– Я, как раз, шёл к вам, чтобы…
– Не-ет! Уже не надо. Я уже сам всё решил! Я, Кэбек, решил! Я! Не ты! Ты понял?!
Король повертел головой и увидел мужчину в силласких доспехах и молодую женщину, стоящих на коленях со связанными руками.
Ыйджа злорадно усмехнулся и, подскочив к пленникам, занёс над головой меч.
– Это – моё послание Чхунчху!
– Нет! Ваше величество! – Кэбек рванулся к королю, но… опоздал.
Два взмаха меча, и генерал застыл с вытянутой рукой и мучительной гримасой на лице.
Тела мужчины и молодой женщины, истекая кровью, упали на траву.
Соён резко открыла глаза, и села на постели. Пару мгновений она с волнением смотрела в темноту. Затем, взгляд её начал тускнеть, и голова обречённо опустилась.
Молодая женщина встала и, не торопясь, вышла во двор. Немного постояв, она села на крыльцо и, обхватив руками колени, стала задумчиво смотреть на, освещённую луной, дорогу.
Скрипнула дверь.
– Соён, ты чего? – Юнгро, зевнув, подошла и села рядом.
– Мы… опоздали, Юнгро. – Голос Соён чуть дрогнул. – Теперь эту войну не остановить. – Она вытерла ладонью слезу. – Ведь я же… И, всё равно, ничего… – Соён заплакала.
– Ну-ну! Ты что! – Юнгро обняла подругу и положила её голову себе на плечо. – Это было очень… непросто. Успокойся.
– Ну, ведь могло же получиться!
– Да, могло. Но, шансов было мало. Мы и так торопились, как могли. Соён, мы, конечно, отличаемся от других людей. Но не на много. – Юнгро погладила её по голове.
Обняв подругу, она слегка раскачивалась и тихонько похлопывала её ладонью по спине. Соён постепенно успокаивалась.
– Ведь мы – не волшебницы из сказок. Мы – простые провидицы. – Юнгро улыбнулась. – Ну… я ещё драться умею.
Соён возмущённо подняла голову и вытерла слёзы.
– А я, что? Не умею, что ли?
– Да, умеешь-умеешь! Успокойся! – Юнгро махнула рукой и лукаво улыбнулась – Но я умею лучше.
– Кто? Ты? Лучше меня?
– Да, я! Лучше тебя!
– А, ну, пошли!
– Ну и пошли.
Пошарив в темноте, молодые женщины нашли себе какие-то палки и начали сражение.
Стук палок разбудил пожилую женщину. Увидев рядом с собой пустые постели, она встревоженно подскочила на месте. Но, услышав сквозь шум и треск женский смех, успокоилась. Она с улыбкой вздохнула и прошептала:
– Ваше высочество! Ваша дочь совсем выросла.
Закончив своё сражение, молодые женщины присели на крыльцо отдышаться.
– Ну, что? – У Соён явно улучшилось настроение. – Продолжим?
– Ладно-ладно! – Юнгро махнула рукой. – Мы обе хорошо дерёмся. – Она обернулась к подруге. – Так тебя устраивает?
– Да. Устраивает.
Соён потянулась и встала. Юнгро тоже встала, и они подошли к низенькой ограде, за которой проходила дорога.
– Значит, в Виресон смысла идти уже нет. Что тогда? – Юнгро повернулась к Соён.
– Мы пойдём… в Силла.
– Думаешь, повстречаться со своей мамой?
– Не только. Я ещё кое-что видела. И в этот раз, – Соён, прищурив глаза, посмотрела на, начинавший светлеть, горизонт, – мы не опоздаем.
Глава 5
Переливаясь солнечными бликами, медленные волны плавно набегали на песчаный берег и, оставляя ровные полоски пены, скатывались обратно в море. Местами, на их пути, возникали препятствия в виде множества открытых до бёдер женских ног. И тогда, ударяясь, волны рассыпались брызгами и, искрящимися, каплями стекали по гладкой коже под многоголосый женский смех, порой заглушавший шум прибоя.
Доксун смущённо пытался отводить взгляд, но куда бы он ни отворачивался, они везде попадались ему на глаза: выходящие из моря со своей добычей; сидящие под навесом, вычищая раковины; или просто, праздно бродившие, по берегу с улыбками на лицах.
За всё время нахождения на острове он так и не привык к этой униформе морских женщин. Ещё, когда рядом была Вольхва, у него получалось не обращать на это внимания. Но, она опять ушла в море за добычей. И Доксун снова почувствовал себя немного растерянным.
В горном крае Когурё он никогда не видел столько полуобнажённых женщин, свободно разгуливавших при свете дня и нисколько этого не стеснявшихся. Он не мог определить для себя, как к этому относиться и как ему при этом нужно себя вести.
– Уважаемый, я бы не советовал вам сидеть здесь с таким лицом.
Услышав мужской голос, Доксун оглянулся.
Пожилой коренастый мужчина с седой бородой и, опиравшийся, на палку слегка кивнул и, подойдя ближе, устроился на песке, рядом с Доксуном.
– Вам нельзя показывать им свою растерянность. Их языки – острые, как акульи зубы. Да и сами они, – старик, улыбаясь, пристально посмотрел на группу женщин, выходящих из моря, – настоящие акулы. Почувствуют вашу слабость, загрызут враз! – Старик весело рассмеялся, хлопнув себя по колену.
Его дружелюбный тон и, приправленные ироничным юмором слова, спасительным бальзамом пролились на душу Доксуна. Он с облегчением вздохнул и, повернувшись к старику, сидя поклонился.
