Жаб, конечно, предпочел не отказываться и послушно направился в спальню… хотя для сна он был слишком взволнован. Но позади остался насыщенный длинный день, а одеяла и простыни после грубой соломы на каменном полу в обдуваемой сквозняками камере, как-то особенно мягко грели и ласкали. Потому прежде, чем он счастливо захрапел, голова его всего лишь несколько секунд ворочалась на подушке. Разумеется, ему виделись необычные сны: о дорогах, которые убегали от него, едва он к ним приближался; о каналах, за ним гнавшихся; о барже, нахально вплывшей прямо в банкетный зал со всем своим тряпьем для своей недельной стирки. И еще, будто он один в том секретном ходу, будто двигается он вперед, а ход изворачивается, кружит, трясется, прогибается; и еще что-то такое – нелепое и жуткое. Но, в конце концов, он обнаружил себя праздновавшим победу в Жаб Холле среди всех друзей, которые заверяли его, что он самый умный.
В то утро он проспал допоздна, а когда очнулся, увидел, что все уже позавтракали и заняты делом. Крот при этом незаметно куда-то выскользнул, не сказав никому ни слова. Барсук сидел в кресле, читал газету и нисколько, похоже, не задумывался о том, что должно было произойти этим же вечером. Крыс, напротив, с полными руками оружия оживленно носился по комнате, распределяя все на четыре небольшие кучки. При этом он шепотом приговаривал: «сабля-для-Крыса, сабля-для-Крота, сабля-для-Жаба, сабля-для-Барсука! Пистолет-для-Крыса, пистолет-для-Крота, пистолет-для-Жаба, пистолет-для-Барсука!» И так далее, монотонно и ритмично, пока кучки основательно не выросли.
– Все это хорошо, Крыс, – хмыкнул Барсук, глядя поверх газеты на его суету. – Мне не хотелось бы вас критиковать, но едва ли, даже с помощью всего этого арсенала, мы выстоим против бездны их отвратительных камней и ружей. Мне кажется, нам вряд ли понадобится столько пистолетов и сабель. Проще в столовую проникнуть налегке и уложить всю эту компанию одними тростями. Я мог бы и сам там управиться, но мне не хотелось бы, парни, лишать вас удовольствия!
– Все это для надежности, – поразмыслив, сказал Крыс. Он потер ствол пистолета о рукав и залюбовался глянцем.
Быстро покончив с завтраком, Жаб подобрал для себя толстую палку и энергично замахал ею, колотя воображаемых бандитов. – Я покажу им, как воровать дома! – кричал он. – Я покажу им! Я покажу им!
– Воздержитесь лучше от выражений типа «покажу им», Жаб, – проговорил шокированный Крыс. – Ваши слова попахивают жаргоном.
– Что вы постоянно придираетесь к Жабу? – раздраженно поинтересовался Барсук. – При чем тут стилистика? То же самое употребил бы и я. А если это подходит для меня, то подошло бы и для вас!
– Мне жаль кого бы то ни было огорчать, – скромно заметил Крыс. – Только я полагаю, что вместо словосочетания «покажу им», скорее воспользовался бы словосочетанием «научу их».
– Но я не хочу ничему их учить, – рявкнул Барсук. – Мы оба хотим показать им… показать им, показать им! И это больше отвечает тому, что мы наметили.
– Вам виднее, – проговорил Крыс. Он уже и сам запутался в том, как было бы лучше и, отойдя в сторонку, начал сопоставлять: «покажу им» и «научу их»; «научу их» и «покажу им». И так до тех пор, пора Барсук в еще более резкой форме не попросил оставить это занятие.
Внезапно в комнату вихрем ворвался Крот, совершенно очевидно собой довольный.
– Я так повеселился, – выпалил он сходу, – расшевелил всех горностаев!
– Надеюсь, вы не потеряли рассудок, Крот, – озабоченно поинтересовался Крыс.
– Я тоже на это надеюсь. – сказал Крот уверенно. – Когда я пошел в кухню посмотреть, не остыл ли завтрак Жаба, то обнаружил на вешалке для полотенец старое платье какой-то прачки. Мне тут же пришла в голову одна идея. Я напялил его, подвязал капор, шаль и двинулся к Жаб Холлу так дерзко, что вы бы лопнули! Конечно, тут же подскочили часовые со своими «Стой, кто идет?», а потом с разинутыми ртами. «Доброе утро, джентльмены, – почтительно говорю я. – Не хотите ли постирать с себя что-нибудь?» Они тупо смотрят на меня и только отвечают: «Иди прочь, прачка! Мы ничего не стираем с себя во время дежурства.» «А как-нибудь в другое время?» – настаиваю я. – Ха-ха-ха! Ну, что ты можешь сказать, Жаб, у меня получается?
– Бедное пустоголовое животное, – очень возвышенно сказал Жаб. Естественно, он испытывал чрезвычайную ревность к успеху проделанной Кротом работы. Это было именно то, что он предпочел бы сделать сам, окажись порасторопнее и не проспи так долго.
– Некоторые смутились, покраснели, – продолжал Крот. – А тот сержант высказался очень кратко: «Уноси ноги отсюда, милая, да поживее! Не отвлекай людей от их обязанностей!» «Уносить ноги? – интересуюсь я. – Не значит ли это, что нужно отсюда бежать как можно быстрее?»
– О, Кротик, как вы их! – засмеялся Крыс.
Барсук отложил в сторону газету.
