Вера Юрасова - Ветеран
Этюд.
Когда опасность близко и вот уже шепчет тебе на ухо страшные слова,то зрачки расширяются...Паника. Тогда человек может совершить всё!
Кто-то бежит на перегонки со смертью, кто-то стоит и теряет время, а кто-то просто улыбается и использует последние секунды на те вещи, которые никогда бы не совершил... Как говорится: "Если б я точно знал, что скоро будет конец света, я бы завтра же бросил институт, ограбил банк и махнул в Вегас"
Что бы ни происходило, важно не забыть свою душу.
Просто поймите,что всё неизбежное — заслуженно. Используйте каждый день, каждую секундочку для любви — и тогда будет ничего не страшно...
(Lanvin)
Часть 1.Лабиринт.Глава 1. Видение.
Но под толщей земли, в лабиринтах метро
В убежище Судного Дня
Горстка выживших не прекращает борьбу,
Человека в себе храня.
Человек, ты не веришь в неизбежность конца,
Но открой глаза и смотри:
Это твой новый мир. Ты его заслужил.
Мир метро две тысячи тридцать три.
(Маневры, «Метро2033»)
... Паника гнала людей вперед. Все ломанулись к дрезинам. Перед Егором появилось лицо отца.
-Сынок! Хватай мать и беги! Спасайтесь скорее, а мы их задержим!- отец вскинул автомат и дал короткую очередь по наступающей нечисти. Егор побежал к подкатившей дрезине, рядом уже стояла, выискивая его в толпе, мать. Двое вояк втащили их и еще нескольких пассажиров на дрезину, и что есть мочи погнали к тоннелю... Егор обернулся, в удаляющемся пятне света он успел заметить фигуру отца, яростно отбивавшегося от наседавших тварей...
Егор резко сел. По лицу градом катился пот. Нашарив рядом с собой кружку, он выхлестал половину находящейся в ней воды, а остальное вылил себе на голову. В мозгу наконец прояснилось.
Этот сон мучил Егора на протяжении семи лет. Тот день, когда он последний раз видел отца, Егор запомнил до мельчайших деталей. С тех пор они сменили две станции проживания, оказавшись на Кирзе — переименованном Кировском заводе. Егору было всего четырнадцать, когда их родную станцию — Проспект Ветеранов — атаковала нечисть. В народе их прозвали по-Уэллсовски — морлоки. В тщедушных тельцах скрывались неимоверные сила и выносливость. Людям пришлось спасаться бегством и взрывать проход между Ветеранов и Ленинским проспектом, а прикрывали их отступление горстка сталкеров, в том числе и сталкер по прозвищу Диггер — отец Егора.
Мысли Егора перенеслись еще раньше — во времена катастрофы. Его отец — диггер и бывший метростроевец, услышав о катастрофе, сразу повел семью на близжайшую станцию — Проспект Ветеранов. Там, вместе с остальными выжившими, семья Егора и осталась жить, когда на Земле не осталось ни одного государства... Хотя об этих временах парень почти ничего не мог помнить, но — помнил. Воображение восполняло пробелы в памяти.
Егор мотнул головой, отгоняя воспоминания. Он встал с матраца, оделся и вышел на станцию.
Вокруг кипела жизнь. На рынке шумели торговцы, прозванные в Метро челноками, кто-то тащил сломанную дрезину к механику, кто-то бесцельно слонялся по платформе.
Егор пошел вдоль жилых рядов. После катастрофы жители Метро создавали себе небольшие огороженные участки-квартирки с помощью всякого хлама: листов фанеры, ткани, различного стройматериала, который нашли в жилых помещениях. Егор слышал, что их станции повезло больше других — на некоторых людям приходилось ютиться в палатках, а на некоторых люди спали вповалку на спальных мешках.
К платформе подкатила дрезина, тихо прогудел гудок. Егор подошел к ней, дежурный молча протянул ему старый ржавенький автомат Калашникова, Егор сел в дрезину. Дождавшись остальных, дрезина дала ход в тоннель.
Дрезина поскрипывала, набирая ход; мимо Егора проносились ответвления в другие тоннели; провода, тянувшиеся по стенам, словно бежали вместе с дрезиной.
Мир вокруг Егора поплыл, и он вновь вернулся мыслями в прошлое. Но лента воспоминаний вновь и вновь приводила его ко дню катастрофы и к тому дню, когда он потерял отца.
После гибели Диггера Егор стал последним, для чего его матери — Ольге — стоило жить. Надежды на светлое будущее потонули во взрыве, навсегда отрезавшим станцию «Проспект Ветеранов» от остального метро...
Дрезина остановилась, и кто-то мягко подтолкнул Егора, выводя его из воспоминаний. Парень тряхнул головой и слез с тележки. Вместе с остальными он подошел к горящему в баке костру, вокруг которого сидела дежурящая группа. Скупо поздоровавшись, отряд Егора занял позиции, а усталые дежурные снялись с места и на дрезине покатили к станции. В тоннеле повисла тишина.
