Наконец, они проникли в потайной ход. Операция по вытеснению противника вступила в начальную стадию.
Там было холодно и темно, и сыро, и низко, и узко. Несчастного Жаба начала бить крупная дрожь, частично из-за неуверенности, которая впереди, частично из-за вымокшей насквозь одежды. Фонарик удалился весьма далеко, света его почти не ощущалось.
– Быстрее, Жаб! – неожиданно резко позвал Крыс.
И то ли от внезапности его крика, то ли от острого нежелания пропасть здесь в темноте, но Жаб настолько «быстро» отреагировал, что, не успев притормозить, сбил с ног Крыса, Крыс – Крота, а Крот – Барсука. На минуту воцарилась полная сумятица. Барсук предположил атаку сзади и, поскольку дело происходило не в столовой, он отбросил палку, выхватил пистолет и едва не всадил пулю в Жаба. Позже, разобравшись что к чему, он рассвирепел и весьма грозно прорычал:
– Так, достаточно, Жаб, немедленно поворачивайте назад!
Безутешно зарыдав, Жаб с надеждой оглянулся на двоих товарищей. Тем осталось только взять ответственность за дальнейшее на себя. Мало-помалу стал успокаиваться и Барсук. Процессия двинулась дальше. Только сейчас шествие замыкал Водяной Крыс, не сводивший глаз со спины Жаба.
Так полу на ощупь, держа наготове оружие, они продвигались по тёмному коридору, пока, наконец, Барсук не предположил:
– Сейчас мы где-то около Зала.
/ Почти вслед за этим к ним начали прорываться беспорядочные шумы, как если бы народ орал, аплодировал, топал ногами и стучал кулаками по столу. Нервного Жаба снова начал одолевать ужас, но Барсук, криво ухмыльнувшись, лишь вскользь заметил:
– Ну и дают же они, эти Ласки!
Туннель постепенно пошёл вверх. животные уменьшили дистанцию и мелкими шажками проследовали дальше. Шум на сей раз стал разборчивей и много ощутимей: «Ууу-ррра-уу-рра-уу-ра-ура!»
Резко обозначились чеканные шаги мелких ног, перезвон стекла, и кулаки вновь по столам забарабанили.
– Славно же они проводят время! – проговорил Барсук и оглянулся на своих. – Ну-ка, подтянулись!
Сомкнувшись, они разглядели, что ход кончился, и прямо над головами – люк, который ведёт в буфетную.
Банкетный зал гомонил по-прежнему. Опасности перекричать, можно сказать, не существовало, и потому Барсук скомандовал чуть ли не в полный голос:
– Ну, мальчики, все вместе взззяли!
Четвёрка охотно подставила спины, напряглась, и люк откинулся. Помогая друг другу, товарищи выкарабкались наружу. Всего одна дверь отделяла теперь от банкетного зала, где не подозревавшие подвоха враги пировали и гремели.
Шум, несшийся из-за двери, показался сродни беспрерывному гулкому рокоту. Но постепенно крики и стук осели, чей-то голос медленно и внятно произнёс:
– Я не хотел бы злоупотреблять вашим вниманием, – (громкое одобрение со всех сторон), – но прежде, чем снова усесться среди вас, – (новая мощная поддержка), – мне пришла охота сказать парочку слов о нашем любезном хозяине, мистере Жабе! Ведь все мы знаем Жаба! – (гомерический хохот). – Добронравного Жаба, скромного Жаба, правдивого Жаба! – (пронзительные крики и беспрерывный хохот).
– Позвольте только добраться мне до него, – заскрежетав зубами, попросил Жаб.
– Минуточку терпения! – оттеснил его Барсук. – Всем приготовиться!
– Я хочу вам спеть коротенькую песенку на тему о Жабе… я сам её сочинил, – продолжал дразнить голос из зала.
/ Слова потонули в продолжительных аплодисментах. Затем Командир Ласок… это был он, а никто другой… затянул гнусавым голосом пренеприятный куплет:
Жаб залихватски катил
Вдоль по улице…
Барсук, не дав продолжить, распрямил грудь, зажал в обеих лапах трость, оглядел по очереди товарищей и грозно произнёс:
– Час пробил! За мной!
И с треском распахнул дверь.
Ба-тюш-ки!
Какой резкий визг и свист разом наполнил уши!
Могущественные, повсеместно наводящие страх ласки летят врассыпную, мечутся, орут, паникуют, кидаются в окна. Энергичные хорьки, опережая их, мчат к камину, втискиваются в дымоход, сплющиваются, застревают, давят друг друга! Мощные столы и стулья опрокидываются вверх тормашками. Хрусталь и фарфор в крошку рассыпаются по паркету…
И всё оттого, что в комнату ворвались четыре Героя. Бесстрашный Барсук, ощетинив бакенбарды, со свистом рассекает дубиной воздух. Мрачный, ещё более почерневший Крот, размахивает тростью, бросая ужасающий боевой клич: «Крот! Крот!». Портупея отчаянного непоколебимого Крыса так и топорщится от оружия всех времён и разновидностей. Взбешенный оскорблённый, вдвое разбухший Жаб, прыгает ввысь, испуская пробирающие до костей жуткие возгласы.
– Жаб, значит, катил залихватски! – надрываясь, кричит он. Подождите, вы у меня покатитесь! – И пошёл прямо на Командира Ласок!
Их было всего четверо, но перепуганным до смерти ласкам казалось, что зал кишит коричневыми, жёлтыми и серыми чудовищами с огромными дубинами. Разбитые, загнанные ласки гурьбой носились из конца в конец и находили спасительный выход лишь в выбитых окнах, Мелькая пятками, пересекали зеленые лужайки и с тающими вдали криками бесславно исчезали.
