– Я совсем не знаю закона об иммиграции…
– Он очень простой. Мы предоставим вам все необходимые данные.
– Тогда можете рассчитывать на меня.
– Как ваше имя?
– Роуз Симмонс. Не знаю, получится ли у меня, я не говорю по-испански.
– У нас есть переводчики. Большое спасибо, Роуз.
– Фирма предоставит вам свободное расписание и сохранит за вами зарплату, мисс Симмонс, но вы не можете пренебрегать вашими обязанностями здесь и дополнительные часы не будут оплачиваться, – пояснил Ламберт.
– Понимаю, сэр.
– Вы не пожалеете, Роуз, уверяю вас, – добавила Селена.
Фрэнк покраснел. Ему казалось, что Селена Дуран не сводит с него глаз, выделяет его среди прочих, избирает, судит.
– Наше дело не приносит ни денег, ни славы, поэтому почти все сотрудники – женщины. Уход за детьми в местах задержания, социальная и психологическая помощь тоже в женских руках, – продолжала Селена.
Поддавшись неудержимому порыву, Фрэнк тоже поднял руку и объявил, что готов сотрудничать. Раздался дружный хор восклицаний. Никто не ожидал такого от Фаворита, самого амбициозного члена команды. Ламберт сделал ему знак выйти в коридор, вышел сам и закрыл за собой дверь.
– Как вы собираетесь заниматься этим, Анджилери? Вы должны полностью посвятить себя Альперстайну.
– Займусь в свободное время.
– У вас нет свободного времени. Отпуска тоже нет.
– Я проведу Рождество с родителями в Бруклине, пробуду там два дня и захвачу с собой материалы по Альперстайну. Но напоминаю: мы не можем творить чудеса, любые присяжные его приговорят. Одной из его жертв, которую он накачал наркотиками и изнасиловал, было четырнадцать лет.
– Употребите все средства, чтобы дело не попало в суд. Допу́стите ошибку – можете попрощаться с карьерой.
– Не беспокойтесь.
После собрания Селена Дуран забрала свой компьютер, сложила заметки и принялась записывать данные Роуз Симмонс и Фрэнка Анджилери и объяснять, чем им предстоит заняться в «Проекте „Магнолия“». Сначала они пройдут онлайн краткий вводный курс по соответствующим законам, потом им выделят пару дел для тренировки. Они познакомятся с несовершеннолетними, рассредоточенными по разным местам заключения, подготовят защиту и будут представлять интересы детишек, когда дело дойдет до суда. Это может затянуться, сказала Селена, суды перегружены, тысячи и тысячи дел лежат без движения.
– Предупреждаю: стоит войти в этот мир, обратной дороги не будет, – добавила она и заговорщицки подмигнула.
– Раз уж вы нас заполучили, мисс Дуран… – начал Фрэнк.
– Зовите меня Селеной.
– Селена. Самое меньшее, что ты можешь сделать, – принять приглашение пообедать с нами, – предложил Фрэнк.
– Я не смогу, – извинилась Роуз. – Сегодня родители мужа приезжают из Миссури на Рождество.
– А я вечером улетаю в Лос-Анджелес, – сказала Селена.
– Ты там живешь?
– Я живу в Аризоне, но моя семья – в Лос-Анджелесе. Проведу с ними сочельник, а на следующий день вернусь к работе.
Фрэнк молча возблагодарил небо за то, что Роуз оставила их одних, убедил Селену, что до ее вылета времени еще предостаточно, и повел девушку в «Бульвар», дорогой ресторан, где его шефы обедали с шампанским «Дом Периньон». Эта соцработница в поношенных ботинках, пальтишке из секонд-хенда, с сумкой кричащей расцветки, в которой помещался весь ее багаж, была полной противоположностью тем утонченным женщинам, с которыми он обычно красовался на публике. Фрэнк хотел произвести на нее впечатление, поприветствовав метрдотеля по имени, но она висела на телефоне, болтала по-испански. Им предоставили столик в глубине, у окна, и официант, который хорошо запоминал клиентов, щедрых на чаевые, принес им вместе с меню по бокалу просекко.
– Это игристое вино из региона Венето, на севере Италии, – пытался наставлять Селену Фрэнк.
– Неплохое, – согласилась та, одним глотком осушив бокал.
Фрэнк понял, что тратиться на дорогие напитки в ее случае бесполезно, Селена не отличит «Квинтессу»[8] от простого кулинарного вина. Было ошибкой напроситься в волонтеры, не получив достаточной информации, и еще одной ошибкой – пригласить эту женщину в ресторан; в том и в другом случае он влип по полной. Оба решения он принял, поддавшись соблазну; первое – чтобы показать Селене, какой он принципиальный и сострадательный, второе – чтобы подготовить почву для более интимной встречи в ближайшем будущем, когда он вернется из Бруклина. «Какой идиот», – выругал себя Фрэнк скорее в смущении, чем с досады. Но едва завязалась беседа, все его сомнения рассеялись.
Они выпили бутылку «Квинтессы», рассказывая о себе, – точнее, почти все время говорил Фрэнк, а Селена слушала с рассеянным видом. Ее удивило, что Фрэнк распространялся о трудностях своей работы, о выступлениях в суде, походя упомянул, что окончил Йельский университет, но так и не спросил, чем он будет заниматься в проекте. «Не стоит его торопить, этот зазнайка еще успеет спуститься с небес на землю», – с улыбкой подумала она.
