На шестом этаже, где лежала сестра, посетителей встречала девушка, похожая на хостес из ресторана на Патриках. На бейджике значилось: «Инга Администратор».
– Зачастил я в медучреждения в последнее время! – ляпнул Кыса и зажевал щеку.
Инга мило улыбнулась, словно знала о финансовых проблемах Кысы и сочувствовала ему.
– А вы к Лепешкиной, наверное?
– Нет, – твердо возразил Кыса, – к Угаренко.
– У нас нет такой мамочки, – мягко ответила Инга и поправила русую прядь. Браслет с подвесками звякнул на запястье.
Интересно, какие расценки здесь. Не будет такая красотка работать в захудалом роддоме.
– А Петровская? – с сомнением предположил Кыса.
– Да Лепешкина она, – раздался баритон из-за спины.
Кыса обернулся. Перед ним стоял парнишка с простецким букетом в крупных лапах. На вид подросток-переросток. Спортивный костюм цвета пожарной машины. На голове фетровая кепка. И что он не сдал ее в гардероб? Детина ухмыльнулся и протянул Кысе руку.
– Денис, супруг Ани, – представился важно. – А ты мой родственничек, значит.
– А ты Анькин новый сожитель, значит.
Кыса тиснул мозолистую ладонь. Это что за пацан с района? Это с Угаренко-то был мезальянс? Да кровопийца Федя – принц по сравнению с этим пролетарием.
– Мы к Лепешкиным, – повернулся Денис к Инге и радостно ухмыльнулся.
Инга в ответ сверкнула белыми зубками. Как из гребаной рекламы зубной пасты. Не хватает солнечного зайчика на идеальной эмали. Потом выудила непонятно откуда грушевидную вазу и, выйдя из-за стойки рецепции, зашагала белыми кроксами по серому ковролину. Замелькали яркие джибитсы в форме сердечек. Кыса пропустил родственника вперед, и вместе они зашуршали бахилами.
Из-за закрытых одинаковых дверей время от времени доносилось мяуканье младенцев. Денис вертел головой, наверное, гадал, не его ли это чадо, – тоже мне отцовский инстинкт.
Инга постучала костяшками по дверной филенке и, не дожидаясь ответа, нажала на ручку.
– Мамочка, у вас гости!
У Аньки оказалась шикарная одноместная палата. Маленькая прихожая. Душевая кабина в уборной, куда Инга завела мужчин мыть руки. Но сперва набрала воду в вазу и взяла букет у пролетария. Тот быстро сполоснул лапищи, протер прозрачным гелем, обдал Кысу спиртовым запахом санитайзера и оставил наедине с застиранными, размером с наволочку трусами на полотенцесушителе.
– У вас все хорошо, мамочка? – послышался голос Инги из коридора.
– Ком си ком са, – Аня кокетливо дернула плечами и убрала под подушку ком одежды.
– Вы говорили, что дополнительные расходы оплатите, когда приедет супруг.
Кыса протиснулся мимо администраторши и без приглашения уселся на стул в углу. Его тут не замечали. Крупная румяная, будто все еще беременная Аня сидела в подушках боярыней и ласково смотрела то на молодого мужа, то на кряхтящую личинку в прозрачной пластиковой люльке.
Денис вцепился в бумаги и зашелестел страницами, к каждой из которых степлером был прикреплен чек. Наверное, такая физиономия была у Кысы, когда он оставлял расписку Угаренко.
– Я не понял, откуда такие деньжищи взялись?
– Вы заключали договор на размещение в общей палате, а вчера мамочка передумала и попросила отдельную.
– ВИП-обслуживание, дежурный педиатр! – Денис оторвал взгляд от бумаги и укоризненно взглянул на размаянную Аньку.
– Дениска, давай не при людях, – мягко сказала она и, уже обращаясь к Инге, добавила: – Мы рассчитаемся, не волнуйтесь.
Рассчитается она, конечно. Пусть эта Инга в очередь встает выбивать долги из ушлой сестрицы.
– Ну и цены, ни-фи-ка-се-бе! – по слогам произнес Денис, надул губы и сделался школьником, не готовым к контрольной работе.
– Ань, да самый роскошный номер в нашей гостинке стоит дешевле этой палаты. Может, нам тоже брать такие деньги?
– Ну, если ты планируешь принимать там роды, то да, почему нет? – отрезала Аня.
Денис сделал виноватое лицо и отложил бумаги. Теперь все его внимание было сосредоточено на личинке. Несколько минут молодые родители ворковали, целовались, заглядывали в люльку и, только когда с третьего раза не получилось сделать селфи на телефон, вспомнили о присутствии Кысы.
– Ваня, сфотографируй нас! – скомандовала сестра и протянула Кысе мужнин мобильник.
– Ну, поздравляю… – сказал Кыса, протирая камеру футболкой. – Раз-два-три…
– Еще пофотай, – потребовал Денис.
Кыса положил телефон на кровать. От Угаренки он еще мог терпеть такой тон, но от этого…
– Как сходила в квартиру свою бывшую? – начал Кыса допрос.
– Да никак, – Аня пожала плечами. – Дениска, покачай Леона.
– Ань, ну какой Леон? Все же будут Леней звать, – неуверенно возразил Денис.
– Кто все?
– Ну, мои все. Давай не Леон, а?
– Ладно, – смягчилась мамаша.
– Ань, я всю кредитку на похороны матери потратил, – вмешался Кыса. – Теперь в долгу, как в шелку.
