[105]. Давида писание, когда схватили его филистимляне в Гефе». Имеется в виду тот же сюжет, что и в 34 [33]. Псалом 57 [56]: «Предводителю. Не повреди. Давида писание, когда он убежал от Саула в пещеру» (ср. 1 Сам. [1 Цар.] 22:1). Псалом 59 [58]: «Предводителю. Не повреди. Давида писание, когда послал Саул и стерегли дом, чтобы его убить» (ср. 1 Сам. [1 Цар.] 19:11—17). Псалом 60 [59]: «Предводителю. На шушан-эдуте[106]. Писание Давида для поучения, когда он воевал с Арамом Месопотамским и Арам-Цова, и возвратился Иоав, и поразил Эдом в Соляной долине, двенадцать тысяч» (ср. 2 Сам. [2 Цар.] 8). Псалом 63 [62]: «Песнь Давида, когда он был в пустыне Иудейской» (1 Сам. [1 Цар.] 23:14). Псалом 142 [141]: «Разумение Давида, когда он был в пещере. Молитва» (1 Сам. [1 Цар.] 24:4— 23) и т. д. и т. п.
Имея в виду, что в книгу Псалмов входят тексты, датируемые временем Вавилонского пленения (в частности, псалом 137 [136]), ясно, что в своем нынешнем виде она сформировалась в послепленный период. Однако большинство псалмов возникли, несомненно, до Вавилонского пленения.
В своей основной массе псалмы — произведения религиозной лирики. В некоторых псалмах (7, 35 [34], 58 [57], 69 [68], 91 [90], 109 [108]) обнаружены магические формулы, призванные избавить от разного рода бедствий. Среди псалмов отчетливо выделяются те, которые исполнялись при ежегодном восхождении царя на престол
(2,18 [17], 20 [19], 21 [20], 72 [71], 101 [100], 110 [109], 132 [131] и 144 [143]:1—11), а также при ежегодном воцарении Яхве (8,15 [14], 24 [23], 29 [28], 33 [32], 46 [45]—48 [47], 50 [49], частично 66 [65], 75 [74], 81 [80], 82 [81], 84 [83], 87 [86], 95—100 [94—99], 114 [113], 118 [117], 132 [131], 149). Значительное место среди псалмов занимают индивидуальные и коллективные жалобы, мольбы о помощи, покаяния, благодарственные гимны, восхваления бога и т. д.
Идейное содержание псалмов отчетливо перекликается с идеями пророческих книг. Мы находим здесь и обличение социального зла и неправды, и определения нравственно-этического идеала. Таков, например, псалом 82 [81], политеистический по своему происхождению, который лег в основу знаменитой оды Г. Р. Державина «Властителям и судиям»:
Бог воздвигся в совете Эла,
среди богов он стал судить.
Доколе вы будете судить несправедливо
и лицеприятствовать злодеям? Сэла![107]
Судите бедняка и сироту,
угнетенному и нищему окажите справедливость!
Спасайте бедняка и убогого
из рук злодеев вырывайте!
Не знают и не понимают!
Во тьме они ходят,
поколебались все основания земли.
Я говорил: боги вы,
и сыны вышнего все вы.
Но, как люди, вы умрете,
и, как любой из вельмож, падете.
Встань, бог, суди землю,
ибо ты унаследуешь все народы.
В псалме 10 (2—10) [9:23—31] поэт рисует выразительный портрет насильника и угнетателя:
В надменности злодей преследует бедняка.
Да будут уловлены они кознями, которые умышляют!
Ибо хвалится злодей желанием своей души,
и грабитель благоденствует, отвергает Яхве.
Злодей,— как задран
его нос! «Не взыщет!
Нет бога!» —все его помышление.
Гибельны его пути во все времена.
Высоко твои суды от него;
все его враги,— он дует на них.
Он говорит в своем сердце: «Не поколеблюсь!
Из рода в род [мне] не будет зла!» Проклятье
его уста наполняет, и обманы, и распря;
под его языком суета и ложь.
Он сидит в засаде у дворов;
в засадах он убивает невинного;
его глаза на бессильного взирают.
Он скрывается в засаде, как лев в логове,
скрывается, чтобы схватить бедняка.
Он хватает бедняка, заманивая его в свою сеть;
и таится, лежит,
и падают в его когти слабосильные.
Этому противопоставляется идеальный человек (Пс. 15[14]):
Яхве, кто будет жить в твоем шатре,
кто поселится на твоей святой горе?
Поступающий непорочно, и творящий правду,
и говорящий истину в своем сердце.
Он не клевещет своим языком,
не делает своему ближнему зла
и не злословит своего ближнего.
Презрен в его глазах ничтожный,
но боящихся Яхве он уважает.
Он клянется во зло (себе) и не уклоняется.
Свое серебро он не дает в рост
и взятку против невинного не берет.
Делающий это не поколеблется во веки.
Само собой разумеется, что этот идеал в псалмах неразрывно связан с почитанием Яхве и претворением в жизнь его учения. Накопление земных богатств тщетно, так как никто не живет вечно и все накопленное остается другим. Только бог избавляет человека из потустороннего мира ( Пс. 45 [44]). Идеальный царь — тот, что должен обеспечить торжество справедливости и защиту социально слабых (см., например, Пс. 72 [71], 1—5 и 12—14),— также уповает на Яхве, который в свою очередь поддерживает царя своею милостью и обрушивается на его врагов.
