— Понимаю. Но потерпи еще немножко. Все скоро закончится.
Я очень надеялся, что так и будет.
Когда я вышел на улицу, ветер чуть не сбил меня с ног и швырнул мне в лицо соляную пыль, которая больно колола кожу. Несмотря на ненастье, на улице было полно народу. Люди стояли по обеим сторонам дороги и ждали. Мужчины натянули банданы на рты и носы; женщины закрывали лица косынками. Я заметил одну леди-сэй в чепце, надетом задом наперед. Выглядело это странно, но от пыли, наверное, спасало неплохо.
Из белесых облаков соляной пыли в дальнем конце улицы начали появляться всадники и повозки. В первом, крытом, фургоне сидели шериф Пиви и Канфилд с фермы Джефферсона: шляпы сдвинуты низко на лбы, лица закрыты шейными платками, так что видны только глаза. За ними ехали три длинные повозки, открытые ветру. Они были выкрашены в синий цвет, но их борта и платформы побелели от соли. На боку каждой повозки было написано желтой краской: «ДЕБАРИЙСКИЙ СОЛЯНОЙ КОМБИНАТ», — и в каждой сидело по шесть — восемь мужчин в рабочих комбинезонах и соломенных шляпах, которые называют не то размазнями, не то растяпами (я забыл, как именно). С обеих сторон от этого каравана ехали всадники. С одной стороны — Джейми Декарри, Келлин Фрай и его сын Викка. С другой — Снип и Арн, временные работники с фермы Джефферсона, и какой-то крупный мужчина с длинными, лихо подкрученными вверх усами песочного цвета и в желтом пыльнике в тон усам. Потом я узнал, что он служил констеблем в Малой Дебарии… по крайней мере когда не был занят другими делами за кружкой пива или карточным столом.
Вид у вновь прибывших был безрадостный и угрюмый, но мрачнее всех выглядели солянщики. Они прямо напрашивались на то, чтобы смотреть на них с подозрением и неприязнью, и мне пришлось напомнить себе, что только один из них — кровожадное чудовище (если тот, кто нам нужен, вообще был среди этих людей). Вполне вероятно, что большинство солянщиков поехало в город по доброй воле, когда им сказали, что тем самым они могут помочь изловить шкуроверта.
Я вышел на середину улицы и поднял руки над головой. Шериф Пиви остановил фургон прямо передо мной, но мне пока было не до него — я смотрел на угрюмо насупленных солянщиков, сидящих в повозках. Теперь я их сосчитал. Двадцать один человек. На двадцать подозреваемых больше, чем мне бы хотелось, но все же значительно меньше, чем я боялся.
Я закричал во весь голос, пытаясь перекричать ветер:
— Вы приехали нам помочь, и от имени Гилеада я говорю вам спасибо!
Услышать солянщиков было легче, потому что ветер дул в мою сторону.
— В задницу твой Гилеад, — сказал один.
— Сопливый щенок, — сказал другой.
— Можешь вылизать мой сортир именем Гилеада, — сказал третий.
— Скажи только слово, юный стрелок, и я их заткну, — обратился ко мне мужчина с лихо подкрученными вверх песочными усами. — Уж я-то могу их прижать, когда надо. Я, значит, констебль в той странной дыре, где живут эти засранцы, а значит, мне с ними и разбираться. Уилл Вегг. — Он небрежно поднес кулак ко лбу.
— Не надо никого прижимать, — сказал я и снова повысил голос: — Ребята, кто-нибудь хочет выпить?
Их недовольное ворчание тут же сменилось радостным оживлением.
— Тогда слезайте с повозок и становитесь в колонну! — выкрикнул я. — По двое, если не трудно! — Я улыбнулся. — А кому трудно, пусть отправляется в ад и мучается там от жажды!
После этих слов большинство солянщиков рассмеялось.
— Сэй Дискейн, — сказал Вегг, — по-моему, это не самая удачная мысль — ставить выпивку этим парням.
Но я думал иначе. Взмахом руки я подозвал к себе Келлина Фрая и выдал ему два золотых «орла». Его глаза широко раскрылись.
— Отведи их в салун, — сказал я. — Того, что я дал, хватит на две порции виски для каждого. На две маленьких порции, а больше им и не надо. Возьми с собой Канфилда и вот его… — Я указал на одного из временных работников с фермы Джефферсона. — Это кто? Арн?
— Я Снип, — сказал парень. — Арн — это другой.
— Ага, хорошо. Снип, ты — на одном конце барной стойки. Канфилд — на другом. Ты, Фрай, встанешь у двери. Будешь их прикрывать.
— Я не поведу сына в «Невезуху», — заявил Келлин Фрай. — Нечего ему делать в борделе.
— Ему туда и не надо. Викка будет стоять на улице, неподалеку от задней двери. Вместе с ним. — Я указал большим пальцем на Арна. — Вам ничего делать не надо. Просто стойте и наблюдайте. Если кто-то из солянщиков попытается выскользнуть в заднюю дверь, громко кричите и сразу бегите прочь, потому что скорее всего это и есть тот, кто нам нужен. Понятно?
— Ага, — сказал Арн. — Пойдем, малыш. Может, там ветра не будет, за домом. И я хоть смогу закурить.
— Погоди, — сказал я и подозвал к себе мальчика.
— Эй, стрелок-в-жопе-ноги! — крикнул кто-то из солянщиков. — И долго ты будешь держать нас на этом ветру? У меня, на хрен, в горле все пересохло!
Остальные загалдели, выражая согласие.
