Молодая женщина звонко рассмеялась.
– Нет, конечно! У тебя будет другое имя.
– А какое?
– Ну… я пока не знаю. Придворный астролог сейчас подбирает тебе подходящее.
– А… Его Величество? Он не будет против?
– Нет. Его Величество не будет против. Он – мой брат, и я с ним уже разговаривала об этом.
– Да? И что он сказал? – Девочка продолжала недоверчиво допытываться.
– Всё хорошо, Нуни! – Молодая женщина с улыбкой кивнула головой. – Он сказал, что очень рад, что при дворе появится ещё одна принцесса. Да ещё и такая смышлёная.
– А он, что, меня знает?
– Да. Тебя уже все знают. И скоро ты тоже со всеми познакомишься. Через несколько дней тебя официально представят. Будет праздник, и там ты увидишь своих братьев и сестёр. И все будут дарить тебе подарки.
– Да? – Девочка оживилась. – А когда это будет?
– Скоро. Но, сначала должно пройти празднование дня рожденья Его Величества.
– У Его Величества день рожденья? – Девочка подняла брови. – А можно я ему тоже что-нибудь подарю?
– Ну… Детей туда не пригласят. – Принцесса Чинсон с сочувствием посмотрела на Нуни и улыбнулась. – Но, мы что-нибудь придумаем.
Узнав о гибели одной из своих дочерей и зятя от руки безумного правителя Пэкче, король Муёль хотел отложить празднование своего дня рожденья. Но, придворные советники и министры настойчиво убеждали его не делать этого. Они мотивировали это непростым положением в стране, воюющей на два фронта, а если считать, ставшие постоянными, набеги яматайских пиратов, то и на три. В такой момент, как считали они, народу было необходимо какое-нибудь значимое событие, которое может стать национальным праздником, дающим людям уверенность в незыблемости своего положения.
На роль такого праздника вполне подходил день рожденья короля, как продолжателя священного дела своих предков, великих правителей Силла. Поразмыслив, Чхунчху согласился с доводами придворных, и подготовка к празднеству началась.
Солнечный диск, сойдя с зенита, начал медленно клониться к закату, и дневная жара стала спадать, уступая место вечерней прохладе.
На площади перед дворцовыми воротами было оживлённо. Со всех сторон, заполняя прилегающие улицы, стекались, нарядно одетые, жители Сораболя. Они, приветливо улыбаясь, кланялись друг другу и отпускали весёлые шутки, встречая знакомых. По краям площади предприимчивые хозяева таверн уже расставили столы и зазывали прохожих отведать разные праздничные блюда или же, просто, пропустить чашечку бодрящего напитка.
Было заметно, что все, собравшиеся, здесь люди, даже будучи незнакомыми друг другу, чувствовали себя сейчас одной большой семьёй, одним народом.
Глядя на это с дворцовой стены над воротами, Чхунчху, улыбаясь, подумал, что, пожалуй, советники были правы – праздник отменять было нельзя.
У самых ворот собралась небольшая группа аристократов. Они по очереди показывали дворцовым стражникам маленькие оранжевые свитки-приглашения и проходили через ворота на внутреннюю площадь дворца, где уже всё было готово к празднику.
Внимание короля привлёк, продиравшийся сквозь толпу, монах. Он очень торопился и, уже почти бегом добравшись до ворот, предъявил свой оранжевый свиток. Монах оказался последним из приглашённых, и ворота за ним закрылись.
Чхунчху пристально смотрел на монаха и о чём-то думал.
– Ваше Величество! Заканчивается Час Обезьяны.
Очнувшись от своих раздумий, он обернулся и увидел перед собой, согнувшегося в поклоне, чиновника, ответственного за проведение праздника.
– Вам пора!
Король задумчиво кивнул и медленно двинулся к каменной лестнице.
Волнующая душу, музыка переплеталась с шелестом, кружащихся платьев танцовщиц на большом круглом помосте в центре внутренней площади дворца. Разноцветные ленты в их руках взмывали вверх, словно, фейерверк.
Гости, сидящие за длинными рядами столов, улыбаясь, покачивали головами в такт музыке и приветливо переглядывались друг с другом, выражая при этом высшую степень удовлетворённости.
Немного выше, на средней площадке широкой каменной лестницы, за большим столом во главе с именинником, собрались самые близкие ему люди.
– Ваше Высочество! – Королева Мунмён обернулась к сыну. – Как прошла ваша встреча с нашей новой маленькой принцессой?
– О-о! – Принц Поммин, словно, что-то вспоминая, на мгновение задумался и вдруг рассмеялся. – Она – замечательная! Я не ожидал такого от маленького ребёнка! Она разговаривает, как взрослая. Мы очень долго общались. И… если бы мне не надо было уходить на урок… – Он устремил взгляд на другой край стола. – Тётя, можно мне завтра опять зайти в Цветочный дворец?
– Конечно. – Принцесса Чинсон улыбнулась. – Мы будем рады.
– Ваше Высочество! – Королева чуть наклонилась к принцу и мягко прошептала: – Мы, конечно, привыкли к тому, что у вас с принцессой Чинсон довольно простые отношения. Но всё же на людях, пожалуйста, соблюдайте этикет.
– О! – Принц смутился. – Простите, Ваше… – он с озорной улыбкой наклонился к королеве, – мама.
Королева, закатив глаза, покачала головой.
С небольшой террасы верхней галереи за праздничными действиями с восхищением наблюдала ещё одна пара маленьких глаз.