II
Особое место среди Писаний занимают три взаимно дополняющие одна другую книги: скептическая — Екклесиаст, трагическая — Иов и наставительная, переполненная банальными поучениями — Притчи. Их объединяет общая тема: каков смысл человеческой жизни? Как человеку жить?
Книгу Екклесиаст (по-еврейски «Кохелет»; приблизительный перевод: «Проповедник») традиция приписывает царю Соломону, с которым отождествляют предполагаемого автора, указанного в заголовке (Еккл. 1:1: «Слова Проповедника, сына Давида, царя в Иерусалиме»). Однако в действительности книга Екклесиаст — позднее произведение; имя Соломона обеспечивало ей авторитет глубокой древности и авторства прославленного мудреца и всеведа. Об этом свидетельствуют, в частности, многочисленные вкрапления в текст из арамейского языка, получившего распространение в иудейской среде не раньше середины I тысячелетия до н. э. Имеется здесь заимствование и из персидского языка (пардес «парк»). Существенно важный хронологический ориентир содержат, по всей вероятности, стихи 9:14—15:
Город небольшой,
и людей в нем мало,
и пришел к нему
великий царь,
и окружил его,
и построил против него
большие укрепления,
И нашелся в нем человек
бедный, мудрый, и спас он
тот город своею мудростью,
И никто не вспоминает
этого бедного мужа.
Существует предположение, что поэт имеет в виду осаду Сиракуз римлянами в 214—212 гг. до н. э. «Великим царем» он называет (разумеется, со значительным преувеличением для пущего поэтического эффекта) римского консула Марка Клавдия Марцелла, руководившего осадой; мудрый бедняк — Архимед. Стих 10:16 («Увы, тебе, страна, ты, чей царь — отрок») может быть сопоставлен с восшествием на египетский престол пятилетнего ребенка Птолемея V Епифана (204—180 гг. до н. э.). Если бы эти сопоставления подтвердились, можно было бы датировать составление Екклесиаста самым концом III или началом II в. до н. э. Во всяком случае, его фрагменты, найденные в 4 Кумранской пещере, палеографически датируются временем около середины II в. до н. э.; следовательно, книга должна была войти в обиход до этой даты.
Одна из важнейших мыслей автора выражена в формуле (Еккл. .1:2):
Суета сует,— сказал Проповедник.
Суета сует, все — суета!
Вся жизнь на земле — это бессмысленная повторяемость, бесцельный круговорот одних и тех же явлений (Еккл. 1:4—11):
Поколение приходит и поколение уходит,
а земля навечно стоит.
И восходит солнце, и заходит солнце,
и к своему месту спешит;
восходит оно там.
Идет к югу
и поворачивает на север,
кружится, кружится ветер,
и на свои круги возвращается ветер.
Все реки текут в море,
а море не наполняется;
к месту, где реки текут,—
туда они возвращаются, чтобы течь.
Все слова утомительны;
не может никто говорить;
не насытится око смотрением,
и не наполнится ухо слушанием.
То, что было,—
это то, что будет,
и то, что сделано,—
это то, что будет делаться,
и нет ничего нового под солнцем.
Есть нечто, о чем говорят:
смотри на это, новое оно!
Уже было в вечностях,
которые были перед нами.
Нет памяти о первых,
да и о позднейших, которые будут,—
не будет о них памяти
у тех, кто будут после.
В этом отрывке легко усмотреть прямую параллель с учением стоиков о многочисленности «вечностей», из которых одна сменяет другую и одна точно повторяет другую. Жизнь, по Екклесиасту, исполнена внутренней закономерности, осуществление которой не зависит от воли людей (Еккл. 3:1—9):
Всему срок,
и время всякой вещи
под небесами,—
время рожать
и время умирать,
время насаждать
и время вырывать насаженное,
время убивать и время лечить,
время разрушать и время строить,
время плакать
и время веселиться,
время причитать
и время плясать,
время разбрасывать камни
и время собирать камни,
время обнимать
и время удаляться от объятий,
время искать
и время терять,
время хранить
и время разбрасывать,
время разрывать
и время сшивать,
время молчать
и время говорить,
время любить
и время ненавидеть,
время войны
и время мира,
Что пользы работнику
от того, что он надрывается?
Здесь тоже ощущается прямая параллель стоическим представлениям, по которым мир управляется законом или судьбою. Однако Екклесиаст сделал из этих посылок вывод, существенно отличающийся от стоического. Стоицизм требует жить согласно с природой, сознательно, руководствуясь разумом, подчиняя свои поступки судьбе, т. е. неотвратимой необходимости, господствующей в мире, которая, как учили стоики, «желающего ведет, а нежелающего тащит». В этом заключается добродетель мудреца и его свобода. С точки зрения Екклесиаста, любая деятельность бессмысленна. Он говорит (1:14): «Видел я все дела, которые делаются под солнцем, и вот, все — суета и погоня за ветром». Все наслаждения, все мыслимые удовольствия не приносят человеку удовлетворения (Еккл. 2:2):