Пока Крыс расставлял тарелки, раскладывал ножи и вилки и замешивал горчицу в подставке для яиц, Крот, ещё не совсем отошедший от недавних переживаний, начал рассказывать – сначала робко, затем свободнее и свободнее – о том, как всё планировалось и продумывалось, а потом было куплено на деньги, полученные в наследство от тёти, и о том, что после этого прекрасного приобретения приходилось во многом себе отказывать. Настроение у него поднялось, и ему захотелось взять лампу и показать Крысу свои владения, а заодно и рассказать историю каждой вещи, позабыв про ужин, хотя оба были зверски голодны.
Крыс прилагал героические усилия, чтобы не показать этого другу, и важно кивал, морщил лоб и время от времени вставлял то «замечательно», то «поразительно», когда ему предоставлялась такая возможность.
Когда же Крысу удалось наконец привлечь Крота к столу и он с серьёзным видом взялся за консервный нож, во дворе послышался какой-то шум, похожий на топот маленьких лапок по гравию, и смущённый шёпот тоненьких голосков, а потом до них долетели обрывки фраз:
– Построились… Подними лампу, Томми… Прочисть горло сначала, чтобы никакого кашля, когда я скажу «раз, два, три». Где малыш Билли? Иди сюда, мы все тебя ждём…
– Что происходит? – спросил Крыс, застыв на месте.
– Должно быть, это мыши-полёвки, – ответил Крот с некоторой гордостью. – Каждый раз в это время года они обходят дома, распевая гимны. В наших краях так заведено. Меня они никогда не пропускают: Кротовый тупик – последняя точка в их маршруте, и я обычно угощаю их горячими напитками и ужином, когда могу это себе позволить.
– Давай взглянем на них! – воскликнул Крыс, вскакивая с места и бросаясь к двери.
Зрелище, которое предстало их взору, когда они открыли дверь, было очень милым и вполне соответствовало сезону. Во дворе, в тусклом свете фонаря из роговых пластин, полукругом, в красных шерстяных шарфиках, стояло с дюжину мышей-полёвок; глубоко засунув передние лапки в карманы, задними они притоптывали на месте, чтобы согреться. Сверкая глазами-бусинками, они хихикали и сопели, утирая носы рукавами. Когда дверь отворилась, старшая мышь, державшая в лапах фонарь, скомандовала «раз, два, три», и тонкими, писклявыми голосками они принялись распевать старинный гимн, сочинённый ещё их праотцами в скованных морозом полях или у камина в занесённых снегом норах и передаваемый из поколения в поколение, чтобы быть спетым в сочельник на слякотной улице перед горящими окнами.
Гимн
Деревню снегом до крыш занесло,
Где нам найти теперь свет и тепло?
Ветер и вьюга по полю спешат,
Пустите погреться к себе мышат.
Вот на пороге мы уж стоим —
Пустите к огню – согреться хотим.
Вместо денег послушайте гимн —
Может, добрее станете с ним.
Ночь наступала, а вместе с ней
Мир становился темней и мрачней.
И только одна звезда возвещала
Нового, светлого века начало.
Иосиф с Марией прошли сквозь пургу,
Крышу нашли в обычном хлеву,
Над ними на небе горела звезда
И луч простирала к чуду тогда.
Кто скажет, как чудо произошло?
Как благо на землю вдруг снизошло?
Свидетелей не было, кроме тех
Животных, к которым вошли они в хлев.
Голоса стихли, певцы застенчиво улыбались, поглядывая друг на друга, и воцарилась тишина – впрочем, всего на минуту. Затем где-то вдали, наверху, скорее всего в туннеле, которым они только что шли, раздался едва уловимый звук колокольчика, вызванивавшего весёлую мелодию.
– Отлично поёте, ребята! – искренне восхитился Крыс. – А теперь заходите, погрейтесь у огонька и чего-нибудь выпейте!
– Да, заходите, полёвки, – радостно поддержал друга Крот, – всё как в старые добрые времена! Закрывайте дверь. Давайте подвинем скамейку поближе к огню. А теперь подождите минуту, пока мы… О, Крыс! Что же мы наделали? Нам же нечем их угостить!
Крот в отчаянии рухнул на стул, заливаясь слезами, но Крыс по-хозяйски распорядился:
– Предоставь это мне! Вот ты, с фонарём, подойди поближе – поговорить надо. Здесь есть что-нибудь вроде магазина, который был бы открыт ночью?
– Ну конечно, сэр, – почтительно ответила старшая мышь-полёвка. – В это время года наши магазины работают круглосуточно.
– Тогда слушай! – распорядился Крыс. – Ты немедленно отправишься туда и принесёшь…
Крыс понизил голос до шёпота, и до Крота доносились лишь обрывки фраз: «Свежие, запомни!.. Нет, фунта довольно… только от Баггинса, ни от кого больше… нет, всё самое лучшее… Если нет в этом магазине, поищи в другом… Конечно, домашнее – никаких консервов… Ну уж постарайся!» Затем послышался звон монет, пересыпаемых из лапы в лапу, Крыс вручил полёвке большую корзину, и она, прихватив фонарь, отправилась в путь.
