Зов был прост и понятен: пора возвращаться.
– Крыс! – воскликнул Крот в радостном возбуждении. – Постой! Мне нужно кое-что тебе сказать.
– Давай, Крот, догоняй! – весело отозвался Крыс, не замедляя шага.
– Пожалуйста, остановись! – взмолился бедный Крот с болью в сердце. – Как ты не понимаешь! Где-то совсем рядом мой дом, мой старый дом – я почувствовал это сейчас. Мне пора туда вернуться, я должен, должен. Постой же, Крыс! Пожалуйста!..
Но тот был уже далеко впереди, слишком далеко, чтобы как следует расслышать Крота и уловить мольбу в его голосе. Кроме того, он тоже очень беспокоился, потому что кое-что учуял – похоже, надвигался снегопад, – поэтому прокричал в ответ:
– Крот, мы не можем сейчас останавливаться! Давай вернёмся сюда завтра, что бы ты там ни нашёл. Боюсь, скоро пойдёт снег, а я плохо знаю дорогу. Мне нужен твой нос, так что прибавь-ка шагу.
Бедный несчастный Крот остался один посреди дороги, и сердце его разрывалось, а внутри словно поднималась волна слёз, готовая вот-вот всплеснуться мощным потоком. Но даже перед таким непростым испытанием его верность другу осталась непоколебимой. Ни на мгновение не допустил он мысли покинуть Крыса. Тем временем запахи старого дома молили, шептали, манили и властно требовали, и он не мог больше оставаться в их магическом круге. С болью вырвав воспоминания из сердца, Крот склонился над дорогой и покорно побрёл за Крысом, а уже едва уловимые запахи порой долетали до его отступающего носа, упрекая за новую дружбу и жестокую забывчивость.
С трудом догнал он ничего не подозревавшего Крыса, и тот принялся разглагольствовать о том, как приятно будет посидеть у горящего камина в гостиной и что он приготовит на ужин, совсем не замечая молчания и подавленного состояния друга. И только когда они уже прошли немалое расстояние и поравнялись с пнями на опушке рощи, через которую проходила дорога, Крыс заподозрил неладное и наконец остановился.
– Послушай, старина, ты, похоже, совсем выдохся. У тебя уже нет сил разговаривать, да и лапы едва передвигаешь. Давай посидим немного и отдохнём. Снег, слава богу, так и не собрался, а идти нам осталось совсем немного.
Крот покорно опустился на пенёк, изо всех сил стараясь сдержать слёзы, но чувствуя, что не сможет: рыдания, с которыми он так долго боролся, не хотели отступать. Они всё разрастались и разрастались где-то у него внутри, до тех пор пока бедный Крот не сдался… Он плакал так горько, беспомощно и не скрываясь, потому что понимал: теперь всё кончено, он потерял то, что уже почти нашёл.
Крыс, испуганный и сбитый с толку, какое-то время боялся открыть рот, но потом наконец решился:
– Что случилось, старина? В чём дело? Скажи, что тебя так расстроило, и я постараюсь помочь.
Бедный Крот так судорожно всхлипывал и глотал слова, что речь его получилась сумбурной и Крыс мало что сумел понять.
– Я знаю, он… мой домик… маленький и невзрачный, совсем не такой, как твоя уютная квартира… или роскошный Жаб-холл… или просторный дом Барсука… но он мой и я любил его… Потом я ушёл и совсем забыл про него… а там вдруг почувствовал его… на дороге, когда позвал тебя… на меня вдруг нахлынуло… так что захотелось вернуться! О господи боже мой! И когда ты не остановился, Крыс, мне пришлось идти за тобой, хотя я всё время чувствовал его… Я думал у меня разорвётся сердце. Мы могли бы тогда только взглянуть на него, только взглянуть… он был совсем близко… но ты не вернулся, Крыс, ты не вернулся! О боже, боже!
Воспоминания вызвали новые рыдания, и Крот опять замолчал, не в силах говорить.
Крыс, тоже не произнося ни слова, смотрел перед собой и лишь ласково похлопывал Крота по плечу. Дождавшись, когда рыдания Крота понемногу стихнут и постепенно уступят место всхлипам, он поднялся:
– Теперь мне всё понятно! Какая же я свинья! Свинья – вот кто я. Просто свинья – самая настоящая! Но… нам пора.
Не дождавшись ответа, Крыс развернулся и двинулся в обратный путь.
– Ты… ик… куда… ик… Крыс? – испугался Крот.
– Пойдём искать твой дом, старина, – весело отозвался тот. – Давай шевелись: это будет не так просто, и нам не обойтись без твоего носа.
– Нет, Крыс, остановись, пожалуйста, – взмолился Крот, вскакивая и бросаясь к другу. – Не стоит, правда не стоит! Уже поздно, темно, дом далеко, да и снег скоро пойдёт. И… и я не хотел… случайно так вышло, что признался в том, что чувствовал. Это было ошибкой. Подумай о речном береге, ужине!..
– Да ну его, этот речной берег вместе с ужином! – в сердцах воскликнул Крыс. – Я сказал, что найду это место, хоть всю ночь буду искать, значит – найду! Веселей, старина, и вот тебе моя лапа.
Несмотря на сопение, мольбы и сопротивление Крота, Крыс всё же вытащил его на дорогу и шутками-прибаутками сумел отвлечь от грустных мыслей. Когда же Крысу показалось, что они дошли до того места, где на Крота «накатило», он приказал:
– Всё, теперь оставить разговоры – и за дело! Сосредоточься и хорошенько поработай носом.