Селена заказала медальоны С жареной картошкой. Фрэнк собрался было сделать замечание насчет калорий, но вовремя удержался. Он выбрал палтуса на пару: следил за фигурой. Почти все его прошлые девушки были вегетарианки и едва прикасались к тарелке – он не помнил, чтобы хоть одна из них ела хлеб или десерт, как Селена Дуран, которая мигом поглотила свое блюдо и смела салат.
Обед затянулся, и Фрэнк решил пропустить проклятый праздник в офисе и отвезти Селену в аэропорт: так он сможет пробыть с ней лишних полчаса. Тот факт, что позже ему придется снова ехать в аэропорт уже на свой рейс, его не расстраивал.
Селена, с утра ничего не евшая, наслаждалась профитролями под шоколадным соусом, а Фрэнк рассказывал, как проходит Рождество в Бруклине, где его семья жила с тех самых пор, как дед и бабка эмигрировали с Сицилии. То был единственный праздник, собиравший всю семью, и присутствовали все без исключения: его родители, двое дедов и две бабки, его братья с супругами, внуки, несколько кузенов, одинокая соседка, которая когда-то пела в опере, и чокнутый дядюшка Лука.
– Потрясает пистолетищем времен Гарибальди[9] и хвастается, что сражался в Интернациональных бригадах во время Гражданской войны в Испании. Если все так, ему сто три года, но выглядит он не больше чем на девяносто.
– Расскажи мне о твоих родителях, – попросила Селена, чтобы самой поменьше говорить и спокойно поесть.
– У них лучшая итальянская закусочная в Бруклине. Отец, мне кажется, за целую жизнь не прочел ни одной книги, но всех своих детей заставил получить образование. Мама – природная стихия, чаще всего она ласковая, но когда рассердится – спасайся, кто может. Она нас била деревянной ложкой. Однажды стукнула меня по голове крышкой от кастрюли с макаронами. Не то чтобы очень больно, но я до сих пор не подхожу близко, когда она готовит. С нами ни разу не сказала ни слова по-английски. У нас в семье скандалят и мирятся по-итальянски.
– А у нас по-испански. Итальянский язык тебе пригодится, он немного похож на испанский, – заметила Селена.
– Я изучал испанский в школе и в университете, но придется немного освежить знания.
– Дети, твои будущие клиенты, все понимают, если им улыбаешься и говоришь ласково: поверь, Фрэнк, с ними не нужно много слов. Мой испанский далек от совершенства, но работа помогает его улучшить, – призналась девушка.
– Ты, по крайней мере, говоришь.
– Благодаря прабабушке, которая говорила со мной только по-испански.
– Мало кто может похвастаться прабабушкой, – заметил Фрэнк.
– У нас в семье несколько поколений бессмертных женщин. Мужчины приходят и уходят или умирают, не задерживаются надолго, поэтому мы все носим фамилию Дуран, от прабабки. Она родилась в Мексике, как и бабушка – она у нас ясновидящая, но моя мать родилась здесь, как и моя сестра, и ее двое детей, и я.
– Ясновидящая, говоришь?
– Духовидица. Это природный дар. Мертвые общаются с ней. Иногда она их видит.
– Ты шутишь!
– Она знаменитость. Ты не слышал о Доре Дуран? О ней сняли несколько передач. Она участвовала в программе по исследованиям паранормальных явлений в Чепменском университете. К ней обращаются из полиции, приходят самые разные люди. За консультацией.
– О чем?
– По-разному бывает.
– Ну например?
– Недавно искали пропавшего мальчика девяти лет. Бабушка сказала, что тело в колодце.
– Она и убийцу смогла обнаружить? – спросил Фрэнк, стараясь не рассмеяться.
– Его никто не убивал, он упал случайно.
– Как твоя бабушка узнала?
– Иногда сон, иногда очень сильное ощущение или предчувствие. Бывает, что к ней приходит потерянная душа. С тем мальчиком так и было. Бабушка пошла забрать из школы детей моей сестры, ждала их, сидя на скамейке в парке, и тут мальчик вдруг возник рядом с ней. Бабушка похолодела с головы до ног, сердце бешено забилось. Мальчик сказал, где он находится, и сразу исчез.
– Ты росла, окруженная мертвецами, – просто мурашки по телу, – насмешливо проговорил Фрэнк.
– Я их не вижу и не слышу, они никогда меня не беспокоили, – ответила Селена, подхватывая последнюю каплю шоколадного соуса.
Они ушли из ресторана последними. Сели в машину, и Фрэнк отвез ее в аэропорт. Они договорились встретиться после Рождества в Аризоне, а тем временем Селена пришлет ему курс лекций, который следует изучить. Она объяснила, что у судей нет времени на бумажную волокиту, нужно упрощать по максимуму и действовать быстро, законные основания необходимы, но важнее вызвать сочувствие. Все зависит от судей, есть судьи понимающие, а есть козлы. Новые – все козлы.
В аэропорту Фрэнк провожал Селену до последнего, а потом следил взглядом, как она проходит контроль безопасности и исчезает внутри. Он надеялся, что девушка обернется, махнет рукой на прощание – уж это он по крайней мере заслужил, посвятив ей так много времени, – но Селена обманула его ожидания.