77-летний «дядюшка Хо» также сошел с политической сцены. 28 декабря в бывшей губернаторской резиденции рядом с домиком садовника, где жил Хо, состоялось специальное совещание по операции на Юге. Один из участников впоследствии вспоминал, что после встречи старик «брел к своему домику шаркающей походкой… и выглядел очень немощным и несчастным». Через три дня Хо вернулся в Пекин для продолжения лечения и не присутствовал на заседании руководства, состоявшемся в январе в 50 км от Ханоя, на котором Ле Зуан изложил план кампании. 15 января было принято окончательное решение начать наступление на Тет — с вероломным пренебрежением к традиционному праздничному перемирию, которое каждый год в одностороннем порядке объявлялось НФОЮВ, а также американским и южновьетнамским командованием. С поразительной халатностью Драконий двор не учел того, что по революционной версии праздничного календаря новый год на Севере наступал 29 января, а на Юге — 30 января. В результате первые атаки на Юге начались на сутки раньше запланированного времени, из-за чего во многом был утерян фактор внезапности, а также преимущество одновременного массированного удара.
25 января 1968 г. Зяп прилетел из Будапешта в Пекин, чтобы встретиться с Хо, однако, о чем они говорили, история умалчивает. Спустя пять дней генерал наконец-то вернулся в Ханой, и его новый начальник оперативного отдела штаба ввел его в курс разработанного плана. Зяпу ничего не оставалось, кроме как согласиться с предстоящей кампанией, а также с горечью смириться с очевидным закатом своего влияния[858]. Ханойское руководство распорядилось напечатать большое количество новых денег, которые переправлялись на Юг в коробках под кодовым названием «Изделие № 68». Ле Дык Тхо был командирован в штаб-квартиру ЦУЮВ в качестве заместителя партсекретаря — эту должность он занимал до мая, — а двое генералов ВНА отправились в штаб НФОЮВ, чтобы договориться о действиях партизанских сил.
Разработанный ханойскими планировщиками план «Тетского генерального наступления и всеобщего восстания»[859] превосходил своей фантастичностью даже самые амбициозные планы Пентагона и КОВПВ: перед силами ВНА и НФОЮВ была поставлена задача «истребить» три — четыре дивизии «марионеточных войск» — 300 000 солдат ВСРВ — и 150 000 американцев и «освободить» от 5 до 8 млн человек, проживающих в городской местности. Массированное наступление должно было окончательно подорвать доверие к сайгонскому режиму и побудить народ к всеобщему восстанию. В преддверии наступления был запланирован ряд крупных отвлекающих акций, чтобы заставить американское и южновьетнамское командование перебросить силы из городов в периферийные районы страны. Четырем подразделениям ВНА были поручены операции в «северном секторе» — от Кхешани на западе до побережья, в ходе которых они должны были уничтожить 20 000–30 000 солдат противника, включая пять — семь американских пехотных батальонов. Некоторые офицеры предостерегали, что очень трудно противостоять массированной огневой мощи в открытых сражениях. Как впоследствии констатировал генерал Чан Ван Ча, «поставленные нами стратегические цели… были нереалистичны: они существенно недооценивали реакцию американцев и их возможности». Однако Ле Зуан был непоколебим и пренебрежительно относился к риску того, что наступление может не спровоцировать народное восстание. Это все равно принесет свои плоды, говорил он: «Товарищ Фидель Кастро трижды атаковал [кубинские] города, прежде чем победил». Даже если восстания не произойдет и не удастся захватить города, «вся сельская местность, горы и джунгли по-прежнему будут принадлежать нам».
В начале 1968 г. Уэстморленд знал, что коммунисты намереваются предпринять какие-то крупномасштабные действия, но не знал, какие именно. В своей телеграмме КОВПВ предупреждало о том, что противник проявляет «необычную активность», очевидно планируя «скоординированную наступательную операцию». Проблема, как всегда, была в том, чтобы отделить традиционный поток воинственной революционной риторики от истинных намерений Ханоя. Американцам не было известно о маргинализации Зяпа. Тем не менее еще в ноябре аналитик ЦРУ Джозеф Хови, проведший в Сайгоне три года, с поразительной точностью предсказал Тетское наступление[860]. Хови изучил все доступные источники информации: допросы пленных, разведданные об увеличении потоков снабжения противника и о массовом призыве в северовьетнамскую армию, затронувшем даже 14-летних подростков. Он обратил внимание на повышенный интерес разведки противника к ВСРВ и ополчению — так, некоторое время назад в подразделении Региональных сил была раскрыта ячейка из семи коммунистов, — а также на такие важные факты, как новые крупные поставки китайского оружия, на этот раз полученные Ханоем в подарок, а не купленные за деньги, и новое соглашение о помощи с Москвой, подписанное 23 сентября.
