Селена убедила Фрэнка, что нельзя сидеть сложа руки и ждать результатов опознания. Процесс шел медленно, в газетах появились предположения, что влиятельные люди, причастные к убийствам, хотят замять дело. Вскоре возобновил работу аэропорт Сан-Сальвадора, который несколько месяцев был закрыт для иностранцев; Фрэнк немедленно купил два билета.
На сей раз Селена открыла Милошу правду: она объявила, что собирается во второй раз отправиться в командировку с Фрэнком Анджилери, с которым близка уже несколько месяцев. Сначала она написала Милошу по электронной почте, а затем все подтвердила по телефону, радуясь, что благодаря пандемии у нее есть повод избежать личной встречи. Селена боялась реакции своего настойчивого возлюбленного, но выяснилось, что он уже давно подозревал нечто подобное и в целом успел подготовиться. Терпение Милоша иссякло, он пришел к выводу, что, если бы Селена любила его так же сильно, как он ее, никакие препятствия, даже этот треклятый вирус, не помешали бы им быть вместе. Милош говорил, что способен понять многое, но никогда не сможет простить ей, что она вот так предала его, да еще и лгала несколько месяцев. Разговор получился напряженный и короткий. Прощаясь, Милош заявил, что больше не желает о ней знать, для него пришло время начать новую жизнь и забыть о Селене. Она нанесла ему глубокую рану; на этот раз все серьезно, сказал Милош, – примирения, как раньше, не будет.
Для Селены это был конец бурных отношений, которые утомили ее и внушили ей угрызения совести. В последний раз попрощавшись с Милошем, девушка заплакала от облегчения. Она терпела давление восемь лет и, лишь оказавшись на свободе, поняла, как тягостна была эта навязчивая любовь, захватившая ее в расцвете юности. С Фрэнком она ничего подобного допустить не могла. Селена любила его, правда любила, но почти ничего о нем не знала и не хотела, чтобы он торопил события или включал ее в свои планы; ей требовались свобода и время, как и советовал Самуил. Впервые Селена почувствовала, что ее будущее принадлежит ей одной. Она приготовилась наслаждаться любовью с Фрэнком без обременений и обязательств.
При въезде в Сальвадор пассажиров сразу же помещали на карантин, но Фрэнк и Селена избежали этой участи, потому что Фил Доэрти встретил их у трапа и отвез в VIP-зал аэропорта. Их в частном порядке оформил сотрудник иммиграционной службы в маске и перчатках: он проставил штампы в паспортах и сказал «добро пожаловать». Затем Фил отвез Селену и Фрэнка к себе домой, где его жена приготовила комнату: там они будут лучше защищены от вируса, чем в отеле. Хозяйка и не подумала спросить, хотят ли гости жить раздельно, предположив, что они женаты.
Той ночью Селена и Фрэнк занимались любовью как можно тише, давясь шепотом и смехом, но скрип кровати их выдал. Они не провели вместе ни одной ночи с июня, когда сбежали на озеро Патагония и до самого рассвета выясняли разницу между удобным матрасом и спальным мешком.
На следующий день Фил отвез их в Институт судебно-медицинской экспертизы, куда доставляют останки после эксгумации. Там тоже было полно людей, терпеливо ожидающих результатов. Среди них оказался и Хенаро Андраде, брат Марисоль, – он узнал Селену с Фрэнком и помахал. Селена подошла.
– Знаешь что-нибудь о сестре? – спросила она.
– Ничего. Я здесь уже два дня караулю. Многие, как и я, приехали издалека.
– Вам что-нибудь сообщают?
– Да, когда есть что сообщить. Опознали тела уже трех жертв и опубликовали имена, а родственники смогли забрать останки для захоронения. Вас туда впустят?
– Надеемся. Если появятся новости о Марисоль, я тебе сразу же позвоню.
Директор института принял их в своем кабинете и рассказал об обычном порядке процедуры, уточнив, что пришлось обратиться за помощью к патологоанатомам из других городов, поскольку работы под завязку. Карлос Гомес во всем сознался и назвал имена девяти подельников, но подозревали, что в этом зловещем клубе извращенцев участников еще больше. На допросе Карлос Гомес сказал, что в его дворике, если он ничего не путает, от тридцати до сорока тел; он не знал точного числа, потому что некоторые лежали там уже много лет, а учета он не вел. Карлос Гомес не выказывал никаких признаков раскаяния – скорее, наслаждался зловещей славой.
Директор отвел Фрэнка и Селену в прозекторскую; все столы были заняты; новые тела ждали очереди в холодильниках. Первое, на что они обратили внимание, – запах смерти и дезинфицирующих средств, от которого не спасали никакие маски. Всюду царили чистота и порядок. Патологоанатомы действовали эффективно и аккуратно, почти не разговаривая, и выглядели такими же испуганными, как Селена и Фрэнк.
– Это наша работа, – объяснил директор. – Мы привыкли к смерти в самых разных проявлениях, но иногда тоже не выдерживаем. Самое страшное – когда попадаются дети…
Они подошли к столу, где вокруг крошечного тела суетились четыре человека. Один из медиков объяснил, что это двухлетняя девочка. Его голос дрогнул, и он кашлянул через двойную маску, пытаясь сдержать гнев и ужас.
