— Полуночное свидание двух любовников? — предположил он.
Фэллон знал о Гарри Полфри, и тот знал, что он знает. Так что слова капитан подбирал с особым тщанием.
— Ничто не указывает на то, что они любовники. К тому же, где, как не в Бангкоке, они могли познакомиться? Так почему бы не назначить свидание прямо в Хитроу, по прилете? К чему встречаться ночью у двери туалета, в который ни один из них даже не пытался зайти? Черт побери, Гарри! Тащи сюда список пассажиров, и быстро!
Полфри кинулся выполнять распоряжение, а Фэллон причесался перед зеркалом, разгладил ладонями измятую сорочку и спросил у своего помощника:
— Где мы сейчас?
— Приближаемся к берегу Греции. Что-то случилось, Адриан?
— Надеюсь, что нет.
Полфри вернулся со списком. Место 3C принадлежало некоему Кевину Доновану.
— Ну а тот, другой? Элегантный?
— Кажется, я его видел, — сказал Полфри. — Первый класс, место под номером 2К, — он зашелестел списком. — Зарегистрирован под именем Хьюго Сеймур.
— Давай все же убедимся, прежде чем что-то предпринимать, — сказал капитан. — Ступай и проверь незаметно оба класса, и первый, и туристический. Погляди, не торчат ли из-под одеяла ноги в кремовых шелковых брюках. Погляди в гардеробной, не висит ли там такой же пиджак.
Полфри кивнул и отправился выполнять новое задание. Фэллон позвонил и заказал себе чашку крепкого черного кофе, а потом стал проверять новые данные по полету.
Система автоматизированного управления полетом, приведенная в действие девять часов тому назад, заверила его, что борт «один-ноль» ни на йоту не отклонился от заданного курса, что летят они пока по расписанию, что уже пролетают над Грецией, а следовательно, до времени приземления в Хитроу осталось четыре часа. Сейчас по лондонскому 2:20 ночи, а по греческому — 3:20, но за бортом тьма, как в колодце. Внизу, через разрывы в облаках, мерцают редкие огоньки, зато звезды на небе сверкают ярко.
Адриан Фэллон был наделен не меньшей гражданской совестливостью, чем незнакомый ему пассажир-анонимщик из туристического класса. Но на нем лежала ответственность, и он не знал, как лучше поступить. Ничто в записке не указывало, что его команда в опасности, а раз так, то первой естественной реакцией было проигнорировать это послание вовсе.
Проблема в том, что при Ассоциации британских авиапилотов, сокращенно АБАП, существовал комитет безопасности, и он был его вице-председателем. И если в Хитроу действительно что-то обнаружат, если кто-то из этих пассажиров, Сеймур или Донован, будет заподозрен полицией или таможней в каком-либо серьезном нарушении, а потом в ассоциации узнают о том, что его предупреждали о подозрительном поведении этих пассажиров, а он ничего не предпринял, то объяснить подобное поведение будет сложно. Куда ни кинь, везде клин. И вот, когда самолет пересек границу Греции, он принял решение. Гарри Полфри видел записку, не говоря уже о ее авторе, «сознательном гражданине», а стало быть, если хотя бы один из них проболтается в Хитроу, распустит слух, кто тогда прикроет его задницу? Так что лучше уж перестраховаться. И он решил передать по радио предупреждение. Ни в коем случае не паникерское, и не в таможенно-акцизный комитет, но в свою компанию, дежурному офицеру, который, зевая и борясь со сном, несет сейчас ночную службу в Хитроу.
Сообщение, направленное по открытому каналу, услышит половина пилотов, летящих сейчас в Лондон, а таковых могло набраться с добрую дюжину. С тем же успехом можно дать объявление в «Таймс». Но у самолетов Британских авиалиний существовал свой закрытый канал под названием СКИВС.
Система коммуникаций, связи и информации для воздушных судов позволяла ему передать это сообщение в Хитроу с соблюдением конфиденциальности. Главное, сбагрить с рук эту проблему, а там будь что будет.
Вернулся Гарри Полфри. «Хьюго Сеймур, — подтвердил он, — ни малейших сомнений». — «Что ж, прекрасно», — сказал Фэллон и отправил краткое сообщение. В этот момент они пролетали над Белградом.
Биллу Батлеру так и не понадобился будильник, поставленный на четыре тридцать. Ровно без десяти четыре зазвонил телефон. Это был его дежурный из терминала под номером четыре в Хитроу. Выслушав сообщение, он скинул одеяло и почувствовал, что окончательно проснулся. Десять минут спустя он был уже в машине, ехал по направлению к аэропорту и размышлял.
Все эти анонимные штучки были ему хорошо известны. Трюк, старый, как мир. Не раз и не два откуда-нибудь с городского телефона-автомата звонил неизвестный с сообщением, что на борту прилетающего самолета находится наркокурьер.
Само собой разумеется, что таможня не могла проигнорировать такой звонок, пусть даже они были на девяносто процентов уверены, что описанный анонимом турист невинен и чист как стеклышко. Что мафия выбрала его наугад еще перед отлетом, чтоб отвести подозрения от своего человека. А звонивший на все сто процентов оказывался членом наркомафии, обосновавшейся в Лондоне.