– Ваше Высочество! Вас заметят. Пожалуйста, спрячьтесь! – Молодая служанка, тревожно оглядываясь по сторонам, дотронулась до плеча девочки.
Нуни послушно кивнула, но, встав за колонну, не удержалась и высунула из-за неё голову.
Два месяца, пока не были улажены все формальности, она временно жила в доме родителей Минсока и думала, что попала в небесное царство благоденствия. Но то, что она увидела за последние дни здесь, во дворце, превосходило все её самые невероятные фантазии.
Глядя вниз, Нуни заметила принца Поммина, встречи с которым она так боялась. Ей сказали, что он – наследник престола, и она думала, что принц будет смотреть на неё высокомерно, как тот толстый мальчишка с её улицы. Но всё вышло совсем не так. Хоть наследник был совсем взрослым, ему уже исполнилось четырнадцать, он оказался очень весёлым и простым в обращении. Нуни очень понравилось с ним разговаривать, и ей было жаль, что принцу надо было уходить.
Нуни пристально смотрела на красивую молодую женщину, сидящую за столом напротив принца и, ставшую воплощением всего хорошего, что произошло в последнее время в её маленькой жизни. Вспомнив просьбу принцессы, Нуни прошептала: «Мама».
Словно услышав это, принцесса Чинсон задумчиво улыбнулась. Следуя за музыкой и плавными движениями танцовщиц, разум уводил молодую женщину всё дальше, в глубины её памяти, перебирая разные моменты всей жизни.
Потеря родителей в раннем возрасте. Лживые глаза придворных постоянно, пытавшихся, использовать её в своих интригах. Добрые руки старой служанки, дарившие ей материнское тепло. А ещё, была борьба, исполненная долгом. И, наконец, любовь и, начинавшее пробуждаться, ощущение схожее со счастьем материнства…
Молодая служанка, склонив голову, аккуратно налила вина в кубки принцессы и короля. Сделав это, она плавно засеменила, пятясь назад. Оказавшись в тени, девушка метнула быстрый тревожный взгляд в толпу гостей и медленно, не привлекая внимания, развернулась и ушла, скрывшись за углом здания.
Танцовщиц сменили на помосте хвараны со своим танцем с мечами. Чуть заметно кивая ему в такт, принцесса потянулась к кубку.
– Ты выглядишь неприлично счастливой, Чинсон! – Подперев голову рукой, разомлевший король с улыбкой смотрел на принцессу. – Сегодня, день рожденья – у меня, а не у тебя.
– Ой! Прости, урабони! – Принцесса, улыбнувшись, опустила, протянутую к кубку, руку.
– Да, ладно! – Король сделал, притворно обиженное, лицо. – Я уже к этому привык. Всем вокруг – счастье, а мне – одни заботы.
– Ну, я же извинилась! – Принцесса, в притворном возмущении, подняла брови. – Хватит ворчать в свой день рожденья! Давайте выпьем за ваше здоровье! – Она снова взялась за кубок.
– Хорошо! Только я хочу выпить за тебя и за твоё счастье! – Король оглянулся на, стоявшего невдалеке, Минсока.
– Нет, сегодня пьём только за вас, Ваше Величество! – Принцесса подняла кубок.
– Ладно. Ты пьёшь за меня, а я – за тебя. – Король поднял кубок.
Принцесса с улыбкой кивнула и, поднеся кубок к губам, начала пить.
Вдруг! Она остановилась, озадаченно широко раскрыв глаза и, оторвав кубок ото рта, на мгновение задумалась, пытаясь определить запах содержимого.
– Чхунчху, не пей! – Чинсон резко выбросила вперёд руку, выбив кубок у короля.
Кубок опрокинулся. По золотистой шёлковой скатерти разлилось тёмно-красное пятно.
Король, опешившим, взглядом смотрел на принцессу. Она, схватившись рукой за горло и пытаясь сделать вдох, другой рукой оперлась о край стола. Вдруг рука бессильно подогнулась и скользнула вниз. Принцесса упала.
Король рванулся вперёд, чтобы её подхватить, но не успел. Королева Мунмён с встревоженным взглядом быстро поднялась со своего места и бросилась к принцессе. За ней устремился принц Поммин. Подоспели слуги. Подбежавшего, Минсока, схватив за руку, остановил король.
– Минсок! Монах! – Король кивнул в сторону гостей. – Не дай ему уйти!
Минсок понимающе кивнул и, выпрямившись, подал знак страже.
Тихо, не привлекая внимания, стража встала у ворот, и так же тихо хвараны быстро распределились по краям площади.
Нуни выскочила из-за колонны и, прижавшись подбородком к перилам, устремила встревоженный взгляд вниз. Она набрала полную грудь воздуха и не могла выдохнуть. Увидев, что девочка задыхается, служанка попыталась ей помочь. Но Нуни вырвалась из её рук и бросилась к лестнице.
Она бежала, задыхаясь, со стоявшими в глазах слезами. Добежав до ступенек, девочка, наконец, выдохнула и заплакала. Душу охватило отчаянье. На её глазах рушился, уже начинавший расцветать яркими красками, мир. Девочка внезапно осознала, что он весь заполнен этой молодой, ставшей уже такой близкой, женщиной. Всё остальное было неважно. Нуни готова была отдать все эти приятные изменения в её жизни и вернуться в свою маленькую серую каморку, лишь бы там, вместе с ней, была… мама…