– Я заметил, что солдаты навострили уши и переглянулись, – рассказывал дальше Крот. – А Сержант: «Не обращайте на нее внимания, она сама не ведает, о чем болтает.» – «О! Это я-то не ведаю? – киваю я ему. – Позвольте мне вам тогда сказать, что у меня есть дочь. Она обстирывает мистера Барсука, который скоро покажет вам, ведаю я, о чем говорю, или не ведаю! Сотня вооруженных винтовками кровожадных Барсуков собирается прямо сегодня атаковать Жаб Холл со стороны выгона. Шесть лодок, нагруженных Крысами с пистолетами и абордажными саблями, подойдут с реки и высадятся в парке. В то же время специальный отряд Жабов, именуемых Смертниками, в психической атаке пойдет штурмовать фруктовый сад, сметая все на своем пути и требуя мести. Уверяю вас, после вам будет не до стирок. Так что лучше бы сейчас воспользоваться случаем!» После этого я ушел, но, когда они меня потеряли из виду, я ползком пробрался по канаве назад и стал сквозь кустарник наблюдать за ними. Все они, как я и предполагал, задергались, зашустрили. Куда-то стали носиться, натыкались друг на друга. Каждый отдавал какие-то приказы, и никто никому не подчинялся. Сержант время от времени отсылал отряды горностаев на дальние рубежи, а потом опять посылал парней за ними. Я слышал, как они говорили между собой: «Хотел бы я оказаться лаской. Им там хорошо в банкетном-то зале: тосты, закуска – все радости! А нам – охраняй их в холоде и в темноте. А в довершение всех бед еще оказаться разорванными на куски теми же Барсуками!»
– Глупый вы осел, Крот! – вскричал Жаб. – Вы все испортили!
– Крот, – скупо и сдержанно проговорил Барсук. – В вашем мизинце куда больше разума, чем во всех толстых телах некоторых животных. Ваша выдумка гениальна, вы подаете большие надежды. Молодец, Крот! Умница!
Жаб от зависти пришел в бешенство. В особенности от того, что хоть убей, он не мог взять в толк, за что Крота посчитали таким умным. К счастью, он не успел разоблачить своих мыслей перед Барсуком, прозвучал спасительный гонг ко второму завтраку.
Это была простая, но плотная еда: бекон с гарниром из бобов да макаронный пудинг. Когда с ней было покончено, Барсук отсел в кресло подальше и сказал:
– Итак, мы завершили всю подготовительную работу. Прежде чем приступим к делу, пройдет немало времени, поэтому не станем упускать свой шанс. – Он накрыл лицо носовым платном и невозмутимо засвистел.
Трудолюбивый Крыс, возобновив свои приготовления, начал опять бегать между четырьмя кучками, приговаривая в полголоса: «портупея-для-Крыса, портупея-для-Крота, портупея-для-Жаба, портупея-для-Барсука!» – и так далее с каждым новым видом оружия, которому конца не было.
Поэтому Крот просунул лапу под локоть Жаба, вывел его на свежий воздух, подтолкнул к плетеному ивовому стулу и заставил подробнейшим образом рассказать обо всех своих приключениях, чем, конечно, очень потрафил приятелю. Крот был превосходным слушателем, а не критиканом, как кое-кто, и Жаб без единой остановки развил тему. В самом деле, многое из его повествования больше относилось категории: это-произошло-едва-я-подумал-или-десять-минут-спустя-как-я-подумал. Все равно это были самые захватывающие и самые увлекательные приключения. Да и почему бы их не воспринять всерьез, если и не такое свет видывал.
XII. Возвращение героя
Едва стало темнеть, взволнованный Крыс собрал животных в гостиной, с загадочным видом поставил каждого у своей кучки вещей и приступил к одеванию. Он очень горячился, твёрдо стоял на своём, и это занятие отняло довольно много времени.
Перво-наперво всех по очереди должна была опоясать портупея. Затем к поясу для полного равновесия крепились с одной стороны меч, а с другой – абордажная сабля. Далее шли: парочка пистолетов, полицейская дубинка, несколько комплектов наручников, немного бинтов да липких пластырей, фляга и коробочка для сэндвича. Послушно выдержав всю процедуру, Барсук не без иронии рассмеялся:
– Прекрасно, Крысик! И вас развлёк, и себя не слишком обременил. Но в дело я пущу только то, что и собирался пустить – свою палку!
– Как угодно, Барсук! – не стал возражать ему Крыс. – Просто мне не нравится, когда меня потом обвиняют в непростительных упущениях!
С обмундированием было покончено. Барсук взял в одну лапу фонарь, в другой зажал мощную трость и сказал следующее:
/ – Теперь за мной! Вторым пойдёт Крот, мне будет приятно чувствовать его рядом. Следующим – Крыс. Жаб, вы последний. И смотрите, Жаб, без лишней болтовни. Если нашкодите, немедленно назад отправим!
Жабу не хотелось выходить из игры, и он почти безропотно шагнул на предназначенную для него нижнюю ступеньку.
Барсук повёл куда-то вдоль самой кромки воды, ловко перелез через глинистый бордюр и юркнул в какую-то нору. Внимательные Крот и Крыс успешно повторили все его движения. Когда подошла очередь Жаба, ему не повезло – на скользком выступе расползлись ноги. Взвизгнув, Жаб съехал назад, махнул руками и с громким плеском рухнул в воду. Друзья поспешили прийти на выручку. Беднягу отжали, досуха вытерли и утешили. Однако Барсук был настроен куда жёстче. Строго взглянув на Жаба, предупредил чтобы в следующий раз тот не корчил из себя дурня.