отец не боялся ничего
а я боялась что если его парализует
я буду ходить за ним
а он будет жить долго и ненавидеть всех живых существ
и в первую очередь
меня
я боялась потому что у нас не было денег
чтобы на случай болезни отца нанять ему сиделку
лечить его покупать дорогие лекарства памперсы
для взрослых
мазь от пролежней спутниковое телевидение молоко
если бы это случилось
мне бы пришлось бросить две работы в Москве
и поехать в Астрахань
чтобы за ним ухаживать
и зарабатывать там на лекарства сиделку еду для себя и отца
отец умер внезапно и ничего такого не случилось
и я вздохнула с облегчением
у матери рак
сначала ей отрезали грудь
теперь метастазы появились в печени
каждое утро я просыпаюсь не с мыслями
о том как ей больно
и какие унижения она терпит от врачей
городской поликлиники
я думаю о том что когда с ней совсем будет плохо
мне нужно будет позаботиться об услугах хосписа
и достать дорогие
запрещенные на территории российской федерации
лекарства
и найти на это деньги
от этих жалких мыслей невыносимо страшно
и противно от самой себя
я работаю в книжном магазине
год назад я простояла всю ярмарку нонфикшн
на стенде альянса независимых издательств
в среду с 14 до 20
в четверг с 11 до 20
в пятницу с 11 до 21
в субботу с 11 до 21
в воскресенье с 11 до 20
а потом пришла домой и легла на пол
и не смогла подняться сама
у меня отнялись ноги
мое тело отказало
и я лежала в нем и водила глазами
у меня не было слез
я только и думала
что если сейчас я не встану
то я не смогу работать
и что тогда со мной будет
но я расходилась
в этом году снова ярмарка
и я стояла за прилавком
продавала книги
и гадала откажут ли ноги в этот раз
пожилой мужчина с ухоженной бородой
в тонком пуховом жилете
подошел к моему прилавку
за ним бежала его ассистентка с планшетом в руках
она вычеркивала из списка купленные книги
я видела его год назад
и увижу еще через год
и еще и еще через год
и еще
он бросил оценивающий взгляд на книги
а потом такой же взгляд на меня
потрогал бороду потрогал книги
что-то сказал своей ассистентке
а потом он взял книгу итальянского фашиста курцио малапарте
небрежно открыл ее
и спросил меня
была ли я в доме курцио малапарте
я ответила ему что не была
он посмотрел на меня с презрением и сказал:
а мы – были!
я не была в доме курцио малапарте
я даже не знала что у курцио малапарте был дом
и только потом прочла
что это прекрасная вилла
завещанная им китайской народной республике
потому что уже ближе к смерти
курцио малапарте превратился в фанатика маоиста
он мог себе это позволить
иду по Тверской от метро к Электротеатру
сегодня мы не работаем сегодня в фойе Электротеатра
фуршет
те кто его устраивают – продавцы машин продавцы дорогих часов
продавцы искусства и театральных машин
они просят убрать книжную лавку
на время мероприятия
они говорят здесь не место книготорговле
иду по Тверской и думаю книготорговля для них
это как продавать семечки на улице
или куклы с лотка
одна мне так и сказала
как вы себе это представляете?
