| 'You might have a try at it this evening, instead of-well, brooding over things so much. | - Ты мог бы сегодня вечером попробовать вместо того, чтобы... хм... погружаться в раздумья по разным там поводам. |
| I've an idea that you'll feel a lot better when you've got something jotted down-if it's only just the rhymes.' | Мне кажется, ты почувствуешь себя много лучше, если ты что-нибудь набросаешь, даже если это будут просто отдельные рифмы. |
| The Rat pushed the paper away from him wearily, but the discreet Mole took occasion to leave the room, and when he peeped in again some time later, the Rat was absorbed and deaf to the world; alternately scribbling and sucking the top of his pencil. | Рэт слабой лапой оттолкнул от себя листочки, но деликатный Крот придумал предлог, чтобы выйти из комнаты, и, когда он через некоторое время заглянул в дверь, он нашел своего друга, погруженного в стихи и глухого ко всему на свете. Рэт то черкал что-то на бумаге, то посасывал кончик карандаша. |
| It is true that he sucked a good deal more than he scribbled; but it was joy to the Mole to know that the cure had at least begun. | Правду сказать, посасывание занимало больше времени, чем черкание. Но Крот был счастлив тем, что выздоровление, несомненно, началось. |
| X. THE FURTHER ADVENTURES OF TOAD | X ДАЛЬНЕЙШИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ МИСТЕРА ТОУДА |
| The front door of the hollow tree faced eastwards, so Toad was called at an early hour; partly by the bright sunlight streaming in on him, partly by the exceeding coldness of his toes, which made him dream that he was at home in bed in his own handsome room with the Tudor window, on a cold winter's night, and his bedclothes had got up, grumbling and protesting they couldn't stand the cold any longer, and had run downstairs to the kitchen fire to warm themselves; and he had followed, on bare feet, along miles and miles of icy stone-paved passages, arguing and beseeching them to be reasonable. | Парадный вход в дупло глядел на восток, так что Тоуд был разбужен в очень ранний час, во-первых, оттого, что на него падал яркий солнечный свет, а во-вторых, потому, что пальцы ног его совсем закоченели. Ему приснилось, что он спит дома, в своей постели, в уютной комнатке с окном в стиле Тюдор, а на улице зима, и ночь очень холодная, и его одеяло и плед вскочили и сердито объявили, что они больше не в состоянии выносить такой холод, и что они идут вниз, на кухню, чтобы, наконец, согреться у плиты. А он пошел вслед за ними босиком вниз, вниз, вниз по нескончаемой ледяной лестнице, ругаясь с ними и умоляя проявить благоразумие. |
| He would probably have been aroused much earlier, had he not slept for some weeks on straw over stone flags, and almost forgotten the friendly feeling of thick blankets pulled well up round the chin. | Может быть, холод разбудил бы его и еще раньше, но он так измучился, пока спал в темнице на каменных плитах, что почти забыл, как это бывает, когда тебя дружески обнимает теплое шерстяное одеяло, натянутое до самого подбородка. |
| Sitting up, he rubbed his eyes first and his complaining toes next, wondered for a moment where he was, looking round for familiar stone wall and little barred window; then, with a leap of the heart, remembered everything-his escape, his flight, his pursuit; remembered, first and best thing of all, that he was free! | Присев на сухих листьях, он сначала потер глаза, после потер свои несчастные озябшие пальцы и в первый момент не мог понять, где он находится, не видя знакомых каменных стен и малюсенького зарешеченного окошка. Потом сердце его подскочило, потому что он вспомнил все -освобождение, побег, погоню, - вспомнил самое главное, самое прекрасное на свете - что он свободен! |
| Free! | Свободен! |
| The word and the thought alone were worth fifty blankets. | Само это слово, сама мысль стоили пятидесяти одеял! |
| He was warm from end to end as he thought of the jolly world outside, waiting eagerly for him to make his triumphal entrance, ready to serve him and play up to him, anxious to help him and to keep him company, as it always had been in days of old before misfortune fell upon him. | Он тут же согрелся с головы до пяток, когда подумал о том замечательном мире, который его окружает. Он решил, что все с нетерпением ждут случая ему услужить, готовы во всем ему подыгрывать, только и мечтают, чтобы помочь ему или составить ему компанию, как это всегда и бывало в прежние времена, до того, как на него обрушилось несчастье. |
| He shook himself and combed the dry leaves out of his hair with his fingers; and, his toilet complete, marched forth into the comfortable morning sun, cold but confident, hungry but hopeful, all nervous terrors of yesterday dispelled by rest and sleep and frank and heartening sunshine. | Он отряхнулся и за неимением расчески вычесал сухие листья из головы пальцами. Завершив таким образом свой утренний туалет, он двинулся в путь, озаряемый лучами утреннего солнышка, еще прохладного, но надежного, голодный, но полный надежд. Все вчерашние страхи и тревоги рассеивались понемногу от того, что он хорошо выспался и от того, что солнышко светило так ласково и так дружелюбно. |
| He had the world all to himself, that early summer morning. | Мир принадлежал ему одному в это раннее летнее утро. |
| The dewy woodland, as he threaded it, was solitary and still: the green fields that succeeded the trees were his own to do as he liked with; the road itself, when he reached it, in that loneliness that was everywhere, seemed, like a stray dog, to be looking anxiously for company. | В лесу, покрытом прохладной росой, царила тишина и не было ни души. Зеленые поля, которые начинались за лесом, тоже были пусты и принадлежали ему одному, он мог с ними делать, что захочет. Даже дорога, когда он наконец до нее дошел, была пустынна и казалась бродячей собакой, которая льнет к нему и хочет, чтоб он ее приласкал. |
| Toad, however, was looking for something that could talk, and tell him clearly which way he ought to go. | Тоуд же, наоборот, старался найти хоть что-нибудь говорящее для того, чтобы спросить, в каком направлении ему двигаться. |
| It is all very well, when you have a light heart, and a clear conscience, and money in your pocket, and nobody scouring the country for you to drag you off to prison again, to follow where the road beckons and points, not caring whither. | Когда у тебя совесть чиста, очень хорошо брести, куда тебя ведет дорога. Когда ты знаешь, что у тебя в кармане полно денег и никто вокруг не рыщет, чтобы изловить тебя и снова потащить в тюрьму. |
| The practical Toad cared very much indeed, and he could have kicked the road for its helpless silence when every minute was of importance to him. | Но бедный Тоуд был готов лягать эту дорогу и молотить по ней пятками за ее бессильное молчание - ведь каждая минута значила для него очень много! |
| The reserved rustic road was presently joined by a shy little brother in the shape of a canal, which took its hand and ambled along by its side in perfect confidence, but with the same tongue-tied, uncommunicative attitude towards strangers. | Чтобы составить компанию скромной деревенской дороге, к ней вдруг присоединился застенчивый братец в виде неширокого канала, который взял ее за руку и доверчиво засеменил рядышком, но с тем же языком за зубами и нежеланием общаться с посторонними. |
| 'Bother them!' said Toad to himself. | - Пропади они пропадом! - сказал Тоуд самому себе. |
| 'But, anyhow, one thing's clear. They must both be coming FROM somewhere, and going TO somewhere. | - Но ведь должны же они идти откуда-то и приходить куда-то. |
| You can't get over that. Toad, my boy!' | И это несомненно, Тоуд, мой мальчик. |
| So he marched on patiently by the water's edge. |