Они некоторое время шагали молча, пока Крыс, державший Крота за лапу, вдруг не почувствовал, как через тело друга словно прошёл электрический разряд. Он отпустил его лапу, замедлил ход и сосредоточился.
Вот они, эти сигналы!
Крот с минуту стоял неподвижно с поднятым носом, принюхиваясь, затем последовал быстрый рывок вперёд… Нет, не то. Ещё одна попытка – на сей раз удача.
Крот уверенно двинулся на зов, а Крыс, чрезвычайно возбуждённый, следовал за ним по пятам. Вот он, словно лунатик, перебрался через канаву, продрался сквозь живую изгородь и что есть мочи рванул, не разбирая дороги, прямо по полю, освещаемому лишь тусклым светом звёзд.
Внезапно Крот исчез, но Крыс был начеку и немедленно последовал за другом в туннель, куда того позвал безошибочный нюх.
Внутри было тесно, душно, сильно пахло землёй, и Крыс едва дождался, когда лабиринт закончится и можно будет распрямиться и отряхнуться. Крот чиркнул спичкой, и Крыс увидел, что они стоят на дорожке, посыпанной песком, прямо перед площадкой, тщательно выметенной, и маленькой дверцей, на которой краской было аккуратно выведено старинными буквами «Кротовый тупик», а ниже сбоку свисал шнурок колокольчика.
Крот снял с гвоздя на стене лампу, зажёг, и Крыс, оглянувшись, увидел ухоженный дворик. По одну сторону двери стояла садовая скамейка, а по другую – валик, поскольку, будучи аккуратным зверьком, Крот не выносил, когда кто-нибудь царапал когтями земляной пол, оставляя кучи земли. На стенах были развешаны плетёные корзинки, в которых росли папоротники, а между ними – консоли, уставленные гипсовыми статуэтками Гарибальди, младенца Самуила, королевы Виктории и героев современной Италии. Ниже в сторону уходила аллея для игры в кегли, вдоль которой стояли скамейки и небольшие деревянные столики с круглыми следами, словно от чайных кружек. В центре находился маленький круглый прудик, отделанный ракушками, где плавали золотые рыбки, а из центра торчало причудливое сооружение, также отделанное ракушками и увенчанное большим зеркальным шаром, в котором всё отражалось, как в кривом зеркале, причём весьма забавно.
Мордочка Крота просветлела при виде всех этих дорогих его сердцу вещей, и он торопливо впустил Крыса в своё жилище, зажёг свет в комнате и оглядел свой старый дом. Повсюду лежал толстый слой пыли, неказистая обстановка и теснота больше не вызывали умиления, и Крот, рухнув на стул, закрыл мордочку лапами, стыдясь этой безрадостной заброшенности.
– О, Крыс! Зачем я привёл тебя в этот бедный, холодный, убогий домишко в такую ночь, когда ты мог бы сидеть в своём уютном жилище на речном берегу, греть лапы у пылающего огня в камине, в окружении своих любимых вещей!
Крыс же, не обращая никакого внимания на причитания и самобичевание друга, носился по дому, открывал дверцы шкафов, зажигал лампы и свечи и, повсюду их расставляя, время от времени восклицал:
– Какой замечательный домик! Такой компактный! Так удачно спланирован! Всё на своих местах! Здесь мы и переночуем. Прежде всего нам нужно разжечь хороший огонь: этим займусь я сам – поскольку всегда знаю, где что найти.
Распахнув дверь в соседнюю комнату, Крыс радостно захлопал в лапы:
– Это гостиная? Великолепно! Ты сам придумал устроить кровати в стене? Грандиозно! Так! Я схожу за дровами и углём, а ты возьми тряпку – она в ящике кухонного стола – и наведи тут порядок, как сможешь. И шевелись наконец, старина!
Зарядившись от энергичного друга, Крот принялся с необыкновенным задором махать тряпкой, пока Крыс сновал со двора с охапками дров. Скоро в камине уже весело гудел огонь, и приятель позвал Крота погреться, но того вновь одолела хандра: он повалился на диван, зарывшись мордочкой в свою тряпку.
– Крыс, а как же ужин? Ты замёрз, голоден, устал, а мне нечего тебе предложить, совсем нечего!
– Что ж ты сразу впадаешь в отчаяние! – пожурил друга Крыс. – Вот я, например, только что видел на кухонном столе нож для открывания сардин, а, как известно, если есть нож – значит, есть и сардины, причём где-то неподалёку. Поднимайся, соберись, и пойдём их искать.
Они принялись методично осматривать каждый шкаф, выдвигать ящик, и результат их не слишком разочаровал, хотя, безусловно, мог быть и лучше: им удалось найти банку сардин, пачку галет, почти полную, и немецкие колбаски, завёрнутые в фольгу.
– Это же настоящий пир! – заметил Крыс, накрывая на стол. – Я уверен, что кое-кто из зверей всё на свете отдал бы за то, чтобы поужинать сегодня с нами!
– Ни хлеба, – простонал Крот, – ни масла, ни…
– …паштета из гусиной печёнки, ни клубничного мороженого, – поддразнил его Крыс. – Это мне напоминает… А что там, в конце коридора, за дверца? Наверняка чулан. Какой роскошный дом! Подожди-ка минуту!..
Юркнув в чулан, Крыс мгновенно появился с банками кофе в каждой лапе и ещё двумя, зажатыми под мышками.
– Ничего себе нищий! – Живёшь в своё удовольствие, ни в чём себе не отказываешь. Пожалуй, это самое славное местечко из тех, где мне доводилось бывать. Где ты взял эти гравюры? С ними в доме так уютно! Теперь понимаю, за что ты так любишь свой дом. Расскажи мне о нём поподробнее: как тебе удалось сделать его таким?