Судьба распорядилась так, что дружиннику Егору приходилось дежурить в тонелле, ведущему к станции «Автово», за которой значилась станция «Ленинский проспект». Но Егор всегда забывал про эти станции, и его взгляд был направлен туда, где завал из арматуры и бетона отрезал путь к конечной станции этой ветки...
В темноте тоннеля Егору снова стали видеться картины прошлого. Парень мотнул головой. Да что же это такое! Он попросил товарища сменить его, сел к костру и сам не заметил, как тут же уснул. Дед Андрей, старший группы, лишь усмехнулся и накрыл пацана своей курткой.
Этот сон был непохож на все предыдущие. Начавшись как обычно, с солнечных картин детства на поверхности, он тут же словно свернулся, выцвел. Егор увидел улицу с брошеными проржавевшими машинами, развалины домов, детскую площадку. На остове грузовика посреди улицы стоял человек. Ссутулая фигура в темной одежде находилась достаточно далеко, чтобы можно было понять, кто это.
-Уходи со станции. Ты не можешь больше там оставаться. Иди на Спортивную, найди Лаптя. Уходи... Уходи...- голос прошелестел совсем рядом, Егор дернулся и проснулся.
* * *
Его звали Локк. Точнее он сам называл себя так. Новички-сталкеры между собой называли его дъяволом или проклятием Петроградской стороны. Бывалые же звали его Хищник, и даже самые неустрашимые вздрагивали, когда кто-то рядом произносил его имя.
А он сам называл себя Локк. Где он услышал это имя, почему выбрал его для себя и как его звали в прошлой жизни — загадка даже для него самого. Единственное, что Локк знал точно — он был человеком. Был — и ничего человеческого в нем не осталось.
Локк не любил людей. Они были для него закуской на обед, игрой в «кошки-мышки», а еще они были самыми тупыми и противными существами этого мира. Локк мог подчинить себе любое существо постъядерного мира, не то что человека. Он был сильнее любого, его боялись самые жуткие из порождений атомной войны. И то, что люди сами закопались под землю, Локк считал лучшим, что могло случиться за всю человеческую историю — лучшим для Локка, конечно...
Локк не любил зеркала. Любой сталкер старался держаться подальше от разбитого зеркала, и это была не просто дурная примета — Локк ненавидел свое отражение. Он приходил в бешенство при виде зеркал, крошил их на кусочки.
А еще у Локка начались провалы в памяти. Именно об этом он размышлял, сидя в засаде на улице Мира. Он силился вспомнить, что же он делал в последние два часа, и что собственно занесло его сюда, в это безрыбное место. Сложившаяся ситуация категорически не нравилась Локку. Он — самое совершенное существо во всем Питере — и страдает склерозом! Локк сжал в руке осколок какого-то зеркала, который он всегда носил с собой. Почему — это была еще одна загадка для него, но он не мог ни сломать ни просто выбросить этот блестящий кусочек...
Локк почувствовал движение еще до того, как сталкер вышел из-за угла. Точнее, выбежал. Небольшая стайка псов-мутантов преследовала сталкера, и поэтому он забыл об осторожности. Локк напрягся для прыжка, и вылетел на дорогу.
Приземлившись между псами и сталкером, он издал душераздирающий крик; псы поджали хвосты, заметались, в панике давя друг друга, кусая. Сталкер остолбенел от страха и не мог даже пошевелиться. Наслаждаясь эффектом и чувствуя свою силу, Локк скользнул в сторону псов, сковал их сознания, усилив ужас. То, что творилось дальше, проще описать одним русским словом - «мясо». В обилии крови и вывернутых наружу внутренностей, Локк почувствовал, что что-то не так. Через пару секунд он нашарил сознание сталкера, который... спешно удалялся прочь. Локк подобрался, чтобы кинуться в погоню, и махнул рукой. Пусть валит...
* * *
Сидя в дрезине по пути на станцию, Егор ника не мог откинуть мысли о своем сне. Если предыдущие видения были только отголосками прошлого, то в последнем же некто настойчиво призывал его бежать со станции.
Дрезина остановилась у платформы, Егор слез с тачки, попрощался с товарищами и пошел домой.
Зайдя в комнату, Егор почувствовал, что жутко устал. Только голова коснулась подушки, и он отрубился...
Улица, развалины домов. Грузовик с темной фигурой.
«Уходи... Уходи... Иди... Иди... Иди...»
Егор открыл глаза. Сна не было ни в одном глазу. Егор сел на кровать и выдвинул из под нее ящик, откуда достал старый отцовский «калаш», который он еще пацаном забрал с загибающейся станции Ветеранов, консервы, бутылку воды и патроны, которые были основной валютой в метро. Сложив это все в сумку, Егор вышел из дома.
Глава 2. Один на один.
Сидя на дрезине с торговцами, Егор не находил себе места. Он не мог понять, что заставило его бросить дом, мать, насиженые места, работу. Но Егор чувствовал, что не сможет вернуться домой.
Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, Егор сменил порядком запыхавшегося челнока на рычагах. Физическая нагрузка оттеснила мучившие Егора мысли и совесть, однако, ненадолго, и он снова вернулся мыслями на оставшуюся позади станцию.