— До того, как он приедет, что-нибудь да случится, — сказал Тим, — па всегда говорил, что лес воздает тем, кто его любит.
— На моей памяти он лишь забирал, — ответила Нелл и снова закрыла лицо руками. Тим попытался обнять ее, но она покачал головой.
Он поплелся наружу за своей доской. Никогда он не чувствовал себя таким грустным и испуганным.
«Что-нибудь да случится», — думал он, — «пожалуйста, пусть что-нибудь случится и все изменит».
Штука в том, что иногда желаниям свойственно исполняться.
Знатной выдалась в Листве Полная Земля. Это признала даже Нелл, хоть ей и больно было смотреть на созревающий урожай. Возможно, в следующем году им с Тимом придется кочевать от поля к полю с брезентовыми мешками за плечами, удаляясь все дальше и дальше от Бескрайнего Леса. И думы эти омрачали летнюю красоту. Лес был ужасным местом — он забрал ее мужчину — но кроме него она ничего не знала. По ночам, когда ветер дул с севера, он любовником вкрадывался к ней в постель сквозь открытое окно спальни, принося неповторимый, горько-сладкий аромат леса. Словно кровь, смешанная с земляникой. Иногда ей снились его густые покровы и потайные тропки, и солнечный свет, такой рассеянный, что казалось, будто его пропустили через толстое зеленое стекло.
Запах леса, который приносит северный ветер, порождает видения, говорили старики. Нелл не знала, правда ли это, или просто треп у очага, но знала, что запах Бескрайнего Леса — это смешанный запах жизни и смерти. И она знала, что Тим любит этот запах, как любил его отец. Как и она сама, хоть иногда ей этого и не хотелось.
Нелл втайне боялась того дня, когда мальчик станет сильным и высоким и начнет ходить по опасной тропе со своим отцом. Теперь же она лишь сожалела, что этот день никогда не настанет. Сай Смак со своей матьматикой — это замечательно, но Нелл знала, чего по-настоящему хотел ее сын, и она ненавидела дракона, вставшего у него на пути. То, наверное, была самка, вставшая на защиту яйца, но Нелл все равно ее ненавидела. Она надеялась, что чешуйчатая желтоглазая сука подавится своим же огнем и взорвется. В старых сказках такое бывало.
Через несколько дней после того, как Тим пришел домой и застал маму в слезах, к ней пришел Большой Келлс. Тим получил двухнедельную работу на ферме Дестри, помогая тому с сенокосом, поэтому Нелл была в саду одна. Она стояла на коленях и выпалывала сорняки. Увидев друга и партнера своего покойного мужа, она поднялась и вытерла руки о фартук из мешковины, который иногда в шутку называла своим свадебным платьем.
Одного взгляда на его чистые руки и подстриженную бороду было достаточно, чтобы понять, зачем он пришел. Когда-то, еще детьми, Нелл Робертсон, Джек Росс и Берн Келлс были большими друзьями. Просто-таки щенки из одного помета, говорили иногда жители деревни при виде этой троицы. В те дни были они не разлей вода.
Юношами оба парня ухаживали за Нелл, и хотя любила она обоих, с ума сходила именно по Большому Россу. За него она вышла замуж и пустила в свою постель (правда, никто не знал, в таком ли порядке все произошло, да и не заботило это никого). Билл Келлс принял удар, как мужчина. На свадьбе он стоял рядом с Россом и повязал шелковую веревку вокруг молодых, когда те шли обратно по проходу после речи проповедника. В дверях Келлс веревку снял (хотя, как говорят, молодоженам от нее уже не избавиться), поцеловал молодых и пожелал им жизни, полной долгих дней и приятных ночей.
День, когда Келлс застал Нелл в саду, выдался жарким, но на нем была курка из черного сукна. Из кармана он достал кусок шелковой веревки. Нелл это предчувствовала, как предчувствовала бы любая женщина на ее месте, даже после долгих лет брака. Ведь сердце Келлса с тех пор осталось все тем же.
— Ты согласна? — спросил он. — Если да, то я продам свой дом и свою землю старику Дестри — он уже давно на них глаз положил, потому что они граничат с его восточным полем — и переберусь к тебе. Скоро появится сборщик податей, Нелли, и протянет руку. А сможешь ли ты ее наполнить без мужчины?
— Ты знаешь, что нет, — ответила она.
— Тогда скажи, повяжем ли мы веревку?
Нелл все вытирала руки о фартук, хотя их оставалось только сполоснуть в воде из ручья:
— Я… я подумаю.
— О чем тут думать? — он достал бандану, которая в этот раз лежала сложенной в кармане вместо того, чтобы быть свободно повязанной на шее, как это обычно и делают лесорубы. Промокнул лоб. — Выбор у тебя небольшой. Ты либо соглашаешься и мы остаемся жить в Листве. Парнишке я подыщу какую-нибудь работу, чтобы помогал семье. В лес ему пока еще рано — слишком мал. Либо вы идете по миру. Пойми, я могу поделиться тем, что у меня есть, но отдавать просто так не могу, как бы мне этого не хотелось. У меня есть лишь один дом, который можно продать.
