Но Крота нигде не было.
Крыс прислушался. В доме стояла тишина.
Он несколько раз позвал: «Кротик! Кротик!» – и, не получив ответа, вышел в прихожую.
Шапки Крота не было на крючке, где она обычно висела. Крыс не увидел и его галош на привычном месте, у подставки для зонтов.
Крыс вышел из дома и внимательно осмотрел раскисшую землю в надежде найти Кротовьи следы. И они там оказались. Галоши у Крота были новыми, только что купленными для зимнего сезона, и пупырышки на подошвах еще не успели стереться. Крыс отчетливо видел их отпечатки, целенаправленно ведущие прямо к Дремучему лесу.
С минуту он стоял в мрачном раздумье. Потом вернулся в дом, подпоясался ремнем, засунул за него пару пистолетов, взял увесистую дубинку, стоявшую в углу прихожей, и решительным шагом тоже направился к Дремучему лесу.
Уже смеркалось, когда он достиг его опушки и без колебаний углубился в чащу, тревожно озираясь по сторонам, высматривая следы пребывания друга. Там и сям из дупел выныривали маленькие мордочки, но мгновенно исчезали при виде доблестного зверя с пистолетами и огромной ужасной дубиной; свист и топот, которые Крыс явственно слышал, когда вошел в чащу, мало-помалу стихали и наконец вовсе прекратились, воцарилась полная тишина. Отважно и решительно прошагал Крыс по лесу к его дальнему краю, затем, не обращая внимания на тропинки, стал пересекать его поперек, тщательно исследуя землю под ногами и не переставая звать:
– Кротик, Кротик, Кротик! Где ты? Это я, твой старый друг Крыс!
Он терпеливо прочесывал лес уже целый час или больше, когда наконец, к своей великой радости, услышал в ответ слабый голос. В сгущающейся темноте, ориентируясь только на этот голос, он добрался до ямы в основании старого бука, из которой доносился слабенький голосок:
– Крысик! Это правда ты?
Крыс заполз в яму и обнаружил там Крота, измученного и все еще дрожавшего.
– О, Крысик! – воскликнул тот. – Мне было так страшно, ты даже представить себе не можешь!
– Очень даже могу, – утешающим тоном ответил Крыс. – Ах, Крот, тебе не следовало ходить в лес. Я сделал все, что мог, чтобы удержать тебя. Мы, прибрежные жители, почти никогда не суемся сюда в одиночку. А если уж случается нужда, то отправляемся как минимум вдвоем, тогда чаще всего все обходится благополучно. Кроме того, есть сотни вещей, которые нужно знать, мы-то их понимаем, а ты пока – нет. Я имею в виду пароли, знаки, присловья, которые имеют свою магическую силу, травы, которые следует иметь в кармане, заговоры, которые надо повторять, обходы и уловки, которые надо уметь выполнять; они довольно просты, когда ты все это знаешь, но знать нужно непременно, особенно если ты маленький или оказался в беде. Конечно, если ты Барсук или Выдр – дело другое.
– Наверняка и отважный мистер Жаб ходит сюда в одиночку? – предположил Крот.
– Старина Жаб? – от души расхохотался Крыс. – Да он в одиночку сюда и носа не сунул бы, даже за все золото мира. Только не Жаб.
Крота очень ободрил беспечный смех друга, а также вид его дубинки и блестящих пистолетов, он перестал дрожать, почувствовал себя смелее, к нему вернулось самообладание.
– Ну а теперь, – сказал наконец Крыс, – мы должны собраться с духом и поскорей отправиться домой, пока еще не полностью стемнело. Ты же понимаешь, что на ночь здесь оставаться нельзя. Как минимум мы замерзнем.
– Крысик, дорогой, – взмолился бедный Крот, – мне ужасно жаль, но я смертельно устал, честное слово. Ты должен дать мне немного отдохнуть и набраться сил, иначе я просто не дойду до дома.
– Ладно, – сказал великодушный Крыс, – отдохни. В любом случае тьма уже почти кромешная, а чуть позже выйдет луна, и станет чуточку светлей.
Таким образом, Крот зарылся в сухие листья, вытянулся во весь рост и в конце концов заснул, пусть и тревожным, прерывистым сном; Крыс между тем тоже как мог укрылся листьями, чтобы согреться, но лежал, не смыкая глаз, с пистолетом наготове.
Когда Крот наконец проснулся, отдохнувший и снова бодрый, Крыс сказал:
– Так, теперь я выгляну наружу, посмотрю, все ли там спокойно, а потом нам и впрямь пора возвращаться.
Он подошел к выходу из их убежища и высунул голову. Крот услышал, как он бормочет себе под нос:
– Ба! Вот так-так! Вот, значит, что тут происходит!
– Что там происходит, Крысик? – спросил Крот.
– Снег происходит, – ответил Крыс. – Вернее, нисходит. А еще точнее – просто идет сильный снег.
Крот подошел и, скрючившись, протиснул голову в дыру рядом с ним. Лес, так напугавший его накануне, приобрел совершенно иной вид. Дупла, ямы, лужи, рытвины и прочие черные кошмары путника исчезали на глазах, покрываясь феерически сверкающим ковром, который выглядел таким воздушно-нежным, что кощунством казалось грубо попрать его ногой. Воздух был полон тонкой белой пыльцы, которая ласково щекотала щеки, касаясь их, а черные стволы деревьев вырисовывались на белом фоне, как будто подсвеченные снизу.