— Так, все быстро заткнулись, — сказал я. — Кто будет тихо стоять и молчать, тот уже скоро промочит горло. А кто зубоскалит, пока я делаю свою работу, тот вернется в повозку и будет облизывать соль.
Они тут же умолкли. Я склонился к Викке Фраю.
— Ты должен был что-то кому-то сказать в поселке на Соляной горе. Ты это сделал?
— Ага, я…
Отец ткнул его локтем под ребра так сильно, что мальчик едва не упал. Он понял, что сделал не так, и начал заново, на этот раз поднеся ко лбу кулак.
— Да, сэй, я все сделал, как вы велели.
— С кем ты говорил?
— С Паком Делонгом. Мы познакомились на ярмарке Жатвы. Он сын простого солянщика, но мы с ним подружились и даже бежали на пару в состязаниях по бегу в три ноги. Его отец — бригадир ночной смены. Ну то есть Пак так говорит.
— И что ты ему сказал?
— Что Билли Стритер видел шкуроверта в его человеческом облике. Что Билли спрятался в сарае под старой упряжью, и это спасло ему жизнь. Пак знал, о ком я говорю, потому что Билли тоже был на ярмарке Жатвы. И он, Билли, выиграл гонки с гусем. Вы знаете гонки с гусем, сэй стрелок?
— Да, — ответил я. Еще недавно я сам участвовал в этих гонках.
Викка Фрай тяжело сглотнул, и его глаза наполнились слезами.
— Папа Билли… он так радовался, когда Билли пришел первым, — прошептал он.
— Конечно, он радовался. А Пак Делонг потом разболтал то, что услышал от тебя, как думаешь?
— Я не знаю. Но лично я разболтал бы.
Такой ответ меня очень даже устроил. Я хлопнул Викку по плечу.
— А теперь иди. И если увидишь, что кто-то пытается выскользнуть через заднюю дверь, сразу кричи. Хорошо кричи, громко. Чтобы было слышно и при таком ветре.
Викка с Арном ушли в переулок, который вел как раз к задней двери «Невезухи». Солянщики этого не заметили; их взгляды были прикованы к дверям салуна, а мысли заняты только одним — предвкушением обещанной дармовой выпивки.
— Ну что, ребята?! — крикнул я, и когда они все повернулись ко мне, дал команду: — Вперед! Виски ждет!
В ответ раздались одобрительные восклицания, и солянщики дружно направились к дверям салуна. Но все-таки шагом, а не бегом. И по-прежнему колонной по двое. Они привыкли подчиняться приказам. Я догадывался, что их жизнь и работа на соляных копях мало чем отличались от рабства, и благодарил ка, что оно определило мне другой путь… хотя теперь, по прошествии лет, я начинаю задумываться, а чем, в сущности, рабство шахты отличается от рабства револьвера? Возможно, только одним: я всегда видел небо над головой, и за это я говорю спасибо Гану, Человеку-Иисусу и всем остальным богам.
Я отозвал Джейми, шерифа Пиви и этого нового — Вегга — в дальний конец улицы. Мы встали под навесом над входом в контору шерифа. Стросер и Пикенс, двое не самых толковых помощников, стояли в дверях с ошарашенным, изумленным видом.
— Вы двое, идите внутрь, — сказал я.
— Мы принимаем приказы только от непосредственного начальства, — ответил Пикенс, весь из себя высокомерный и важный в присутствии вернувшегося начальника.
— Идите внутрь и закройте дверь, — распорядился Пиви. — Вы, два дуболома, до сих пор, что ли, не поняли, кто здесь главный?
Они отошли в глубь прихожей. Пикенс волком смотрел на меня, Стросер — на Джейми. Дверь хлопнула с такой силой, что в ней задрожало стекло. Пару секунд мы просто молча стояли, глядя на облака соляной пыли, несущиеся по улице. Некоторые из них были такими густыми, что повозки солянщиков скрывались из виду в белесых клубах. Однако у нас не было времени на раздумья — скоро стемнеет, и тогда один из людей, пьющих сейчас в «Невезухе», может уже перестать быть человеком.
— Думаю, у нас может возникнуть проблема. — Я обращался ко всем троим, но смотрел на Джейми. — Если шкуроверт знает, кто он такой, он вряд ли признался бы, что умеет ездить верхом.
— Я об этом подумал. — Джейми указал кивком на констебля Вегга.
— Мы привезли всех, кто умеет сидеть в седле, — сказал Вегг. — Будьте уверены, сэй. Я их всех знаю.
— Почему вы уверены, что знаете всех? — спросил я.
— Он знает, — подтвердил Джейми. — Послушай, Роланд.
— В Малой Дебарии есть один человек. Очень богатый, зовут Сэм Шант, — сказал Вегг. — Солянщики называют его Сэм Яйцехват, что и неудивительно, потому что он держит их всех за то место, где волосья короткие и курчавятся. Комбинатом он не владеет… хозяева Комбината — большие шишки из Гилеада… но он владеет всем остальным: пивными, борделями, завалюхами…
Я вопросительно посмотрел на шерифа Пиви.
— Хибары в Малой Дебарии, где спят некоторые солянщики, — пояснил тот. — Завалюхи — они развалюхи и есть, но они хотя бы не под землей.
Я повернулся обратно к Веггу, который стоял, держась за лацканы своего пыльника, и был явно очень доволен собой.
— Сэмми Шант владеет еще продовольственным магазином при соляном комбинате. А это значит, что он владеет солянщиками. — Констебль ухмыльнулся. Не дождавшись от меня ответной ухмылки, он отпустил лацканы пыльника и воздел руки к небу. — Так устроен наш мир, юный сэй… это не я его создал, и не вы тоже.