Старик ждал встречи с Селеной, как молодой жених. В былые времена их еженедельные свидания были бы невозможны, потому что девушка жила в Аризоне, но спасибо пандемии: они говорили через экран так, будто находились в одной комнате, и даже вместе пили чай: она в своем кабинете, а он в своем. Самуил предполагал, что Селене с ним не слишком скучно, потому что порой она отвлекалась от темы Аниты и рассказывала ему о своей жизни – о своем странном женском семействе, с которым хотела бы его познакомить, о проблемах на работе и о делах сердечных. Селену, чьи профессиональные цели были предельно ясны, мучила неопределенность в области чувств.
– Хотела бы я, чтобы мой отец был таким, как вы, – однажды сказала она.
– Скорее я бы мог быть вашим дедушкой. На самом деле я плохой отец для своей дочери и не очень хороший дед для внука. И мне из-за этого совестно.
Селена рассказала Самуилу о Милоше Дудеке, о том, как в Ираке и Афганистане он дослужился до сержанта, но ушел из армии разочарованным и убежденным в бессмысленности американского присутствия в этих странах. Военный опыт сформировал личность Милоша и отдалил от отца, чей взрывной характер пугал его в детстве и подавлял в юности. Милош не вернулся к семье в Чикаго и навещал родных только по особым случаям; не скучал он и по общине поляков, в которой вырос. Он обладал внешностью гладиатора, был старателен в работе и несколько старомодно предан Богу, стране и семье, но больше всего Селену привлекала его романтическая душа. Они встретились, когда он ушел из армии, а она только окончила среднюю школу; Милош был закален военной службой и приступал к жизни дальнобойщика, а она была избалованной девушкой из женской семьи, которая почти не видела мира вне дома и школы.
Познакомившись с Селеной, Милош поверил и затем верил еще несколько лет, что сможет научить ее уму-разуму, поможет повзрослеть и направить ее жизнь в нужное русло. Он хотел поскорее сыграть свадьбу, она же собиралась учиться. Милош не получил высшего образования и рядом с образованными женщинами терялся, чувствуя себя неполноценным. Он считал, что от профессии Селены не будет никакого толку, потому что ее будущее – стать женой и матерью, но она занялась социальной работой, не спрашивая его мнения, а когда Милош высказался на этот счет, Селена рассмеялась. «Ты просто пещерный человек, Милош. Вот поэтому я тебя люблю – ты мой проект», – весело сказала она. Проект заключался в том, чтобы изменить Милоша, и со временем она достигла некоторых успехов. А вот проект Милоша провалился – оказалось, что Селена не питает склонности к домашнему хозяйству.
– Не знаю, почему он меня любит, – призналась она Самуилу. – Он дотошный, аккуратный, пунктуальный, боится микробов и моет овощи с мылом, терпеть не может мотовство, путаницу и излишества. Он живет по расписанию и строго придерживается режима. А я, наоборот, живу одним днем, у меня жуткий беспорядок, я разбрасываю вещи и не запираю дверь, не знаю, сколько денег у меня в кошельке, теряю ключи… Одним словом, катастрофа.
Селена не призналась Самуилу в любовной связи с Фрэнком. Она чувствовала, что запуталась, и стыдилась, что предала Милоша. Фрэнк знал, что Селена помолвлена, он видел кольцо на пальце, но сказал, что, пока девушка не замужем, она свободна, и наделил себя правом ее завоевать. Он считал, что, если Селена столько лет избегает замужества, то это потому, что она не влюблена. Как и остальные сотрудники его юридической фирмы, он с марта сидел на самоизоляции и работал из дома. Рассмотрение дел приостановили – в работе судов объявили перерыв. Процесс Аниты Диас тоже заморозили. За месяцы карантина, которые тянулись гораздо дольше, чем можно было ожидать, жизнь Фрэнка круто изменилась. Он скучал по ресторанам и барам, путешествиям, спортзалу и теннису, но больше всего ему не хватало Селены. Прощайте, планы на совместную жизнь. Пришлось их отложить. Он назначал Селене свидания в «зуме» и отправлял разнообразные подарки, от книг и цветов до кетогенного меню[27], которое ежедневно доставляли в ее квартиру в Ногалесе.
Авиаперелеты были ограниченны и считались опасными, но в июне Фрэнку надоела разлука, и он поехал навестить Селену. Он арендовал машину, взял снаряжение для кемпинга, и они провели выходные на озере Патагония. Стояло лето, но вокруг не было ни одного туриста, все закрыто – плюс для небольшого импровизированного медового месяца. За эти пару дней Фрэнк хотел показать Селене, что она не сможет без него жить. У него почти не было походного опыта, но, вдохновленный любовью, он учился на ходу и почти достиг цели. Фрэнк пришел к выводу, что, будь у него еще три дня, ему бы удалось убедить Селену бросить все, включая работу, и остаться с ним в Сан-Франциско до конца пандемии. Фрэнк строил планы на будущее: он собирался оплатить Селене университет, чтобы она получила юридическое образование без студенческих кредитов, а когда его возлюбленная закончит учебу, он уйдет из фирмы и они откроют собственное дело. Фрэнк уже видел золотые буквы на двери: «Адвокатская контора Анджилери и Дуран».