И пока этого несчастного туриста будут обыскивать, раздевать чуть ли не догола, потрошить его багаж, настоящий курьер ускользнет незамеченным. И с виду будет сама чистота и невинность.
Но чтоб предупреждение исходило от капитана корабля? Это что-то новенькое. Записка от какого-то пассажира?… Два других пассажира вели себя подозрительно? Нет, тут явно не все так просто, как кажется, и задача Батлера — разгадать истинные намерения преступника и разоблачить его.
Он припарковался возле терминала под номером 4 и вошел в почти пустое здание. Было четыре тридцать утра, и примерно с дюжину огромных реактивных лайнеров Британских авиалиний направлялись сюда из Африки, Северной и Южной Америки и с Востока. Часа через два здесь будет царить сущий бедлам.
Вылетевшие в шесть вечера из Нью-Йорка, Вашингтона, Бостона и Майами авиалайнеры будут лететь до Лондона часов семь, учитывая попутный ветер. К этому времени надо прибавить пять часов — и можно встречать рейсы с Востока. Время их полета в среднем тринадцать часов. Чтоб вычислить время прибытия по лондонскому, надо отнять семь. Так что между шестью и без двадцати семь утра пойдет первая волна прибывших пассажиров.
Десять членов команды «Стук» тоже направлялись к четвертому терминалу, ехали по погруженным во тьму узким загородным дорогам. Батлеру надо было расставить своих людей везде — в том числе на паспортном и таможенном контроле. Но главное здесь — действовать разумно и не переусердствовать, иначе можно вытянуть пустышку.
Он уже сталкивался с такими случаями. У курьера, знающего, что находится у него в главном чемодане, порой сдавали нервы, и он просто его не забирал. За лентой в зале получения багажа были приставлены следить таможенники, и они не раз видели, как бесконечно ездит по кругу никем не востребованный чемодан. Как потом курьер будет разбираться со своим рассерженным боссом — это его проблемы, наверняка некоторым довелось поплатиться за свою осторожность жизнью. Но Батлеру нужно было нечто большее, чем брошенный чемодан. Ему, как минимум, нужен был курьер и вся партия его товара.
Адриан Фэллон вернулся в кресло по левую руку и выслушивал инструкции из Вест Дрейтона по курсу и расписанию полета. «Боинг 747» снизился до 15 тысяч футов, и Фэллон уже видел приближающиеся огоньки Ипсвича.
Один из помощников принес ему послание, полученное по СКСИВС. В нем вежливо просили передать анонимное письмо через службу сервиса сразу по прилете, как только откроется дверь. Фэллон тихо чертыхнулся, достал из кармана два плотно сложенных листка бумаги и попросил первого помощника отнести их Гарри Полфри и проинструктировать его насчет передачи. Они пересекли береговую линию. Шесть ноль пять утра.
Во всех трех салонах царила возбужденно-приподнятая атмосфера, как всегда бывает перед посадкой. Свет зажгли, подносы из-под завтрака убрали, видео выключили. Команда Полфри уже надела спасательные жилеты и раздавала такие же пассажирам первого и бизнес-классов. Сидевшие у иллюминаторов люди вглядывались в цепочку бегущих мимо огней.
Мистер Хьюго Сеймур вышел из туалета-душевой первого класса чистенький, побритый, причесанный и пахнущий дорогим одеколоном «Личфилд». Вернувшись к своему креслу, он затянул узел галстука, застегнул жилет на все пуговки и, приняв из рук стюардессы шелковый кремовый пиджак, положил его на колени. Кейс крокодиловой кожи стоял наготове, у ног.
Летевший туристическим классом канадский хиппи устало повел плечами и автоматически потянулся к карману за сигаретой. Сидя у прохода, он не мог разглядеть того, что творится за стеклом иллюминатора, да и не очень-то стремился к этому.
Семья Хиггинс уже давно проснулась и готовилась к посадке. Джули, разместившаяся между родителями, терпеливо рассказывала кукле Пуки обо всех чудесах, которые предстоит той увидеть на своей новой родине. Миссис Хиггинс запихивала разные мелочи в дамскую сумку. Мистер Хиггинс сидел в позе прилежного ученика — пластиковый атташе-кейс покоится на коленях, поверх него аккуратно сложены руки. Он исполнил свой долг и потому чувствовал себя значительно лучше.
Белый самолетик, слегка дергаясь, описал на экране полукруг, теперь нос его указывал на Хитроу. Цифры говорили о том, что до приземления осталось двадцать миль. Лондонское время — шесть двенадцать.
Экипаж уже видел из окон кабины темные поля Беркшира, проплывающие внизу, и огоньки, освещающие Виндзорский замок. Шасси были выпущены, закрылки по очереди и постепенно поднимались до положенных двадцати пяти градусов. Тем, кто с земли наблюдал за приземлением борта «один-ноль», он последние несколько миль казался почти неподвижным, зависшим в воздухе. На самом же деле скорость его составляла 170 узлов, но постепенно уменьшалась.
Адриан Фэллон снова проверил все приборы и их показатели и подтвердил получение инструкций из диспетчерской Хитроу, где ему давали разрешение на посадку. Как раз перед ним только что освободил полосу прилетевший из Майами «Боинг», а в десяти милях позади находился на подлете борт из Бостона. Но их пассажиры пройдут через терминал под номером три. Служба Британских авиалиний предоставила четвертый термина