– Вань, ты что думаешь, родить человека дешевле, чем похоронить?
– А ничего, что это твоя мать тоже? – зло спросил Кыса, чем вызвал неодобрительный взгляд родственничка.
– Палехче, ладно?
– Да, и моя мать. Поэтому я тоже претендую на наследство, – нагло заявила Анька. – Как будем квартирный вопрос решать, братец? Может, ты съедешь? Уступишь благородно мамину жилплощадь. У меня все-таки малыш, чего нам по съемным мотаться.
Кыса обомлел. Он ведь считал Аньку богатой парижанкой и забыл, что она может заинтересоваться престижной московской трешкой. Раньше нос воротила от родительских хором, а теперь желает туда заселиться. Получается, он сейчас в худшем положении, чем до убийства Угаренко?
– С какой стати я должен тебе уступать?
– Ну, как хочешь, – сестра сузила и без того опухшие глаза. – Но имей в виду, как вступим в наследство, я свою долю продам. Через суд или как угодно. Дениска, а давай купим «ламборджини»?
– А давай! – с легкостью ответил Дениска, будто это не он только что расстраивался из-за счета в родильном отделении.
Личинка запищала. Анька тут же превратилась из озлобленной суки в заботливую мамашу.
– Иди ко мне, мой котеночек, – приторно так заворковала она и вынула дряблыми руками младенца из люльки.
– А знаешь, я уступлю свою долю, если девчонок себе заберешь, – выпалил Кыса.
Анька усмехнулась.
– Если тебя так беспокоит судьба девчонок, сам с ними живи.
Дениска тем временем встал, потянулся, испуская запах молодого здорового пота. Открыл маленький холодильник и тут же чем-то зачавкал. Выпрямился, вытер пальцы о пожарно-алые брюки.
Кыса молча наблюдал, точно смотрел сериал.
– Ну, если еда включена, то, может, и не сильно дорого, – Денис нашел пульт и направил его в телевизор. – Ань, а можно включу чего-нибудь? Дети же глухие в этом возрасте.
Заклацал кнопками. Палата наполнилась веселым шипением мяса на сковороде, шло кулинарное шоу. Дениска поплыл в улыбке. Анька глянула на него как на щенка и медленно спустила похудевшие ноги с кровати. В белых плотных чулках они были похожи на аккуратные кегли, даже обрисовались щиколотки. А вот спина… круглая спина была такой же пухлой, даже лопатки не проступали. Реши Кыса повторить свой подвиг, пришлось бы сантиметров на десять глубже проталкивать нож и бить наугад в однородный плотный жир.
– А ты пробовала фрикасе? – внезапно спросил Дениска у жены.
– Конечно, – деловито ответила Анька, – но во Франции есть блюда и повкуснее.
– А вот я не ел такое, – Дениска снова нырнул в холодильник, словно там располагался целый французский ресторан.
– Ну, мы теперь москвичи, можем себе позволить, – Анька пытливо посмотрела на брата. – Фрикасе-курасе.
Кыса вскочил со стула. Три энергичных шага, и вот он уже в прихожей, хлопнул дверью что есть силы. В ответ заныли коридорные окна. Тут же откуда ни возьмись появилась Инга.
– Вы что делаете? – смерила Кысу холодным взглядом высокомерной хостес. – Тут нельзя так себя вести!
Теперь уже никто не рад Кысе.
13
Лимонное здание с красными воротами, где на синей табличке значился нужный Нюкте адрес, походило на детский сад. Она даже несколько раз моргнула и сощурилась, сверяя номер корпуса с запиской Андрея. Да, это оно – то самое отделение полиции. Пришлось объехать здание несколько раз, чтобы найти место для парковки. Кружение убаюкивало Нюкту, и встречные машины, которые обыкновенно куда-то спешили, сейчас казались непроснувшимися. Притершись колесами к новенькому бордюру, Нюкта выползла из «лексуса». За ней выскочила тенью и тут же исчезла Мина.
Хорошенькие, аккуратно крашенные железные ворота были распахнуты. В маленьком квадратном дворе вышагивал туда-сюда мужчина-мальчик неопределенного возраста. Худые ноги в трениках, объемная теплая куртка, шапка с надписью Sport наезжала на кустистые бровищи. Время от времени худой заглядывал в желтую курьерскую термосумку, которая стояла на земле раскрытой и зияла пустотой. Курьер тяжко вздыхал и разговаривал сам с собой на шипящем языке. Завидев Нюкту, он сдвинул Sport на лоб. На крошечной смуглой мордочке влажно заблестели синяки, похожие на переспелую хурму. Ему можно было дать и двадцать, и сорок лет.
Из арочного окна за происходящим следило серое мужское лицо. Видимо, охранник. Окинул посетительницу быстрым служебным взглядом и запищал магнитным замком. Нюкта поежилась и потянула дверь на себя. Избитый курьер юркнул за ней. Охранник в камуфляжной форме и сланцах на шерстяной носок загородил ему проход.
– Ну, а ты куда? Сказал же, обожди. Понимаешь по-русски? – лицо мужчины было теперь красным, а не серым.
Мужчина-мальчик кивнул и задом вывалился на улицу. Дверь за ним закрывалась медленно, и было слышно, как под шипящее ругательство нога ударила по термосундуку.
– Эти косоглазые достали, их грабят и бьют через день, а они все никак не свалят… – бурчал охранник.
– Я к следователю на опознание, – перебила Нюкта и протянула раскрытый на фотографии паспорт.