– Меня зовут – Доксун. Я…
– Да, знаю-знаю! – Старик махнул рукой. – Всё наше побережье уже знает про вас. А я, – он слегка наклонил голову, – дедушка Мокче. – Заметив некоторое недоумение на лице Доксуна, он похлопал ладонью по своей палке. – Это всё из-за неё. Уже лет пятьдесят хожу с этой палкой. Когда был подростком, попали мы с отцом в шторм. И било нашу лодку во-он об ту скалу. Мне ногу сломало, а отцу голову. Так и не достал я его оттуда. – Старик улыбнулся. – Такое для нас – привычно. Многие там остаются. Поэтому могил на острове мало.
– Я, кажется, о вас слышал. – Доксун с улыбкой кивнул. – Вы – староста этой деревни.
– Да, уж! – Старик небрежно махнул рукой. – Я, конечно, староста. И отвечаю за деревню перед правителем острова. Но, главная здесь – бабушка Кхаль. Это – такая вредная женщина! – Старик, съёжившись, дёрнул плечами, словно его обдало ледяным ветром. – Всю жизнь её знаю.
Не зная, что на это ответить, Доксун вежливо улыбался.
– Вам, наверное, всё это – странно? Ведь там, откуда вы пришли, всё совсем иначе устроено?
– Ну… в общем-то, да. У нас, в основном, всё решают мужчины.
– Вот! Видите! – Старик безнадёжно вздохнул. – Здесь тоже не всегда так было. Когда-то и на нашем острове мы были главными. Правда, это было ещё до моего рождения. Но, мой дед мне рассказывал. – Старик задумчиво посмотрел вдаль. – Мужчины были добытчиками. Они уходили в море, и многие из них оттуда уже не возвращались. И женщинам пришлось всё брать в свои руки. – Старик грустно улыбнулся. – Вот так всё и изменилось. Море даёт нам всё, что мы имеем. И берёт за это свою плату.
Вдруг, старик, словно что-то вспомнив, оживился. Опираясь на палку, он поднялся и, положив руку на плечо Доксуна, посмотрел ему в глаза.
– Поднимайтесь!
Доксун удивлённо посмотрел на старика.
– Пойдёмте! Я вам что-то покажу. – Старик улыбнулся.
Доксун встал и пошёл вслед за стариком, оставлявшем на мокром песке маленькие углубления от своей палки.
Они обогнули небольшую каменную гряду и вышли на песчаный пляж, весь покрытый деревянными столбами с натянутыми на них верёвками. С верёвок свисали, чуть раскачиваясь на ветру, длинные гирлянды плоских овальных предметов.
– Что это? – Доксун удивлённо остановился.
– Это – то, что даёт нам море. – Старик с гордостью улыбнулся. – Это – наше богатство, наша добыча – «морские ушки»[24]. Вы, наверное, видели, как женщины вырезают их из раковин? Есть ещё жемчуг. Однако то, что видите здесь, имеет гораздо большую ценность. Особенно сейчас.
Заметив недоумение на лице Доксуна, старик продолжил:
– Наши «морские ушки» пришлись по вкусу в империи Тан. Недавно их торговцы пожелали выкупать по хорошей цене весь наш улов. И всё это приготовлено для них. Через несколько дней они должны приплыть к нам на своём корабле.
– Это будет хорошо для вас?
– Конечно. Это будет хорошо для всех, а для меня особенно. Ведь раньше я занимался продажей нашей добычи. Это было очень утомительно и очень не просто. Приходилось ездить в Силла, в Пэкче…
– А не лучше ли было бы продавать это в Яматай? Это ведь совсем близко от вас.
– Что вы? У них этого добра и своего хватает. И они тоже хотели бы продавать свои «морские ушки» в Тан. Но… Будда сделал, на мой взгляд, очень правильный выбор. И теперь, танские торговцы будут сами приезжать именно сюда и забирать всю нашу добычу. Вот только… надо всё хорошо подготовить. Чтобы наша первая сделка с ними прошла гладко. – Старик с удовлетворением вздохнул. – А я… наконец-то смогу передохнуть.
Некогда узенькая горная тропинка, петлявшая среди скал, превратилась в широкую, протоптанную тысячами ног, дорогу. Буйная растительность, ещё недавно безраздельно властвовавшая в этом месте, с каждым днём неуклонно отступала к обрыву в ущелье, уступая территорию камням и пыльной глине.
Культуре народа, населявшего этот край, было не свойственно такое грубое отношение к природе и вообще, ко всему, окружающему их миру. Эти люди всегда старались делать всё аккуратно, бережно, с разумным смыслом. Поэтому и тропинка изначально была проложена так, чтобы не нарушить гармонию, радующую глаз и, успокаивающую душу.
И то, что эти люди в своих действиях, сейчас, пренебрегали своими привычными правилами, говорило лишь об одном – они находятся в необычном для себя состоянии паники. Когда все правила затмевает только одно стремление – выжить.
Они побросали свои дома, всё своё, годами накопленное, имущество. И взяли с собой только самое ценное – своих детей.
А изящная горная тропинка стала дорогой. Дорогой жизни и надежды.
Это был один из немногих путей из Пэкче в Силла.
Они шли уже довольно долго и изрядно устали, когда ступили на маленькую площадку, примыкавшую к скале.
Крепкий мужчина с натруженными руками, три женщины и двое мальчиков, младший из которых, лет пяти, совсем выбился из сил и, сев на камни, отказывался идти дальше. Старший, вероятно его брат, пытался его поднять, хотя было заметно, что он и сам едва передвигает ноги.