Через каких-нибудь пять минут комната была полностью расчищена. На полу там и сям валялось несколько дюжин врагов, на которых Крыс деловито надевал наручники.
Барсук, отдыхая от трудов, облокотился на палку и вытер платком свой благородный лоб.
– Крот, – сказал он. – Вы, пожалуй, отличились больше всех! Выйдите, взгляните, что там делают часовые горностаи. Я думаю, благодаря вашей смекалке, у нас не должно быть с ними мороки.
Крот проворно исчез в окне. А Барсук предложил двоим другим поставить на ножки какой-нибудь стол, подобрать с пола вилки, ножи и тарелки, а также выбрать из осколков уцелевшие стаканы. И присмотреть заодно, нельзя ли найти что-либо подходящее для ужина.
– Я тяжело поработал, вот что, – на старый манер начал свой разговор Барсук. – Расшевелитесь, Жаб, и глядите повеселее! Мы возвратили вам собственный ваш дом, так должны же вы предложить нам что-либо к нашим бутербродам.
Жаб испытывал некоторую досаду, оттого что Барсук не сказал несколько приятных вещиц и ему. Хотя бы о том, что всего одним махом он кувырком послал через стол Шефа Ласок. Но и само внимание Барсука многого стоило. Жаб засуетился, к нему подошел Крыс. И скоро они вдвоем обнаружили в блюдце немного желе из гуаявы, потом холодного цыпленка, язык, который порядком уже укоротили, немного пропитанных ликером бисквитов и довольно обильную порцию салата из омаров. В кладовой, куда заглянули между делом, отыскали целую корзину французских булочек, сыр, масло, сельдерей… Все уже собрались было сесть за стол, когда в окно, усмехаясь, вскарабкался Крот с охапкой винтовок.
– Порядок, – отрапортовал он. – Насколько мне удалось выяснить, наши запуганные горностаи, едва услышав возню в холле, злобно побросали свое оружие и разбежались. С другими вышло ещё смешнее. Видя, как мчатся из окон прямо на них ласки, они подумали, что это измена, и сцепились с ними не на жизнь, а на смерть. Самое интересное, каждый мечтал лишь об одном – вырваться и дать деру. Но при этом колошматили один другого – смотреть потеха. Я наблюдал, как они кубарем катались по земле, большинство так и скатилось в реку! Короче, сейчас там пусто. Я вот подобрал на постах винтовки. Так что с этими все в порядке!
– Исключительно умное вы животное, – поддержал Барсук со ртом, набитым цыпленком и бисквитом. – Есть еще одно дело, которое мне надлежит поручить именно вам, прежде чем пригласить к столу. Мне не хотелось бы вас опять беспокоить, но я знаю, что в подобном вопросе замены вам нет. И я не постесняюсь сказать об этом в глаза каждому. Можно было бы, конечно, послать Крыса, не будь он поэтом. Прошу вас, Крот, поднимите всех этих парней с пола и лестниц и проследите, чтобы они привели в порядок несколько спален. Смотрите, чтобы тщательно вымели и под кроватями, постелили чистые простыни и, чтоб новые наволочки. Один уголок одеяла вместе с простынёй надо откинуть назад. Впрочем, что это я вас учу, вы и без меня все это знаете. В каждой комнате чтобы стоял бидон с горячей водой, и чтобы лежали мыло и свежее полотенце. А потом вы можете их немного похвалить, если вам понравится их работа, и вывести через заднюю дверь, чтобы с ними больше не встречаться. Ну, а после придете сюда и попробуете холодный язык. Уверяю вас, он отменный. Очень я вами, Крот, доволен!
Добрый Крот подобрал одну из тростей, построил пленных в шеренгу, отдал им команду: «Шагом марш!» и повел свой отряд к лестнице. Спустя какое-то время, он возвратился и с улыбкой доложил, что каждая комната сияет вроде нового пятака.
– И мне даже не приходилось их наказывать, – весело прибавил он. – Наверное, страхов на сегодня хватило. Когда на что-нибудь укажешь, они тут же соглашаются и еще просят, чтобы вы не беспокоились. Они очень сожалеют о том, что здесь натворили, но уверяют, будто все это вина командиров. И если, мол, чем-то можно искупить эту вину, то лично они готовы, и чтобы мы только приказывали. Поэтому я дал всем по хорошему пинку и не рекомендовал больше сюда возвращаться. Ну, они и рады стараться!
Наконец, Крот придвинул стул и подключился к еде. А Жаб, как подобает джентльмену, переборол свою ревность и сердечно сказал:
– Благодарю вас от души, Крот, за хлопоты и беспокойства, за бессонные ночи и, особенно, за вашу изобретательность сегодня утром!
Барсук был приятно удивлен, с улыбкой отметив:
– Ну, это уже слова настоящего Жаба!
На том они и закончили ужин, который прошел в полнейшем согласии. Все удалились отдыхать на чистых простынях в комфорте наследственного Жаб Холла, отвоеванного в доблестном неравном бою, где военная стратегия удачно сплелась с тактикой применения дубинок.
На следующее утро заспавшийся, как обычно, Жаб спустился к завтраку очень поздно. Не без удивления он обнаружил на столе лишь яичную скорлупу, несколько объедков застывших жёстких тостов и на три четверти пустой кофейник. Принимая во внимание, что как никак он теперь у себя дома, все это его отнюдь не обрадовало.