоту на двести километров от дома, и другое дело - отправиться за тысячи километров с неизвестным результатом. Егор понимал, что рано или поздно им все равно придется уезжать, но он старался получить какой-нибудь знак, который явно указал бы ему, что пора.
И такой знак ему дали. Спустя год после похорон военного Терехина, Катюшка подцепила какую-то заразу. Вначале она просто жаловалась на слабость и сонливость. Но Егор с Тамарой посчитали, что дело здесь в гормональном перестроении организма дочери. Девочка превращалась в девушку. Но слабость не проходила, появился кашель.
Кате скормили все антибиотики, что были в запасе семьи. Егор с Матвеем сгоняли к Верблюду и привезли оттуда кучу всяких трав, из которых делали отвары. Все было напрасно. Катя таяла на глазах. Однажды Тамара застала Катю читающей журнал, найденный отцом в одной из своих вылазок. То ли тень легла так на лицо девочке, то ли все так и было на самом деле, но только Тамара разглядела, как заострилось лицо дочери, как побледнела ее кожа, как трясутся пальчики, перелистывающие страницу. Тамара впервые представила, что ее дочери скоро может не стать.
Она закрыла рот ладонью, чтобы из нее не вырвался плач, и бросилась к мужу.
- Егор, я больше не могу, Катю надо везти к тому поселению. Нам всем надо уезжать, иначе Катя… - Она собрала волю в кулак, - умрет.
Егор обнял жену. Он уже и сам созрел для этого решения. В нем еще жила надежда, что какое-то чудо поможет им вылечить дочь, но сейчас он отчетливо понял, что ждать больше не имеет смысла.