Он вскарабкался на свою койку, подоткнул под себя шерстяные одеяла и отдался во власть сна так безоглядно, так доверчиво, как западает в рукав жнейки ячменный колос.
Утомленный Крот тоже не смог медлить. В предвкушении счастья он уложил голову на подушку, но перед тем, как совсем закрыть глаза позволил им еще чуточку поблуждать по старой комнате, где в мягком свете огня на дорогих его сердцу вещах отплясывали тени. Только сейчас ему пришло в голову, насколько много поработал тактичный Крыс, чтобы эти вещи снова стали неразрывной частью его самого, чтобы он сумел открыть для себя особую значимость того якоря, который существует в каждом. Нет, он знал, что не откажется от новой жизни со всеми ее истинами. Он ни за что теперь не отвернется от простора и солнца. Мир наверху настолько велик! Но как же хороша была мысль о том, что всякий раз надо спешить назад к месту, которое станет личным его приютом. И несравнимое ни с чем блаженство доставит ему родное приветствие: «Добро пожаловать!»
VI. Мистер Жаб
Стояло ясное утро. Лето едва-едва занялось, но река уже успела принять свои обычные скорость и очертания, а ласковое солнце сделало все вокруг пушистым, вздернутым, и тугим, как струнка. В эти дни Крот и Водяной Крыс приступали к работе с самого рассвета. Они были поглощены делами, тесно связанными с лодками и открытием лодочного сезона: покраской, лакировкой, чинкой весел, ремонтом подушек, поисками багров и так далее.
В маленькой гостиной, чередуясь с пылкими обсуждениями планов на день, шел завтрак. Он близился к концу, когда входная дверь загремела от ударов.
– Черт! – проговорил Крыс, весь перепачканный в яйце. – Если вам не трудно, взгляните, кто там.
Крот направился выполнять порочение, и очень скоро Крыс услышал его громкий удивленный возглас. Затем дверь в гостиную отворилась, и последовало многозначительное представление:
– Мистер Барсук!
Штука была в самом деле невероятная. Чтобы Барсук наносил чисто формальные визиты к ним или к кому-либо другому?! Сквозь дебри Леса, да еще в столь ранний час, его могли погнать лишь чрезвычайно веские обстоятельства.
Гость тяжело ступил в комнату и на обоих уставил взгляд, полный нешуточной озабоченности. Крыс, так и не успев закрыть рта, уронил ложечку на скатерть.
– Час пробил! – изрек, наконец, Барсук.
Крыс обеспокоенно скосил глаза на каминные часы:
– Какой час?
– Лучше бы вам спросить чей час, – ответил Барсук. – Час Жаба! Жаба час! Я же говорил, что намерен приняться за него, как только зима полностью кончится. И я намерен приняться прямо сегодня!
– Да, да, час Жаба! Конечно! – одобрил Крот. – Теперь я вспомнил! Мы его научим уму, Жаба!
– Прямо сегодня, – грохоча креслом, продолжил Барсук, – потому что этой ночью из источника, заслуживающего доверия стало известно, что в Жаб Холл прибывает на испытания еще один новый и очень мощный автомобиль. Возможно, именно сейчас Жаб облачается в те невероятные, несуразные доспехи, которые стали так ему дороги! Которые превращают его из относительно привлекательного животного в субъекта, какой привидится разве что в страшном сне! Мы должны вмешаться прежде, чем что-нибудь произойдет. Вы оба немедленно проводите меня в Жаб Холл, и мы возьмем на себя все предупредительно-спасательные работы.
– Правильно! – подпрыгнул на месте Крыс. – Мы выручим несчастное животное! Мы превратим его в того, кем он был раньше! Когда с ним можно было иметь дело!
С такими милосердными и добрыми мыслями они и вышли к дороге. Надлежащим образом, между прочим. Друг за дружкой. Чтобы шеренгой не перегородить улицу и в случае опасности не пострадать всем сразу.
Вскоре им удалось отыскать подъездную аллею Жаб Холла. Как и предсказывал Барсук, прямо у парадной они обнаружили блестящий огромный автомобиль, выкрашенный в ярко красный цвет /любимый цвет Жаба/. Едва они приблизились, главная дверь распахнулась. Мистер Жаб, одетый по всей форме: в защитные очки, кепи, гетры и огромный реглан, по пути натягивая перчатки, чванно шагнул на парадное крыльцо.
– Салют, парни! – заметив их, игриво поприветствовал он. – Вам повезло. Мы едем проветриться, покутим, повеселимся… Я… Я…
И тут его неукротимый пыл несколько умерился, а затем и вовсе испарился, поскольку он заметил суровое и непреклонное выражение лиц молчавших товарищей.
Барсук решительно ступил на лестницу.
– Ведите его вовнутрь, – твердо скомандовал он.
Затем, отметив, что в завязавшейся борьбе противники ввалились-таки в дом, повернулся к ответственному механику:
– Боюсь, вы не понадобитесь сегодня. Свои намерения мистер Жаб изменил. Ему не потребуется автомобиль. Не утруждайте себя ожиданием.
И последовал за остальными, плотно закрыв за собой дверь.
– Теперь вот что! – объявил он Жабу, когда вся четверка собралась в холле. – Прежде всего избавьтесь от ненужных вам клоунских реквизитов.
– Ни за что! – чрезвычайно запальчиво воспротивился Жаб. – Как я должен понимать столь грубое надругательство? Я требую немедленных объяснений!