Хови сплел вместе все эти нити и пришел к выводу, что коммунисты будут поддерживать давление в приграничных районах, чтобы связать силы союзников и «ослабить давление на силы ВК/ВНА в ходе операций в густонаселенных районах». Однако, писал аналитик ЦРУ, настоящая цель этих усилий — поднять давно обещанное «всеобщее восстание». Для этого ВК/ВНА постараются захватить и удержать некоторые городские центры на Юге и изолировать многие другие. Таким образом коммунисты рассчитывают сломить «агрессивную волю» американцев и заставить их уйти из Южного Вьетнама. Хови считал такие цели нереалистичными, но предупреждал, что «это ни в коей мере не означает, что коммунисты не попытаются их осуществить». С блестящей прозорливостью Хови предположил, что, даже если это наступление потерпит неудачу в военном отношении, такое событие в год президентских выборов в США может нанести сокрушительный политический удар по военным усилиям союзников во Вьетнаме.
17 ноября НФОЮВ предложил объявить на предстоящий Тет традиционное семидневное перемирие, что американское командование истолковало как желание получить передышку, чтобы организовать снабжение своих сил перед очередным раундом большой игры. В декабре разведка показала двукратное увеличение интенсивности движения грузовиков по тропе Хо Ши Мина по сравнению с предыдущим месяцем — до 6000 рейсов. Впоследствии один из руководителей НФОЮВ утверждал, что в декабре и январе «в рамках программы по уничтожению тиранов и шпионов было убито 300 человек»[861] — чиновников и сторонников южновьетнамского правительства. 19 декабря аналитик КОВПВ Джеймс Мичам писал: «Ходят слухи, что ВК собираются предпринять широкомасштабные действия против Сайгона где-то в период с сегодняшнего дня до Тета. Наши коллеги в ВСРВ серьезно обеспокоены — впервые на моей памяти до такой степени. Это плохой знак, потому что они знают ВК несравнимо лучше, чем мы»[862]. Тревога южновьетнамцев еще больше усилилась после захвата документа, из которого следовало, что вьетконговцы не только хорошо осведомлены о деятельности отдела разведки, но и располагают детальным планом здания генштаба: примерно с августа прошлого года агенты коммунистов, многие из них — женщины, активно собирали информацию обо всех ключевых военных объектах.
1 января 1968 г. диктор ханойского радио торжественно продекламировал стихотворение Хо Ши Мина:
Эта весна затмит собой
Все прошлые весны триумфа,
По земле прокатится радостная весть:
Вперед! За победами — полной победы черед!
5 января КОВПВ опубликовало захваченный еще в ноябре документ, в котором открыто говорилось: «Пришло время, когда в наших возможностях осуществить генеральное наступление и всеобщее восстание… Необходимо использовать мощные военные атаки в координации с усилиями восставшего местного населения для захвата городов». В тот же день американцы перехватили приказы о наступательных операциях на Тет в провинции Плейку. 22 января Уэстморленд предупредил Белый дом, что коммунисты могут предпринять демонстрацию силы перед Тетом. Однако на следующий день, 23 января, Северная Корея захватила американский корабль радиоэлектронной разведки «Пуэбло», что спровоцировало серьезный кризис и отвлекло внимание правительства США от Вьетнама. Впоследствии некоторые утверждали, что коммунистический лагерь намеренно организовал эту диверсию, — предположение, которое представляется вполне правдоподобным: Пекин действительно мог подтолкнуть Пхеньян к подобным действиям против Вашингтона.
Американский военнопленный, которого конвоировали по тропе Хо Ши Мина на Север, впоследствии вспоминал, что навстречу ему шли подразделения ВНА, одетые в новенькую зеленую униформу и теннисные тапки вместо обычных сандалий, вырезанных из старых шин: «Они выглядели свежими, здоровыми, спокойными и уверенными в себе»[863]. На привале американец разговорился с одним пожилым солдатом, который тащил колеса от 75-мм гаубицы. Тот сказал, что он — ветеран битвы при Дьенбьенфу, и признался, что сейчас горы кажутся ему немного круче, чем в 1954 г., но с гордостью добавил, что некоторые молодые солдаты несут на себе больше 50 кг — носильщики времен Вьетминя не могли поднять такой груз. Пленный поинтересовался, что северовьетнамцы думают об американцах как о врагах. Солдат ответил, что американские солдаты начинают сражаться мощно, но потом им не хватает стойкости и упорства. Он был впечатлен боевыми качествами морских пехотинцев, но считал, что ни один американец не может сравниться в мотивации и опыте с солдатами ВНА. Продолжая путь по тропе Хо Ши Мина, американец с удивлением обнаружил, что северовьетнамцы не проявляли к нему никакой враждебности. Возможно, налет B-52 изменил бы такое благодушное отношение, подумал он.
В начале января 1968 г., когда подразделения морпехов выгрузились с борта транспортника на большой базе недалеко от лаосской границы, первым, что они увидели, были кофейные деревья, усыпанные красными плодами, и пехотинец, бодро шагавший вдоль взлетно-посадочной полосы из перфорированных стальных плит. «Эй, дружище, что это за место?»