Джейми вручил мне и то, и другое.
— Ты готов, сынок? — спросил он Билли.
— Наверно, — сказал Билли. — Я притворюсь, будто я — Тим Отважное Сердце.
Джейми серьёзно кивнул:
— Отличная идея. Ты уж постарайся.
Налетел особо сильный порыв ветра. Струйки едкой пыли ворвались в камеру для буянов сквозь щели закрытых ставень. Карнизы вновь сотряс жуткий скрежет. Свет всё угасал, угасал. В моей голове пронеслась мысль, что лучше бы — безопаснее — запереть ожидающих шахтеров в камерах и оставить эту часть работы на завтра, но ведь девять из них невиновны. Как и мальчик. Так что лучше уж с этим покончить. Если вообще получится.
— Послушай, Билли, — сказал я. — Я буду проводить их мимо тебя медленно, по одному. Может, ничего еще и не случится.
— Л-ладно, — пробормотал он севшим голосом.
— Не хочешь сначала попить воды? Или пописать?
— Нет, у меня все в порядке, — сказал он, но не похоже было, что у него все в порядке. Вид у Билли был перепуганный насмерть. — Сай… У скольких из них на ногах синие кольца?
— У всех, — ответил я.
— Тогда как…
— Они не знают, что именно ты видел. Просто смотри на каждого, кто будет проходить мимо тебя. И отойди немного назад, хорошо? — так, чтобы тебя нельзя было схватить через решетку — вот что я имел в виду, но не захотел произнести вслух.
— Что мне говорить?
— Ничего. Если, конечно, не увидишь что-нибудь такое, что подтолкнет твою память, — на это я почти не надеялся. — Веди их, Джейми. Шериф Пиви пусть идет впереди, Вегг — замыкающим.
Он кивнул и вышел. Билли потянулся ко мне сквозь прутья решетки. Секунду я не мог сообразить, чего он хочет, потом понял и ненадолго сжал его руку:
— Теперь отойди назад, Билли. И помни лицо своего отца. Он смотрит на тебя с пустоши.
Мальчик послушался. Я пробежал глазами список имён (написанных, скорее всего, неправильно и ни о чем мне не говоривших). Моя свободная рука лежала на кобуре правого револьвера, в котором теперь был очень особый заряд. Как говорил Ваннай, есть только один верный способ убить оболочника: пронзить его священным металлом. Кузнецу я заплатил золотом, но пуля, которую он мне отлил — та, что ляжет под ударник затвора при первом взводе курка, — была из чистого серебра. Возможно, это сработает.
А если нет, то за серебром последует свинец.
Дверь распахнулась. Вошел шериф Пиви. В правой руке он держал двухфутовую дубинку, намотав ее ремень из сыромятной кожи петлей вокруг запястья. Рабочим концом он похлопывал по левой ладони. Шериф нашел глазами побледневшего мальчика в камере и улыбнулся.
— Привет, Билли, сын Билла, — сказал он. — Мы с тобой, и все хорошо. Ничего не бойся.
Билли попытался улыбнуться, но похоже было, что он боится всего.
Следующим вошел Стег Лука, передвигаясь вперевалочку на своих сучковатых ногах. За ним шел шахтер почти его лет, с облезлыми седыми усами и спадавшей на плечи седой гривой грязных волос, зловеще прищуривавший глаза. А может, он просто плохо видел. В списке он значился как Бобби Фрейн.
— Идите медленно, — сказал я. — Дайте мальчику хорошенько вас разглядеть.
Они пошли. Билл Стритер напряженно вглядывался в лицо каждого.
— Доброго тебе вечера, сынок, — сказал Лука, проходя мимо камеры. Бобби Фрейн приподнял воображаемую шляпу. Один из молодых шахтеров — Джейк Марш, согласно списку, — высунул язык, желтый от табака. Остальные просто молча шаркали себе вперед. Пара человек прошла, низко опустив головы, так что Веггу пришлось рявкнуть, чтобы они выпрямились и смотрели парнишке в глаза.
На лице Билла ни разу не забрезжило узнавание — только смесь страха и озадаченности. Хоть сам я старался сохранять непроницаемый вид, надежда начала меня покидать. С чего бы оболочнику сорваться? Он ничего не терял, продолжая играть свою роль, и наверняка знал об этом.
Оставалось уже только четверо шахтеров… потом двое… наконец, только тот парнишка, что сказал в «Злосчастье», что они всего боятся. Я увидел, что в лице Билли что-то изменилось, когда тот проходил мимо, но потом понял, что он просто признал ровесника.
Последним шел Вегг, отложивший свою дубинку и надевший на обе руки медные кастеты. Он одарил Билли Стритера довольно нелюбезной улыбкой:
— Ну что, малец, не нашел товара себе по вкусу? Не сказать, чтоб я уди…
— Стрелок! — окликнул меня Билли. — Сай Дешейн!
— Что, Билли? — я оттер Вегга плечом и встал перед камерой.
Билли облизнул верхнюю губу:
— Проведите их еще раз, пожалуйста. Только пускай в этот раз задерут штанины. Я не вижу колец.
— Билли, кольца все одинаковые.
— Нет, — сказал он. — Не одинаковые.
Ветер в этот момент стих, и шериф Пиви услышал его:
— Развернитесь-ка, ребятки, и марш назад. Только теперь подтяните штанины.
— Может, хватит уже? — проворчал шахтер со старыми часами на запястье. В списке он значился как Олли Анг. — Нам вообще-то выпивку обещали. Большие порции.