– Так-так, против этого мы бессильны, – поразмыслив, сказал Крыс. – Так что все равно нужно идти – придется рискнуть, полагаю. Хуже всего то, что я точно не знаю, где мы находимся. Под снегом все выглядит совершенно по-другому.
Все и впрямь изменилось. Крот никогда бы не сказал, что это тот же самый лес. Тем не менее они отважно двинулись вперед, взяв курс, который казался наиболее обнадеживающим. Тесно прижавшись друг к другу, они с несокрушимой бодростью притворялись, будто хорошо, как старого друга, знают каждое дерево на своем пути и видят все ямы, канавы, провалы и тропинки со всеми их изгибами, несмотря на однообразие белого покрова и черных деревьев, не желавших обнаруживать никаких различий между собой.
Час или два спустя – они уже потеряли счет времени – подавленные, утомленные и безнадежно растерянные, они сели на поваленное дерево, чтобы перевести дух и поразмыслить, что делать дальше. От усталости и ушибов у них все болело: они не раз падали в какие-то ямы и вымокли насквозь; снег становился таким глубоким, что они с трудом пробирались через него на своих коротких лапках, а деревья росли все гуще и выглядели все более одинаковыми. Казалось, что у этого леса нет ни конца, ни начала, что ни одно место в нем ничем не отличается от другого, а самое страшное – что из него нет выхода.
– Мы не можем здесь долго рассиживаться, – сказал Крыс. – Нужно сделать еще один рывок. Ну или хоть что-нибудь сделать. Такой холод – не шутки, а снег скоро станет таким глубоким, что мы не сможем через него идти. – Он огляделся вокруг, немного поразмыслил и продолжил: – Послушай, вот что пришло мне в голову. Видишь, вон впереди – лощина, земля там, похоже, неровная, кочковатая, бугристая. Мы пойдем туда и попробуем найти какое-нибудь укрытие – пещерку или норку с сухим полом, где можно спрятаться от снега и ветра, и, прежде чем снова пуститься в путь, хорошенько отдохнем, потому что у нас обоих силы на исходе. А кроме того, снег может тем временем кончиться или еще что-нибудь случится.
Итак, Крот и Крыс снова встали, пробрались к лощине и занялись поисками пещерки или какого-нибудь укромного сухого уголка, который мог бы защитить их от пронизывающего ветра и метели. Они как раз обследовали одну из кочек, о которых говорил Крыс, когда Крот неожиданно споткнулся и с громким воплем упал плашмя, мордочкой вниз.
– Ох, нога! – закричал он. – Моя бедная нога! – Сев прямо на снег, он обхватил передними лапками заднюю ногу.
– Кротик, бедняга, – ласково сказал Крыс. – Похоже, сегодня не твой день. Дай-ка я посмотрю. – Он опустился на колени, обследовал Кротовью лапу и подтвердил: – Да, голень рассечена. Погоди, я сейчас достану свой носовой платок и перевяжу рану.
– Наверное, я напоролся на невидимый под снегом сучок или ветку, – жалобно произнес Крот. – Ой-ой-ой, как больно!
– Порез слишком ровный, – сказал Крыс, еще раз внимательно осматривая рану. – От сучка или ветки такого быть не может. Этот порез сделан каким-то острым металлическим предметом. Интересно, – добавил он и стал исследовать близлежащие кочки.
– Какая разница, об чего я порезался! – вспылил Крот, от боли, видимо, забыв правила грамматики. – Болит-то одинаково.
Но Крыс, аккуратно перевязав его ногу своим носовым платком, встал и принялся разгребать снег вокруг. Он усердно раскапывал и отбрасывал его всеми четырьмя лапами, между тем как Крот нетерпеливо повторял:
– Да ладно тебе, Крыс, пошли уже!
Вдруг Крыс закричал:
– Ура! – И снова: – Урррраааа! – А потом принялся отплясывать джигу на снегу.
– Что ты там нашел? – поинтересовался Крот, продолжая нянчить больную ногу.
– А вот иди сам посмотри! – восторженно ответил Крыс, не переставая приплясывать.
Крот доковылял до места и, внимательно осмотрев его, медленно произнес:
– Ну, посмотрел. Я много раз видел такое и раньше. Знакомый, можно сказать, предмет. Скребок для обуви! И что? С какой стати плясать джигу вокруг скребка для обуви?
– Да неужели ты не понимаешь, что́ это означает, тупица ты эдакий?! – нетерпеливо воскликнул Крыс.
– Разумеется, понимаю, – огрызнулся Крот. – Это означает, что какой-то нерадивый зверь бросил свой скребок посреди Дремучего леса, не подумав, что кто-нибудь наверняка на него напорется. Я бы сказал, очень легкомысленно с его стороны. Когда вернусь домой, обязательно пойду и пожалуюсь на него… кому-нибудь, вот увидишь!
– О господи! – закричал Крыс в отчаянии от его бестолковости. – Кончай болтать, лучше иди помоги! – И он снова принялся за работу, фонтанами разбрасывая снег вокруг себя.
Спустя некоторое время его труды увенчались успехом: взгляду открылся потертый дверной коврик.
– Ну, что я тебе говорил?! – с победным видом воскликнул Крыс.
– Ничего ты мне не говорил, – ответил Крот, что было чистой правдой. – Ну, нашел ты еще один предмет домашнего обихода, отслуживший свое и выброшенный. Чему ту