«Он пытается подкупить меня, чтобы согреть ту сторону постели, на которой когда-то спала Миллисент», — думала Нелл. Но мысль эта казалась недостойной мужчины, которого она знала еще до того, как он им стал. Того мужчины, который работал бок о бок с ее любимым мужем в опасных зарослях на конце Железной тропы. Один — чтоб рубить, второй — чтоб спину прикрыть, говорят старики. Всегда вместе и никогда — порознь. Теперь, когда Джека Росса не стало, Берн Келлс просил ее быть вместе с ним. И это нормально.
И все же она колебалась.
— Завтра приходи в это же время, если не передумаешь, — сказал ему Нелл, — и я дам тебе ответ.
Нелл видела, что ответ ему не понравился. Заметила по глазам, как замечала и раньше, когда еще была зеленой девчонкой, за которой, подругам на зависть, ухаживали два чудесных парня. Именно глаза заставили ее повременить с ответом, хотя на первый взгляд казалось, что это бог послал ей ангела, предлагающего вытащить ее и Тима из глубокой ямы, в которой они оказались после смерти Большого Росса.
Келлс опустил глаза. Возможно, понял, что заметила в них Нелл. Некоторое время он изучал свои ноги, а когда вновь поднял взгляд, на лице его сияла улыбка. Она сделала его почти таким же красивым, каким он был в молодости… но все равно не таким, как Джек Росс.
— Завтра, значит… Но не позже, дорогая моя. Есть у них на западе одна присказка: «На предложенное долго не смотри, ибо все ценное имеет крылья и может улететь».
Сполоснувшись, Нелл немного постояла на берегу ручья, вдыхая кисло-сладкий аромат леса, потом пошла в дом и прилегла. Лежать в кровати еще до захода солнца? Для Нелл это было неслыханным делом, но ей надо было о многом подумать и повспоминать о тех временах, когда два юных лесоруба соревновались за ее поцелуи.
Даже если бы ее сердце и потянулось к Берну Келлсу (в те дни он еще не стал Большим, хотя отец его успел погибнуть в лесу от когтей вурта или какой-то другой кошмарной твари), Нелл сомневалась, что смогла бы повязать веревку с ним, а не с Джеком Россом. На трезвую голову Келлс был добродушным, много смеялся и был спокоен, как песок в песочных часах, но когда напивался, то становился злобным и частенько распускал кулаки. А в те дни пьянствовал он много, особенно после свадьбы Росса и Нелл, когда его запои становились все длиннее. Не раз и не два Келлсу приходилось очухиваться в тюрьме.
Джек терпел это некоторое время, но после выпивки, где Келлс разрушил большую часть мебели в салуне, прежде чем отключиться, Нелл сказала мужу — что-то должно быть предпринято. Большой Росс неохотно согласился. Он вытащил своего партнера из тюрьмы — как это делал ранее много раз — но в этот раз он с ним дружески переговорил, вместо того, чтобы просто сказать Келлсу залезть в ручей и оставаться там, пока его голова не прояснится.
— Слушай сюда, Берн, и слушай внимательно. Мы дружим еще с младенчества, а работаем в паре с тех пор, как нам разрешили оставить цветуницы и ходить за железными деревьями. Ты прикрывал мне спину, а я прикрывал твою. Когда ты трезвый, на свете нет никого, кому я доверял бы больше. Но стоит тебе залить в глотку пойло — ты становишься не надежнее трясины. Один я в лес ходить не могу, и все, что у меня есть — все что есть у нас обоих — пойдет псу под хвост, если я не смогу тебе доверять. Мне очень не хочется искать нового партнера, но запомни: у меня есть жена, а скоро будет и ребенок, и ради них я на все пойду.
Келлс напивался и куролесил еще несколько месяцев, словно делая назло своему другу (и его молодой жене). Большой Росс уже был готов искать нового партнера, но тут случилось чудо. Чудо было чуть больше пяти футов ростом, и звали его Миллисент Рэдхаус. И если ради Большого Росса Келлс успокаиваться не собирался, ради Милли он был готов на все. Шесть сезонов спустя Миллисент умерла при родах. Ребенок скончался сразу за ней, еще до того, как успели остыть раскрасневшиеся от схваток щеки несчастной, — тайком рассказала Нелл повитуха.
— Теперь Келлс снова примется за выпивку, и только бог знает, чем это кончится, — мрачно говорил Росс.
Но ко всеобщему удивлению Келлс оставался трезвым, и когда ему случалось проходить мимо Салуна Гитти, он перебирался на другую сторону улицы. Говорил, что это была предсмертная просьба Милли, и если он поступит иначе, то оскорбит ее память.
— Я умру прежде, чем пропущу еще стаканчик, — говорил он.
Обещание Келлс держал… но иногда Нелл ловила на себе его взгляд. Даже не иногда, а часто. Изредка он к ней прикасался, но прикосновения эти не были ни откровенно интимными, ни даже двусмысленными, а поцеловать мог только в разгар Праздника Жатвы. Но вот его взгляд… Не тот, которым мужчина смотрит на друга или на жену друга, а тот, которым мужчина смотрит на женщину.
Тим пришел домой за час до заката усталый, но довольный. Ко всем видимым местам его потной кожи прилипла солома. Фермер Дестри заплатил ему распиской для деревенской лавки. Сумма вышла приличной, а к ней жена фермера добавила мешок со сладким перцем и помидорами. Нелл взяла у мальчика расписку и мешок, наградила добрым словом и поцелуем, сделала ему здоровенный бутер и отправила к ручью искупаться.