Тем временем Милош, как обычно, сидел за баранкой, не подозревая ни о существовании Фрэнка, ни о роли, которую тот играл в жизни Селены. Большинство коллег Милоша, как и люди из консервативных городов, где он останавливался, считали вирус выдумкой оппозиции. Маска приобрела политическое значение. Милош всегда ее надевал, не боясь подвергнуться насмешкам. Его ужас перед микробами и болезнями обострился, он постоянно мыл руки и дезинфицировал все, что попадало в поле зрения. Поскольку Милош не мог гарантировать, что не заражен, он перестал посещать дом Дуранов и видеться с Селеной, но часто звонил, чтобы сказать, что обожает ее и считает минуты до их встречи, а еще – чтобы спросить, где она и чем занимается. Внимание Фрэнка льстило Селене как доказательство любви, но когда точно так же вел себя Милош, это беспокоило ее как знак недоверия. И ведь он прав, что не доверяет, думала Селена, стыдясь своего обмана.
– Я очень люблю Милоша, он преданный, как пес, – призналась она Самуилу. – Он ждет меня много лет. Он ни в чем не сомневается, жизнь для него очень проста – достаточно только придерживаться правил.
– Что он думает о вашей работе с детьми? – спросил Самуил.
– Говорит, что эту проблему должно решать правительство, что нельзя принять все миллионы иммигрантов, мы должны сохранить нашу страну, наши ценности. Но он понимает, что разлучать детей с родителями – ужасно, и даже не представляет, на что бы пошел, если бы у него забрали ребенка. Говорит, что это совсем не по-американски.
– Он ошибается – это куда более по-американски, чем кажется. Детей забирали у рабов и продавали. Детей забирали у индейцев, чтобы «цивилизовать» в ужасных государственных приютах. Тысячи детей умерли от болезней и голода, и у них даже нет могил.
– Вы правы, Самуил. Здесь дети священны, только если они белые.
Самуил знал, что между Селеной и Фрэнком что-то произошло во время их февральской поездки, за несколько месяцев до того, как к нему привезли Аниту. Селена не говорила всего, но достаточно было сложить два и два, чтобы догадаться, о чем она до сих пор умалчивает. Хотя старик никогда не видел их вместе вживую, а только иногда в «зуме», было очевидно, что Фрэнк влюблен; Селена обладала притяжением, по силе сопоставимым с гравитацией.
– Наверное, прекрасно, когда в жизни есть только одна любовь, как у вас, Самуил, – сказала однажды Селена.
– А сколько у вас?
– Моим единственным парнем был Милош, как я и сказала. Мы собирались пожениться в апреле, но начался ковид, и свадьбу отложили. Он поставил ультиматум: либо мы поженимся, когда появится вакцина и кончится пандемия, либо мы больше никогда не увидимся. Милош говорит, что не может ждать, он хочет семью, детей.
– А вы – что вы решили?
– Не знаю, хочу ли я выходить замуж. Я не готова к детям, мне хочется учиться и работать. Брак накладывает обязательства пожизненно – немалый срок, вам не кажется?
– Да, но если бы я был влюблен, то думал бы иначе.
– Тогда, возможно, я не влюблена…
– Этого недостаточно. Как бы вы себя чувствовали без Милоша? – спросил Самуил.
– Очень грустно, это самый добрый человек на свете…
– Но вы бы не чувствовали себя одинокой, верно?
– Нет.
– Понимаю. Есть другой мужчина, поэтому вы в замешательстве.
– Да.
– И что вам предлагает этот другой, Селена?
– Общие дела, новый интересный мир, которого у меня никогда не было, другую обстановку, идеи, проекты, планы, свободу и пока никакой семейной жизни.
– Предлагает ли он такую же любовь, как ваш жених?
– Не думаю, что когда-нибудь я стану центром его жизни, как для Милоша. Но он предложил мне жить вместе, и я думаю, что, если все получится, со временем любовь вырастет и укрепится.
– Так бывает не всегда.
– Самуил, что вы посоветуете?
– Подождать. Вам не нужно выбирать между ними.
– Милош не согласится еще раз отложить свадьбу. Он годами терпел мои капризы. Я не имею права играть его чувствами.
– Это не лучший повод для свадьбы. Здесь я советую думать только о себе и не поддаваться давлению ни того ни другого, иначе потом можете пожалеть.
Самуил, в свою очередь, рассказывал о своем прошлом, о Надин Леблан, о своей музыке, о неизбежном наступлении старости – Селену интересовало все. Память сохранила только лучшее и худшее, остальное было утрачено по пути, но Селена хотела знать подробности. Она постоянно задавала вопросы о Надин, очарованная ее личностью, искусством, активностью и самоотверженностью. Самуил обнаружил, что, по странному совпадению, Надин стояла у истоков «Проекта „Магнолия“», некоммерческой организации, в которой работала Селена. Собственно, именно его жене проект и обязан названием. Магнолия – символ Нового Орлеана, ее родины. Самуил ничуть не удивился, когда Селена сообщила об участии Надин в этой организации. Он рассказал, что Надин была посредственной женой и матерью, потому что полностью отдавалась своим ткацким станкам, друзьям и секретным делам, о которых редко упоминала, но от этого он не переставал ее любить – напротив, еще больше восхищался. То же чувствовала и Камиль, много спорившая с матерью, но благодарная за то, что из-за постоянной занятости мать за ней не надзирала, что давало девушке свободу.