– По нашим оценкам, это маленькое тело похоронили около года назад. Мы проведем ДНК-тест для опознания; есть три-четыре семьи, которые ищут пропавших девочек, но те немного старше. Вряд ли вы хотите знать, как она умерла, – с вызовом прибавил патологоанатом.
– Мы здесь не из-за нездорового любопытства, доктор. Мы ищем молодую женщину, – заявила Селена.
– Мне жаль… Она член семьи?
– Она мать девочки, для которой мы пытаемся получить убежище в Соединенных Штатах, – ответила Селена и пересказала драму Аниты.
– Здесь почти все останки принадлежат молодым женщинам. У нее есть какие-нибудь особые приметы?
Селена показала ему копии фотографий, которые предоставила Эдувихис Кордеро, и снимок из рапорта, составленного в иммиграционном отчете в Ногалесе.
– Ее зовут Марисоль Андраде де Диас. Как видите, доктор, она приехала в Соединенные Штаты с мужской стрижкой. Еще у нее щель между передними зубами. Если она и есть среди жертв, ее труп недавний, не старше девяти месяцев, потому что я разговаривала с ней по телефону в прошлом декабре.
– Она была ранена в грудь. Пуля прошла в двух сантиметрах от сердца и задела пару ребер. Возможно, остался след? – спросил Фрэнк.
– Может быть. Я покажу вам прибывшие тела.
Патологоанатом направился к холодильникам – трем этажам металлических ящиков – и принялся по очереди их открывать. В некоторых отсеках лежали кости и гнилые тряпки, но в большинстве своем тела были целыми, на разных стадиях разложения. Ни одна женщина не подпадала под описание, ни у кого не было таких же коротких волос. Селене пришлось выйти на воздух, опираясь на Фрэнка и Фила, потому что у нее уже подкашивались ноги. Едва она вышла во двор, ее вырвало.
– Эксгумация продолжается, останки привезут в ближайшие дни. Если найдется кто-то с приметами Марисоль, я вам сообщу, – прощаясь, пообещал директор.
Фил Доэрти предоставил гостям машину с водителем и охранником из посольства. Он считал, что розовое такси – это стильно, но не соответствует серьезности обстоятельств. А Лолу дипломат в тот же день пригласил в гости, и за парой «манхэттенов» ей рассказали об увиденном в институте.
На следующий день Фрэнк и Селена отправились в Чальчуапу, чтобы увидеться с Эдувихис Кордеро. Женщина постарела и похудела, но чувствовала себя не подавленной, а разъяренной и готовой действовать. Группа активистов организовала в социальных сетях массовую общенациональную акцию протеста. План предусматривал день тотальной забастовки всех женщин: никто не пойдет на работу, не будет заниматься домашним хозяйством – все выйдут на улицу, чтобы протестовать против убийств женщин. Эдувихис уже мобилизовала своих подруг и коллег.
– Это война против женщин. Нас безнаказанно пытают, насилуют и убивают. Хватит! – кричала бабушка.
Они вместе поехали к «дому ужаса». На машине с дипломатическими номерами им удалось миновать кордоны безопасности и приблизиться к зданию. Это был добротный дом на окраине города, с большим прилегающим участком. Эдувихис сказала, что дело не ограничивается старыми преступлениями, как заявляет правительство, – большинство женщин убиты недавно.
– Они заслуживают справедливости, как и тысячи других женщин и девочек, которых безнаказанно убивают.
– Надеемся, Марисоль среди них не было, – проговорила Селена.
– Никто не избавит меня от мысли, что Карлос Гомес убил мою невестку. Он уже пытался. Даже если ее не найдут в этом дворе, я все равно уверена, что ее больше нет на свете, – решительно сказала Эдувихис.
– Если она не появится, положение Аниты окажется неопределенным, – вмешался Фрэнк.
– Я молюсь, чтобы моя внучка снова увидела мать, но еще я молюсь, чтобы она осталась с тетей на севере – если Марисоль умерла. Что я могу дать ей здесь? Любовь, и ничего больше. Я не могу ее защитить, дать хорошее образование, вернуть зрение. Что с ней будет?
– Мы сделаем все возможное, чтобы ей помочь, Эдувихис. Обещаю, – сказала Селена и обняла старушку.
– И я обещаю вам: если Анита останется в Штатах, я сам приеду за вами, чтобы вы смогли навестить внучку. Девочка так сильно по вам скучает, – добавил Фрэнк.
В этот момент с участка выехала белая машина, и охранник сказал, что это передвижной морг, где хранят замороженные тела, пока в институте не освободится место.
– Вы видели тело? – спросила Селена.
– Нет. Еще две жертвы. Я знаю только, что они тоже женщины, – ответил охранник.
Фрэнк и Селена попрощались с Эдувихис, заверив ее, что, как только появятся какие-нибудь новости, они сразу же ее известят. А потом вернулись в институт, чтобы ждать вместе с другими людьми, оплакивающими своих пропавших родственников.
Через несколько дней Селена с Фрэнком прибыли в аэропорт Сан-Франциско, а оттуда направились прямиком в Беркли. Дом Самуила Адлера, обладающий неоспоримым очарованием старинного особняка, утопал в огромном саду, где уже были заметны признаки скорой осени. День сменялся вечером, солнечный свет лился сквозь облака, придавая зданию с башенками и причудливыми пилястрами несколько театральный вид. Ворота сада были открыты, Фрэнк и Селена вошли; об их прибытии заливистым лаем возвестил Пако. Звонок не работал с 1978 года.