у меня здесь будут стоять часы
за миллион долларов – а рядом будет ваша ебаная канцелярка
и я ответила что знаете мне насрать на то сколько ваши часы стоят
это мои книги и они мне дороже вашего миллиона
менеджеры потом замяли ситуацию и вообще очень скоро все забыли
только после этого разговора я долго плакала
когда я иду по Тверской от метро до Электротеатра
я думаю о смерти
сегодня я иду чтобы убрать книги к открытию выставки
чтобы люди журналисты и художники
не видели изнанки
а видели только кристально чистые лицевые швы
бережно обработанные кураторами и обслуживающим
персоналом
когда книжная лавка закрыта она выглядит
как ночлежка
ободранные картонные коробки с книгами
опущенная чёрная шторка прикрытые тканью
журналы
они не хотят это видеть
сегодня они даже попросили содрать наклейки
со стойки
которые приклеила Саша это стикер с её рисунком
на нем женщина в руке держит череп
панк Гамлетесса думаю я когда смотрю на эту наклейку
и думаю что это сашин вклад в разрушение
стерильного буржуазного мирка Электротеатра
я не содрала наклейку потёрла её ногтем она крепко держится
интересно
когда я приду в театр будет ли она на месте
иду по Тверской к Электротеатру и думаю о смерти
на тех часиках за миллион были камнями и золотом выложены
игривые обезьянки
я не видела часов вживую но видела постеры
с их изображением
я часто вспоминаю этих обезьянок
они ловко танцевали на циферблате
такой себе ванитас 2016 года
сегодня я шла по Тверской думала о Лиде Юсуповой
о её наивной смелости
и о том её стихотворении где она обращается
к мертвому сыну
я взяла книжку ритуал С-4 с собой
потому что хотела перечитать текст о камнеломках
я надеялась что он мне поможет написать мой текст
об Эвридике
но наткнулась на текст Чижик
иду и думаю о смерти
о том что когда мама умрет мне станет так безрассудно
легко
и я заплачу
представляю себе как она спит и не знает
о бриллиантовых обезьянках
о том как гладит рукой с красивыми ногтями
лысую от химии голову
как поправляет скомканный в форме груди
самодельный протез
а ещё по привычке лежит в позе Венеры и смотрит
телевизор
морщится от запаха кинзы и базилика
она предлагала мне потрогать то место где раньше была сиська
так она её назвала сиська
но я не стала отказалась
я могу себе представить весть о её смерти и это мне кажется легче
чем вспоминать её не по годам окоричневевшее от сигарет водки
и болезней тело
ещё сложнее её потрогать
произнести вслед за ней это слово – сиська
иду к Электротеатру и думаю о том что нужно иметь смелость
а в чужих глазах беспринципность и тягу к спекуляции
чтобы написать тексты о мертвых родителях о мертвых детях
обо всех которые не были героями
не погибали в автокатастрофах
не пали на войне чьи жизни не забрала история их жизнь не останавливалась от
стерильно чистого сердечного приступа
и кровоизлияния в мозг
они просто умерли от туберкулеза СПИДа рака
шизофрении
они гнили и разлагались изнутри они воняли
они утрачивали человеческий облик
написать тексты в которых не будет трепета
написать тексты которые станут поэзией
один человек мне сказал
что стихотворение это такая чистая штука
в которой нет ни одного лишнего слова
нет думаю
стихотворение
это вылизанное место вот что такое стихотворение
это вылизанная рана на бедре собаки
кислое от сукровицы и выступающей крови
рыжее с мокрой шерстью по краям
вот что такое стихотворение
Ветер ярости
У этого цикла очень долгая и болезненная история. Я писала его около полугода, и так совпало, что начала я его писать за месяц до начала флешмоба #янебоюсьсказать[4]. Я никогда не тороплюсь с публикацией, «ветер» я вообще не собиралась публиковать, если честно. Даже побаивалась это делать. Когда я росла, я смотрела на женщин, которые меня окружали, я не понимала, почему все, что с ними происходит – побои, изнасилования, убийства, – происходит. Я с детства наблюдала, как насилие над женщинами, жестокое, страшное, встроено в повседневность. Мать рассказывала мне, что когда она была маленькой, ее отец, мой дед, накручивал на кулак вафельное полотенце и бил мою бабку, по грудям, почкам, животу, печени, каждый раз, когда она возвращалась с работы. Так он выражал свою ревность. Он не бил по лицу, чтобы утром она могла идти на работу. Когда мать подросла, она начала защищать ее от отца. Когда росла, я видела, как мать избивает ее сожитель, а тетку – ее парень, я пишу об этом в тексте “Что я знаю о насилии”. Сексуальное насилие – центральная тема цикла. Мы живем в мире, где женщина, пережившая изнасилование, слышит в свою сторону, что она провоцировала насильника, слышит, что она сама виновата, а домогательства и сексуальное насилие со стороны мужчин списываются на слабость и инстинкт. Я видела многих женщин, переживших изнасилования, я знаю женщин, которые в рутинном режиме занимаются сексом по принуждению. Я сама много раз попадала в ситуации, когда легче было “перетерпеть”, и терпела. Несколько раз я избегала изнасилований, а в другие разы – нет. Я знаю, что чувствует женщина, которая идет по улице в два часа ночи, у меня с собой всегда – нож или связка ключей. Когда я писала “ветер”, я мучилась вопросом – почему мы переживаем все это, почему мы терпим и почему “нет” означает “да” для насильника. И почему они, справив свою неугомонную нужду с помощью чужого тела, безнаказанно идут дальше. Рассказывают своим друзьям о победах на фронте любви (не зря метафора войны так прижилась в дискурсе, относящемуся к сексу). Я начала читать тексты о жертвах из