— Какая тебе разница, дорогуша? — спросил его Вегг. — Тебе ведь так и так назад идти, нет? Или тебя мамка на голову уронила?
Шахтеры поворчали, но направились обратно по коридору к конторе. На этот раз молодые шли впереди, а старые сзади, и все поддернули штаны. Мне все татуировки казались одинаковыми. Сначала я думал, что и мальчику — тоже. Потом я увидел, как его глаза расширились, и он отступил от решетки еще на шаг, но ничего не сказал.
— Шериф, задержите-ка их на минутку, пожалуйста, — сказал я.
Пиви загородил собой дверь в контору. Я подошел к решетке и тихо спросил:
— Билли, ты что-то увидел?
— Отметина, — сказал он. — Я видел отметину. Это был тот, у кого кольцо разорвано.
Я ничего не понимал… и вдруг понял. Я вспомнил, как Корт говаривал, что я «туговато фурычу повыше бровей». Он и остальным говорил такие вещи, а то и почище, но, стоя в коридоре Дебарийской тюрьмы среди завываний самума, я подумал, что он был прав. Тугодум я и есть. Всего несколько минут назад я думал, что если бы Билли помнил что-то еще, кроме татуировки, я бы вытащил это из него под гипнозом. Теперь я осознал, что я и так это вытащил.
«Больше ничего?», — спросил я его, уже уверенный, что больше ничего нет, желая только пробудить его от транса, который его явно расстраивал. И когда он сказал «белая отметина» — с сомнением, будто спрашивал сам себя — бестолковый Роланд пропустил это мимо ушей.
Шахтеры начали роптать. Олли Анг — парень с ржавыми часами — говорил, что они сделали все, о чем их просили, и он хочет вернуться в «Злосчастье» за своей выпивкой и своими чертовыми ботинками.
— Который? — спросил я у Билли?
Он наклонился вперед и прошептал свой ответ.
Я кивнул и повернулся к кучке людей в конце коридора. Джейми пристально следил за ними, держа руки на рукоятях револьверов. Шахтеры, наверно, что-то увидели по моему лицу, потому что перестали ворчать и молча смотрели на меня. Теперь слышен был только вой ветра и непрерывный шорох пыли, ударяющейся о стенку здания.
То, что случилось потом, я прокручивал в голове много раз и думаю, что мы никак не могли этого предотвратить. Мы не знали, как быстро происходит превращение; думаю, что этого не знал и Ваннай, иначе он бы нас предупредил. Даже мой отец сказал то же самое, когда я закончил свой доклад и стоял, под суровым взглядом всех этих книг, ожидая, когда он вынесет свой приговор по моим действиям в Дебарии — не как мой отец, а как мой дин.
За одно я благодарен судьбе: я чуть было не попросил Пиви вывести вперед человека, которого назвал Билли, но передумал. Не потому, что Пиви когда-то помог моему отцу, а потому, что Малая Дебария и соляные шахты были не его епархией.
— Вегг, — сказал я. — Олли Анга ко мне, пожалуйста.
— Это который будет?
— Тот, что с часами на руке.
— Э, чего это? — запротестовал Олли Анг, оказавшись в железных руках констебля Вегга. Для шахтера он был мелковат, смахивал скорее на ученого малого, но на его руках вздувались мускулы, и я видел, что под его полотняной рубашкой тоже мышц хватает. — Чего это? А чо я сделал? Нечестно это — хватать меня из-за того, что какой-то пацан хочет выпендриться!
— Закрой хлебало, — сказал Вегг, вытаскивая его из группки шахтеров.
— Подними-ка штанины еще раз, — велел я.
— Иди в жопу, сопляк! Вместе с лошадью, на которой приехал!
— Подними, а то я тебе помогу.
Он поднял руки, сжатые в кулаки:
— Попробуй! Рискни!
Джейми встал у него за спиной, вытащил один из револьверов, подбросил в воздух, поймал за дуло и обрушил рукоять на голову Анга. Удар был хорошо рассчитан: он не вырубил шахтера, но заставил опустить кулаки. Вегг подхватил его под мышки, когда его ноги подкосились. Я задрал ему правую штанину комбинезона, и пожалуйста: синяя татуировка Бильской каторги, перерезанная — «разорванная», как сказал Билли, — широким белым шрамом, поднимавшимся к самому колену.
— Вот что я видел! — выдохнул Билли. — Вот что я видел, когда лежал под теми железяками.
— Он сочиняет, — сказал Анг. Виду у него был обалделый, и язык ворочался с трудом. Тоненькая струйка крови стекала по лицу от места, где удар Джейми слегка раскроил ему кожу.
Я знал, что это не так. Билли говорил о белой отметине задолго до того, как увидел Олли Анга в тюрьме. Я открыл рот, чтобы велеть Веггу бросить его в камеру, но тут старейшина шахтеров рванулся вперед. В его глазах было запоздалое прозрение. И не только оно — еще и ярость.
Прежде чем я, Джейми или Вегг успели его остановить, Стег Лука сгреб Анга за плечи и швырнул спиной на решетку камеры напротив вытрезвителя:
— Как это я не додумался! — заорал он. — Как я не додумался давным-давно, ах ты скотина, шкура двуличная! Убийца сраный! — он ухватил руку со старыми часами, — Где ты это взял, если не в той трещине с зеленым светом? Ну где? Убийца проклятый, перевертень!
Лука плюнул в ошалелое лицо Анга и повернулся к нам с Джейми, не отпуская руки шахтера: