Следом за дождем начался град. Вначале мелкий, затем крупнее. Куски льда глухо ударяли по резине. Егор прятал пальцы, чтобы их не отбило. Град разбивался о камни и разлетался в стороны, попадая на Егора. Водная гладь вскипела под их частыми ударами. Шум стоял неимоверный.
Всё светопреставление заняло минут сорок. Вначале затих гром, затем перестал падать град, а потом, постепенно теряя силу, закончился дождь. После дождя тишину нарушали бурлящие потоки воды, бегущие с горы. Но и они постепенно ослабли и затихли. Егор приподнялся. Ноги и спина затекли. Промокшая одежда холодила тело.
Впереди была трудная дорога и она не позволила Егору промерзнуть. Он двигался осторожнее, боясь поскользнуться на мокрых камнях. Чаще останавливался, чтобы подробнее разглядеть окрестности. Но кругом все было одинаковым и безжизненным, как во второй день сотворения мира.
Прошло еще несколько часов напряженной ходьбы по скалистым тропам. Егор почувствовал по смене характера покрытия под ногами, что он повернул за гору. Туда, где ветер обдувал ее вскользь. Расщелины были забиты грязью, которая иногда препятствовала движению. Егор искал путь, как ее обойти и из-за этого он шел намного медленнее. В некоторых подозрительных местах он пытался забраться руками в грязь, чтобы нащупать в ней что-нибудь интересное. Но ему не везло. Ни маленькой ветки, ни какого-нибудь напоминания о человечестве, ничего кроме грязи. Егор подумал о том, откуда же ее столько набралось этой грязи. Он представил, как неистовый ветер перемалывает в труху все, что встречает на своем пути до мелкодисперсного состояния, дома, людей, животных, растения, перемешивает их до гомогенного состояния с водой из океанов и замазывает получившимся раствором все напоминания о человечестве.
Егор перешел на северную сторону горы. Он догадался об этом, когда увидел выступающие из воды невысокие островки, бывшие еще совсем недавно верхушками горной гряды. Островки вели к следующей высокой вершине. Сейчас ее почти не было видно, но Егор помнил из прошлых походов, что она там была.
Горная гряда интриговала надеждой. Хотелось верить, что где-то там обязательно есть чем поживиться. С горы Егор видел, что гряда местами уходит под воду и наверняка, там было очень глубоко и топко. Нога сама сделала первый шаг. Егор поддался этому порыву и пошел за ней следом.
Гряда, некогда обильно поросшая кустарником и травами, так что со стороны казавшаяся зеленой, теперь была просто каменной, со следами «шрапнели». Егор внимательно смотрел по сторонам, надеясь заприметить что-нибудь стоящее. Но природа умела прятать свои секреты.
Местами Егор заходил в воду, ступал осторожно, опасаясь провалиться в бездну. Но почти нигде вода не поднималась выше пояса. Вскоре из поля зрения исчезли оба берега. Куда ни глянь, везде был бесконечный водный простор, и только шляпы островов параллельной гряды высились в туманной дымке.
Атмосфера снова пришла в движение. Егор не стал дожидаться первых капель, а сразу развернул коврик и накрылся им. Дождь не заставил себя ждать. Засверкали молнии, раздался гром и начался ливень. Молнии пробивали густую атмосферу и ударяли в водную поверхность. Гром еще сильнее встряхивали тучи полные дождя и ливень припускал с большей силой. Через некоторое время снова начался град.
Егор смотрел на стихию, и ему пришла идея, что градины можно собирать. В голове он придумал устройство, сделанное из капота автомобиля. По возвращении он решил начать именно с него. Егор поднял несколько градин и поднес их поближе к глазам. Молочного цвета лед был усеян вкраплениями песка. Мужчина понюхал льдинку. Ничем необычным она не пахла. Воду, добытую из града и дождя, можно было пускать на технические нужды.
Каждый раз, когда заканчивался дождь, становилось прохладнее. Егор не стал дожидаться, когда упадет последняя капля. Как только наметилось затихание дождя, он продолжил движение. Егор не успел, как следует согреться, когда уперся в водную преграду. Впереди, метров на пятьдесят была только вода. Дальше, из воды поднималась очередная небольшая вершина, а за ней уже проступала гора. Поворачивать назад уже было как-то жалко, а идти вперед было страшно.
Егор представил, как его тянет на дно, в черную вязкую пучину грязи. Его взяла оторопь. Наверняка, тот, кто устроил эту катастрофу, мечтает разделаться с последними свидетелями. Мужчина заметался. Хуже всего вернуться ни с чем к семье, которая смотрит на него с надеждой. Но с другой стороны, живым он нужнее, и у него будет еще один шанс принести пользу. Что делать?
Он сделал осторожный шаг в воду. Ботинок скрылся в мутной воде, но стал на твердую поверхность. Второй шаг. Нога опустилась в воду по колено. Третий шаг. Так же по колено. Сиюминутный импульс заставил Егора снять с себя коврик и трос, выбросить на сухое клинья, и налегке, оставив один топорик, двинуться дальше. Первые десять шагов глубина оставалась постоянной, а потом внезапно осмелевший мужчина смело ступил вперед. Опоры там не оказалось, и Егор со всего маха угодил в воду. Она скрыла его с головой. С перепугу, Егор замолотил руками как пароход на Миссисипи. Он почувствовал ледяной холод и вязкость под ногами и запаниковал. Ему показалось, что он даже кричал под водой. Когда голова его снова показалась над водой, безмолвный мир вздрогнул от истошного крика Егора.
Не сразу, но он пришел в себя. Вода нормально держала тело, и можно было плыть. Егор выбрал плыть дальше. Он с блаженством воспринял ощущение твердой опоры под ногами. Выбрался на берег и несколько минут сидел не двигаясь, пытаясь отдышаться и придти в себя.
Когда дыхание восстановилось, и мысли собрались в кучу, Егор встал и пошел дальше. Гора маячила перед ним, и больше открытой воды на пути не было. К сумеркам он оказался у самого подножия. Ночь сгустилась мгновенно. Егор решил не искушать судьбу, двигаясь вслепую. Он нашел более менее ровное место и лег спать на нем.
— Пересвет! Пересвет! Командир! Ответьте! — Сквозь помехи эфира донесся встревоженный голос Игоря Кружалина.
— Да, Игорь, слышу тебя, что случилось?
— Отлично, Игорь уходите на максимальную глубину, скорее!
— Да, что случилось? Снова ураган?
— Нет, командир, это цунами. Как мы и предполагали, часть воды выдавило к полюсам и теперь она возвращается назад. Наша дизельная подлодка, скорее всего, погибла. Мы получили сигнал от английской субмарины. Последнее, что они передали, это то, что они видят огромную волну, идущую с севера. К сожалению, связь пропала. Надеюсь, они успели опуститься под воду.
— Спасибо, Игорь, немедленно опускаемся. До связи.
— До связи, командир.
Татарчук приказал экипажу готовиться к погружению. Под ними было не менее пятисот метров. Больше лодка все равно бы не выдержала. Субмарина опустилась на перископную глубину. Командир посчитал, что с момента, когда они заметят цунами, у них будет достаточно времени, чтобы уйти на максимальную глубину.
Командир не отходил от перископа. Океан волновался, но горизонт был чист. Именно горизонт чуть не сыграл с лодкой роковую ошибку. Командир забыл, что линия его из-за низких облаков стала гораздо ниже. Внезапно возникшая в обзоре черная стена цунами приближалась с катастрофической скоростью.
В носовой балласт пошла вода. Лодка клюнула носом и пошла вниз, помогая себе двигателями. Буквально, через минуту, как Татарчук отдал приказ на погружение, мощный водоворот закрутил субмарину. Корпус заскрипел, застонал, экипаж разлетелся по стенам отсеков. Терехин в этот момент находился в рубке управления. Его сбило с ног резким толчком и протащило по полу. Татарчук, который в момент погружения сидел за управлением лодкой, слетел с кресла и ударился об угол панели управления. Виктор увидел, как у него из головы толчками из раны била кровь. Командир был без сознания. Терехин бросил взгляд на гидролокатор. Глубина погружения уже была больше максимальной, и продолжала увеличиваться. Автоматика бездействовала.
Терехин бросился к штурвалу и попытался рулями и тягой выровнять лодку. Дополнительно, он открыл прокачку всех балластов. Корпус скрипел, неся на своих плечах нагрузку, на которую не был рассчитан. Вдруг, на аварийном табло загорелся знак. В лодку пошла вода.
— Аварийный расчет, в четвертом отсеке вода! Устранить и доложить!
От расчета требовался профессионализм. Лодку еще швыряло из стороны в сторону. В таких условиях сделать качественную герметизацию было очень сложно. Терехин не сводил глаз с показателей глубины. Избыточное давление могло разорвать лодку по имеющейся трещине. Нужно было немедленно всплывать. Компрессоры выдавили воду из носового и кормового балласта, но в поврежденном среднем балласте, требовалась постоянная работа компрессора, потому что через повреждения корпуса вода снова затекала в него. Лодка понемногу стала подниматься к поверхности.
Рулями и тягой Терехину удалось придать кораблю прямолинейное движение. Но неспокойный океан все еще тешился с ней, как с игрушкой.
— Течь устранили, товарищ капитан второго ранга. — Доложил расчет.
— Хорошо. Как только сможем, отправим сварщиков.
Из-за цунами и проблем, вызванных им, пришлось пропустить сеанс связи с космической станцией. Татарчук пришел в себя. К тому времени его перенесли в санчасть и положили на кушетку.
— Что с лодкой? — Первым делом спросил он.
— Все нормально. Одна течь в четвертом отсеке, но ее заткнули.
— А! Как болит башка. Надо же, как я так приложился? — Командир потрогал повязку и сморщился от боли.
— Там, рубка вся в вашей крови, товарищ капитан. — Ответил корабельный врач, капитан-лейтенант Бахмут.
— Кто у руля?
— Капитан Терехин.
— Хорошо. Тогда я еще полежу у тебя. Есть что-нибудь для быстрого восстановления?
— Вы о чем, товарищ капитан первого ранга?
— Вот только не надо делать удивленные глаза. Все ты прекрасно понял. Капни мне витаминок в спирт.
— Пересвет! Лодка «Пересвет»! Командир! — Сквозь помехи донесся голос космонавта Кружалина. Голос его был встревоженным.