– Приведите его в надлежащий вид, вы, двое, – кратко проинструктировал Барсук.
Пинаясь и обзывая друг друга всякими именами, Жаба повалили на пол. Находчивый Крыс взгромоздился сверху, а Крот вещь за вещью начал стаскивать с него всю автомобильную дребедень. Потом Жаба снова подняли на ноги. Значительная доля его бунтарского духа, надо заметить, исчезла вместе с устраненным боевым снаряжением. Теперь, осознав, что он всего лишь жаб, а не Террорист с Большой Дороги, он хихикнул, перевел взгляд с одного на другого, всем обликом выказывая полное понимание ситуации.
– Вы знали, что рано или поздно это должно было случиться, Жаб, – сурово заговорил Барсук. – Вы пренебрегали всеми нашими предупреждениями! Вы проматывали доставшиеся вам от отца деньги! Вы окружили всех животных такой дурной славой! И все благодаря звероподобному обращению с автомобилем! А ваши дрязги с полицией? Нет, как хотите, независимость, конечно, прекрасная вещь, но мы, животные, никогда не позволяем нашим друзьям зарываться выше определенного уровня и творить глупости. А вы этого предела достигли! Сейчас вы во всех отношениях вполне приличный парень, и я не хочу быть несправедливо строгим с вами сейчас. Мало того, я сделаю еще одно усилие, чтобы окончательно привести вас в чувство. Вы пойдете со мной в курительную комнату. Там вы услышите немного правды о себе. И посмотрим, действительно ли вы покинете ее тем самым Жабом, каким туда вошли.
Твердой рукой он взял его под локоть, и они удалились.
– Ничего хорошего я от этого не ожидаю, – презрительно фыркнув, заметил Крыс. – Разговорами тут не проймешь, Жаб найдет, что ему ответить.
Удобно устроившись в креслах, друзья запаслись терпением. Сквозь закрытую дверь до них долетало беспрерывное ворчание Барсука, то бархатное, то басистое, как того требовала риторика. Постепенно ими было замечено, что назидания стали прерываться длительными паузами, а в паузы вкрались всхлипы. Эти всхлипы исходили, очевидно, от Жаба, который был, конечно же, мягкосердечной и отходчивой натурой, очень непостоянной в своих поступках.
Минут через сорок пять дверь отворилась. Появился Барсук, важно ведущий за лапу безвольного Жаба. Ноги того дрожали, щеки, в частых бороздках от слез, мешковато обвисли.
– Сядьте здесь, Жаб, – порекомендовал Барсук, указав на стул. – Друзья мои! – продолжал он. – Я с удовольствием сообщаю вам, что Жаб, наконец, признал все свои ошибки. Он искренне сожалеет о своем дурном поведении в прошлом, а также обязуется полностью и навсегда отказаться от автомобилей. По этому случаю он дал мне торжественное обещание.
– Очень хорошие новости, – авторитетно сказал Крот.
– В самом деле, неплохие, – не слишком убежденно поддакнул Крыс, – Если только… если только… – он попытался уловить что-то похожее на блеск во всё еще грустных глазах поникшего животного.
– Осталось одно, – с удовольствием продолжил Барсук. – Жаб, я хочу, чтобы вы повторили перед своими товарищами то, что вы мне обещали в курительной комнате. Прежде всего, раскаиваетесь ли вы в своих действиях и считаете ли вы их безрассудными?
Последовала долгая пауза. Подавленный Жаб безнадежно молчал, другие, боясь ему помешать, тоже не издавали ни звука. Наконец, он заговорил.
– Нет! – произнес он немного мрачно, но зато отчаянно. – Я не раскаиваюсь! И это не безрассудство! Все было так славно!
– Что?! – заорал до глубины души оскорбленный Барсук. – Вы, трепливое животное, не вы ли рассказывали мне вон там сейчас…
– О, да, да, там, – издевательски перебил его Жаб. – Если я вообще произнес что-нибудь там. Вы, дорогой Барсук, напротив, были так красноречивы, так подвижны и так убедительны. Вы с такой легкостью расставили все точки над «и». Вы могли бы добиться от меня там всего, что вам вздумается. И вы это хорошо понимаете. Но с тех пор я кое во что вник и перебрал в уме все свои поступки, я не нахожу ничего такого, в чем должен раскаиваться. Учтите, это мое обдуманное решение, ясно?!
– Значит, вы уже не обещаете, – медленно проговорил Барсук, – вы не обещаете нам никогда не касаться автомобиля?
– Конечно нет! – волнуясь, ответил Жаб. – Напротив! Клянусь, что как только мне подвернется первый автомобиль, я тут же в него запрыгну!
– Что я говорил? – ухмыльнулся Крыс.
– Прекрасно, – вставая, подытожил Барсук. – Там, где не помогают убеждения, применяют силу. Я опасался, что мы придем к такому выводу. Мне помнится, Жаб, как вы частенько приглашали нас троих погостить в вашем красивом доме? Что ж, сегодня мы примем это предложение. Как только придем к взаимопониманию, не станем злоупотреблять вашим гостеприимством. Но не прежде! Отведите его наверх, заприте в спальне, а сами возвращайтесь на совещание.
– Это для вашего блага, Жаб, – заверил упершегося друга Крыс. – Подумайте, как весело нам тут будет, едва мы чуточку пообживемся… когда мы малость попривыкнем друг к другу… когда и вы преодолеете эту… эту вашу слабость!