Тем временем мыши уселись рядком на скамейке и, болтая короткими лапками, наслаждались теплом очага, поворачиваясь к огню то бочком, то спинкой, пока в замёрзших местах не стало покалывать. Крот, которому никак не удавалось завязать с ними светский разговор, стал развивать семейную тему и предложил каждому из гостей назвать имена своих многочисленных братьев и сестёр, которые были ещё слишком малы, чтобы ходить по домам и петь гимны, но надеялись получить согласие родителей в следующем году.
Тем временем Крыс, изучив этикетки кофейных банок, одобрительно заметил:
– Ай да Крот! Это вещь! Теперь мы можем приготовить горячий кофейный напиток. Приготовь всё, что нужно, а я пока измельчу зёрна.
Совсем немного времени потребовалось для того, чтобы приготовить напиток и сунуть жестяную кастрюлю в самый огонь, и скоро мыши прихлёбывали, кашляли и задыхались (горячий кофе не шутка!), со смехом вытирая глаза и напрочь забыв, что хоть раз в жизни замерзали.
– Эти ребята не только певцы, они ещё и актёры, – пояснил Крот другу. – Сами сочиняют пьесы, сами потом и играют. И у них это здорово получается. В прошлом году они нам такое представление устроили про одного из своих сородичей, которого захватили в плен пираты и заставили трудиться гребцом на галере. Когда же ему удалось бежать и добраться до дому, оказалось, что его невеста ушла в монастырь. Эй, ты! – окликнул Крот одного из гостей. – Помнится что-нибудь из неё?
Актёр, к которому он обратился, встал, смущённо хихикнул, оглядел собратьев и словно онемел.
Товарищи принялись его подбадривать, Крот – уговаривать, а Крыс даже слегка встряхнул, взяв за плечи, однако ничто не помогало. Теперь уже все присутствующие хлопотали вокруг бедолаги, словно члены Королевского общества спасения на водах, которые, согласно инструкциям, обязаны были исчерпать все возможности, если было ясно как день, что утопленник не дышит. В этот самый момент стукнула щеколда и, сгибаясь под тяжестью корзины с едой, в комнату ввалилась полёвка с фонарём.
Все тотчас забыли про спектакль, стоило солидному содержимому корзины оказаться на столе. Крыс руководил процессом приготовления угощения, поручая кому-то что-то принести, кому-то – сделать. Через несколько минут ужин был готов, и Крот, восседая во главе стола, с удовольствием отметил, как словно по волшебству ещё недавно сиротливо-пустой стол теперь ломился от угощений, как светятся счастьем мордочки его друзей, без промедления принявшихся за еду.
Тогда и он, вспомнив, что зверски голоден, придвинулся поближе к столу, чудесным образом накрытому, и подумал, каким же счастливым, в конце концов, оказалось его возвращение домой.
За столом они вспоминали старые времена, полёвки пересказали ему все последние сплетни и ответили на его бесчисленные вопросы. Крыс почти не участвовал в разговоре, а следил, чтобы каждому гостю досталось угощение и чтобы Крот ни о чём не беспокоился.
Наконец мыши стали прощаться и, поблагодарив хозяев, пожелав им всего, что положено в это время года, с карманами, полными подарков для младших братьев и сестёр, отправились восвояси. Когда за последней полёвкой закрылась дверь и свет фонаря растворился во тьме, Крот и Крыс подбросили дровишек в камин, налили себе по последнему стаканчику горячего и принялись вспоминать события этого длинного дня, пока Крыс, широко зевнув, не сказал:
– Старина Крот, я буквально валюсь с лап. Засыпаю на ходу. Эта твоя постель там у стены? Тогда я лягу здесь. Какой потрясающий дом! Всё в шаговой доступности!
Он забрался в постель, свернулся под одеялом и тут же провалился в сон.
Уставший Крот тоже вскоре с удовольствием положил голову на подушку, но, прежде чем закрыть глаза, обвёл взглядом свою старую комнатушку, такую уютную в бликах огня камина, которые играли на знакомых и милых сердцу вещах, давно и как-то незаметно ставших частью его самого и теперь с улыбкой, незлобиво принявших его назад. Сейчас он был в том настроении, которое тактичный Крыс пытался в нём пробудить. Крот ясно видел, как просто, непритязательно и даже бедно в его жилище, но как много оно для него значит. Наверное, собственный дом так много значит для любого живого существа, но ему совсем не хотелось отказываться от новой жизни со всеми её возможностями и, повернувшись спиной к солнцу и воздуху, навсегда запереть себя в норе. Мир наверху властно звал его даже сейчас, и он знал, что должен повиноваться этому зову. Но как же приятно осознавать, что ему есть куда возвращаться, есть место, которое принадлежит только ему, и есть вещи, которые всегда, при любых обстоятельствах, будут ему рады.
Глава 6Мистер Жаб
Ранним солнечным утром в начале лета, когда река вошла в свои обычные берега и привычно замедлила течение, а из земли потянулось всё зелёное, кустистое и острое, Крот и Крыс усердно готовились к открытию лодочного сезона: красили и смолили лодки, чинили вёсла и сиденья, искали недостающие уключины и прочее.